В рай с пересадкой - Александр Грязев

Александр Грязев

В рай с пересадкой

(киноповесть)

История эта началась летним утром в одном районном русском городке. Из тех, где и «дома пониже и асфальт пожиже», нежели в областном, а тем более столичном городе. Но где живут такие же люди, как и в столице, с той лишь разницей, что видят они столицу намного реже, чем её жители.

По утрам, как и везде, спешат они на работу под бодрую музыку радиозарядки, так странно в это время звучащей, что кажется, будто звуки её идут откуда-то из неведомого мира.

Так же было и в это утро.

Торопливо шли по тротуарам люди, хлопали калитки палисадников, мчались первые, редкие в этот час машины, и первый ранний автобус штурмовался на остановках толпами людей, желающих стать пассажирами. Автобус был хоть и мал и, конечно, не резиновый, но втискивались в него обычно, на удивление, все и он, накренившись на один бок, как человек под непосильной ношей, исправно вёз граждан пассажиров от остановки к остановке. Одна из них как раз напротив железных ворот районной пээмка — передвижной механизированной колонны — треста «Облсельстрой».

Отсюда, с машинного двора колонны, каждое утро начинается путь разнообразной и разноцветной техники на стройки района. Здесь начало и нашей истории. Правда, не на самом дворе, заполненном грузовиками, тракторами, автокранами и прочими машинами, а в небольшом одноэтажном здании конторы, окнами выходящем во двор.

Сегодня ярко светило солнце и у здания конторы все окна были распахнуты, а оттуда на улицу неслись дроби пишущих машинок, треск арифмометров и щелчки костяшек счетов.

По узкому коридору прямо с улицы можно попасть в небольшую комнату — приёмную перед кабинетом начальника, на двери которого прибита табличка: «Начальник передвижной мехколонны тов. Селезнёв С. И. Прием граждан „от“ и „до“».

Но это так, для формы, а на самом деле заходят сюда в любое время рабочего дня, порой даже и не спрашивая у секретарши Зины, сидящей у окна за столом.

И сегодня в кабинет к начальнику прямо с утра то и дело заходили люди. С бумагами и без них, весёлые и грустные.

Вот один из очередных посетителей вышел из кабинета и с озабоченным лицом пошёл к выходу.

— Ну, что подписал? — спросил его другой, сидящий на стуле у самой двери.

— Не… — замотал головой первый и кивнул на дверь. — Он сегодня какой-то не такой. Зайду после обеда.

Очередной посетитель всё же встал и, шумно вздохнув, решительно распахнул двери.

За широким полированным столом со стопками бумаг и телефоном сидел хозяин кабинета Сергей Иванович Селезнёв. Перед ним на столе же работал большой белый вентилятор, обдувая воздухом седоватую голову Селезнёва и озабоченное, усталое лицо. Начальник колонны разговаривал с кем-то по телефону.

— Я тебе не могу сейчас родить бульдозер. Он будет у тебя только после обеда… Потому что все машины у меня в работе… Но я не виноват, что объектов больше, чем у меня машин… Нет, нет… Я тебе ещё раз повторяю: я не рожу тебе бульдозер. Женщине, чтобы родить и то время надо, а ты требуешь немедленно… Милый мой, мне тоже сейчас, может быть, чего-то хочется, да я терплю… Всё, Василий, всё….

Во время разговора Селезнёв, заметив посетителя, жестом подозвал к себе, взял у него и, почти не глядя, подписал бумагу. Посетитель, радостно прижав листок к груди, направился к двери.

— Погоди-ка, Иванов, погоди, — остановил его Селезнёв, закончив телефонный разговор. — Чего это я тебе там подписал-то?

— Так… заявление, Сергей Иваныч.

— Какое заявление?

— На отпуск.

— Как на отпуск? Ну-ка, покажи.

Посетитель подошёл опять к столу, но подписанную бумагу в руки Селезнёву не дал, а показал издали.

— Чего показывать-то, Сергей Иваныч? Вы ведь его сейчас в руках держали.

Селезнев внимательно пробежал глазами написанное и даже немного привстал со стула.

— Нет, нет, нет, Иванов. В отпуск я тебя отпустить не могу.

— Как же так, Сергей Иваныч? Я по графику иду. Заявление вы подписали. Всё законно.

— Работать некому, понимаешь? У меня и так слесарей мало.

— Зачем же вы тогда подписали-то, Сергей Иваныч? А подписали, так зачем же отказываться? Не солидно, Сергей Иваныч.

Слесарь Иванов был, конечно, по-своему прав.

— Ладно, иди, — устало махнул рукой Селезнёв и тяжело опустился на стул. — Всё. Я, видимо, уже готов. Ничего не соображаю.

Он надавил на кнопку звонка и в дверях появилась секретарша.

— Зина, там никого больше нет?

— Никого пока, Сергей Иваныч.

— Зина, я занят, у меня срочное дело, меня нет, я ушёл минут на двадцать.

— Поняла, Сергей Иваныч, — кивнула Зина и, закрыв дверь кабинета, приставила к ней стул.

Через окно в комнату вдруг донёсся громкий женский голос:

— Иди, иди! Я тебе сейчас покажу, на чём свет стоит!

Мужской голос слабо что-то возражал.

Вскоре в дверях приёмной показалась дородная молодая женщина в синей рабочей спецовке. Она тащила за собой упирающегося мужичка небольшого роста.

— У себя Сергей Иваныч? — громко спросила женщина секретаршу.

— Его нет… Он занят.

Зина встала было со своего места и загородила дорогу, хотя знала, что вошедшие — шофёр Клава Смирнова и её муж Николай приходятся начальнику родственниками.

— Я тоже на работе, — всё так же громко сказала Клава.

Она отодвинула ногой стул и, резко распахнув дверь, втолкнула в кабинет мужа, а сама вошла за ним.

Приход посетителей застал Сергея Иваныча у шкафа. Он стоял с бутылкой кефира в руке.

— Вот, — развёл руками Сергей Иваныч, как бы извиняясь, — не завтракал ещё… Ну, так в чём дело, Клава? Что опять шумишь?

— Вот, полюбуйся, Сергей Иваныч, на этого охламона, — голос Клавдии сделался плачущим. — Сил моих больше нету, дядя Серёжа.

— А что случилось? — снова спросил Селезнёв, хотя уже догадался, что привело сюда его родную племянницу.

— Смотри — опять с похмелья. Опять домой вчера на бровях пришёл. Надоело всё, — заплакала Клавдия.

Уже не первый раз жалуется она ему на своего Николая, в общем-то неплохого мужика. А давно ли плясал у них на свадьбе…

— Ты что, Николай, меня подводишь? — строго спросил Селезнёв. — Сколько раз с тобой разговаривать об этом?

— А я чо? — попытался возразить Николай, в кабинете начальника ставший, кажется, ещё меньше. — Я вчера как все.

Клавдия всплеснула руками.

— Как все!? Во, нахал, поглядите-ка! Он вчера, дядя Серёжа, пришёл и сперва начал с телевизором спорить, потом стал дикторшу целовать. Меня к холодильнику приревновал и выгонял его из дома. А ночью звал милиционера и просил сводить в туалет. Вот ведь до чего докатился!

— Ясно. Значит, опять выступал?

— А я это так шутил. Что, уж и пошутить нельзя?

— После таких шуток, Коля, обычно врачей вызывают с медбратьями.

— А сегодня какая у них работа, — опять заговорила Клавдия. — Надо с этим кончать, дядя Серёжа.

— Надо, Клава, надо, — согласился Сергей Иваныч. — Сам знаю. Но вчера, ты уж извини, провожали на пенсию Максимова. Ты ведь знаешь?

Сергей Иваныч и сам вчера участвовал в торжественных проводах на пенсию старого слесаря Максимова, с которым вместе слесарил и Николай.

— Провожали на пенсию, а Максимов сегодня опять работает. Так зачем было и огород городить?

— Ну… — развёл руками Селезнев. — Так заведено.

— А мне от этого не легче, — не унималась Клавдия. — Терпеть больше не буду!

Сергей Иваныч согласно закивал головой.

— Ты, конечно, права, Клава. Так что же ты предлагаешь с ним делать? — показал он на Николая. — Ведь я уже не один раз его наказывал. Ты думала об этом?

— Думала.

— Ну, говори.

— Переведи его ко мне.

— Куда?

— Грузчиком на мою машину.

Николай и Сергей Иваныч удивлённо переглянулись и оба уставились на Клаву.

— Да-да, — повторяет она. — Ко мне грузчиком. Только так.

— Ты с кем думала-то? — спросил жену Николай, нервно смеясь.

— А тебя не спрашивают. Тебя здесь нет. Хватит, поиздевался.

— Ну, что ж… — начал было Сергей Иваныч.

— Не дамся!… — перебил его Николай. — Не положено. Нет такого закона.

— Какого ещё закона? — переспросила Клавдия.

— А чтобы муж и жена на одной машине работали. Семейственность получается.

— Такая семейственность делу не помеха, — сказал Сергей Иваныч. — Я согласен.

Но с этим не был согласен Николай.

— Это что же выходит, — не сдавался он. — Дома с ней, на работе с ней, и с работы вместе? За что, Иваныч?

— Ничем не могу помочь, Коля, — развёл руками Селезнев. — Если женщина просит — не могу отказать. А тем более родная племянница, да ещё в таком деле. Сам понимаешь.