Александр Дюма Великий. Книга 1 - Даниель Циммерман

Издание книги осуществлено в рамках программы «Пушкин» при содействии посольства Франции в Российской Федерации

На переплете портрет Алексанра Дюма из французского издания: Daniel Zimmermann. Alexandre Dumas le Grand. Julliard, 1993.

Даниель Циммерман

АЛЕКСАНДР ДЮМА ВЕЛИКИЙ

Биография

Книга 1

БЛАГОДАРНОСТИ

Какое счастье иметь друзей, которых можно эксплуатировать без стыда и совести!

Прежде всего я бесконечно благодарен МИШЕЛЮ БРЕТОНУ, главному хранителю города Парижа, с которым я консультировался изо дня в день то в том, что касалось фундаментальных исследований в Национальной библиотеке и Библиотеке Арсенала, то в конкретных уточнениях. И вслед за ним отдали в мое распоряжение свою огромную культуру, источники информации и свое посредничество в общении с коллегами по всей Франции библиотекарь Муниципальной библиотеки города Ганьи ДЛНИЕЛЬ ДЮБАН, директор той же библиотеки ЖЕРАР ОБЕР и директор Муниципальной библиотеки в Сен-Кентен-ан-Пикарди АЛЕН ПЕКЕ.

Когда я обратился к хранителю старого фонда Библиотеки Дьеппа МИШЕЛЮ ЛЕНЕ за справкой о пребывании Александра в этом городе и его окрестностях, он не только предоставил в мое распоряжение книги, брошюры и газеты, имеющие отношение к интересующему меня вопросу, но и был настолько любезен, что подготовил непосредственно к моей работе каждую из них.

Доктор ЖАК АЛЛУШ и доктор МАРТЕН ВИНКЛЕР, тоже писатель, были моими постоянными консультантами в судебно-медицинско-литературных вопросах. Основываясь на клинических заключениях эпохи, они сумели уточнить диагноз и сформулировать новые гипотезы относительно заболеваний Александра и его родственников.

Мой учитель, а затем выдающийся коллега по университету профессор ЖАН ВИАЛЬ, к тому же и искушенный библиофил, сообщил мне о существовании неизданного текста Александра «Жак Простак». Я смог приобрести эту рукопись, благодаря ЖЕНЕВЬЕВЕ КАЛЬВЕЙРАК и ее глубочайшим знаниям мира аукционов. Она же сумела сделать и машинописную копию с рукописи.

КОЛЕТТ КЕРБЕР из книжного магазина «Colliers de Colette» в Париже сделала невозможное, чтобы обеспечить меня всеми книгами Александра, которые оказались в продаже, и даже теми, что были уже распроданы. ПЬЕР ДРАКЛИН навел меня на след изумительного издания Полного собрания сочинений Александра, осуществленного издательством Le Vasseur в 1907 году, а ЖОРДИ ВУИТА из книжного магазина «Griphe» в Париже сумел достать мне это издание.

МАРИ-ЛАУРА ФИЛЬОЛЬ и КЛЕР ЦИММЕРМАН помогли мне собрать все, что касалось трудов, посвященных Дюма.

АЛЕН КУЛОН, ЖАКЛИН РОБЕР и АННИ СОМОН сделали так, чтобы я не впадал в отчаяние от моего незнания английского языка.

Аналогичную роль в отношении итальянского языка сыграла МИРИАМ ПЕНАЦЦИ, которая, кроме того, преобразила мои каракули в превосходный машинописный текст. Она была одной из первых моих читательниц, внимательных и критичных.

Неусыпными, эффективными и всегда остроумными литературными редакторами оказались ЭЛИЗАБЕТ САМАМА и ЛОРАН ТЕИС.

А еще друзья из группы «Nouvelles Nouvelles», которые постоянно интересовались долгим моим путешествием в компании с Александром: ДАНИЕЛЬ АПРУЦ, ЖИЗЕЛЬ БУЛЬЗАГЕ, МИШЕЛЬ ГАЗЬЕ, МАРИ ГУДО, ЮГО МАРСАН, ПЬЕР ЛЕПАП, ЕВА СЕБОЛЬ-ГАЛЛАН, АНИТА ВАЛЬЕХО, не говоря уже о названных выше ЖЕРАРЕ ОБЕРЕ, МИШЕЛЕ БРЕТОНЕ, МАРИ-ЛАУРЕ ФИЛЬОЛЬ и МИРИАМ ПЕНАЦЦИ. Их постоянная терпеливая готовность к разговору на единственный интересующий меня сюжет и чуть ироничное сочувствие к бесконечно долгим срокам моей работы были мощным стимулом к завершению этой работы.

Зато нет никакого смысла благодарить здесь КЛОД ПЮЖАД-РЕНО. Если она и не всегда была довольна этой постоянной жизнью втроем с Александром, она никогда этого недовольства не проявляла и, возможно, даже получала свою долю удовольствия. Поэтому ограничусь тем, что посвящу ей эту книгу.

Посвящается Клод

Пюжад-Рено

ЭПОС О ГЕНЕРАЛЕ

(1762–1802)

Генерал умирает. Александру три с половиной года. Его отсылают спать к дяде. Ровно в полночь он просыпается от сильного удара в дверь. Вскакивает, чтобы открыть. Кузина удерживает его, силой укладывает обратно в постель. Он отбивается, вопит, рыдает: это отец пришел проститься с ним.

В действительности генерал умер за две минуты до полуночи. Утром Александру сообщают печальную весть. Он не понимает. Что означает смерть? Что он больше никогда не увидит отца. Почему же? Потому что боженька забрал его. А где живет боженька? На небе. Мальчик задумывается. Удрав из дома дяди, он бежит домой, забирается в комнату, где хранится оружие, берет ружье, которое отец обещал подарить ему со временем, и поднимается по лестнице. На площадке он сталкивается с матерью. Она выходит из траурной комнаты, плачет.

«— Ты куда, — спрашивает она меня в удивлении: она-то думала, что я у дяди.

— Иду на небо, — ответил я.

— Вот как, прямо на небо?

— Да, пусти меня.

— И что же ты собираешься делать там, бедненький мой?

— Собираюсь убить боженьку, за то, что он папу убил».

Этот отрывок из «Моих мемуаров», сообщающий отныне детскому слову литературную ценность, свидетельствует о необычайной близости между Александром и его матерью Мари-Луизой. Вдова не столько безутешная, сколько верная памяти эпического романтического героя — красавца, силача, пылкого смельчака безукоризненной честности, но неуравновешенного, человека в высшей степени незаурядного, она все детство своего сына посвятит культу отца, основным ритуалом которого станет ежедневное посещение кладбища, на котором похоронили Генерала.

С годами эпос, в основу которого легли воспоминания Мари-Луизы, родственников и друзей, а также личные архивы Генерала, обогатится показаниями старых солдат или товарищей по оружию, в частности, рассказами Дермонкура, его адъютанта. Так общий труд матери и сына испробует себя в устной форме, прежде чем будет зафиксирован письменно. Что за беда, если то там, то здесь возникнут пробелы, которые надо будет как-то заполнять, или искажения, или неточности: истинны лишь легенды, в которые по-настоящему верят.

Пройдет почти полвека, пока Александр последовательно изложит праисторию своей семьи, но прежде он наделит многими чертами и свойствами своего отца персонажей романов и пьес. И, без сомнения, бессмертием своим «Мушкетеры» в значительной степени обязаны бессмертию этого пламенного героя, которому в трудах лучшего рассказчика всех времен никогда не суждено ни состариться, ни вернуться в детство.