Деревенская драма - Николай Гарин-Михайловский

Николай Гарин-Михайловский

Деревенская драма

В четырех действиях

Действующие лица

Ирина – лет 35, хорошо сохранившаяся, ласковая.

Степан – ее муж, хилый.

Настя – красивая, молодая, кровь с молоком.

Николай – ее муж, хворый.

Любуша – сестра Насти, подросток.

Бабушка Авдотья – родная бабушка Насти и Любуши.

Бабушка Драчена – ветхая старушка.

Матрена – вдова, умная, с маленьким темным лицом.

Староста – умный мужик, голос звонкий.

Андрей – несуразный, на одну ногу припадает.

Григорий – елейный, с тонким голоском.

Никитка – подросток.

Никифор – молодой, с большими то мечтательными, то сверкающими глазами.

Торговец – с претензией купца, потирающий руки, охотник поговорить.

Жена его, Сын его – забитые.

Юродивый – высокий; маленькое безволосое, детское, в морщинах лицо; большие глаза; в длинной рубахе; босой.

Портной – в оборванном пиджаке, пьянчужка.

Антон – старик, молчаливый, загадочный.

Нефед – ласковый, молодой, увалень.

Федор – благообразный старик с чистыми глазами, вьющимися мягкими, светлыми, как лен, волосами.

Учитель – растерянная фигура.

Алена – солдатка.

Груня – подруга Любуши.

Дарья.

Аким – с разодранной губой.

Мишанька – молодой парень.

Урядник – с интеллигентным лицом, молодой.

Семен.

Приказчик – в поддевке, сапоги бутылкой.

Письмоводитель – неприятная фигура, с апломбом.

Писарь.

Миссионер – мрачная, с громадными волосами, пьяная фигура.

Крестьяне, крестьянки, подростки и дети.

Действие первое

Деревенская площадь. Налево берег пруда с несколькими ветлами. Перед сценой широкая улица с избами по обеим сторонам. С правой стороны изба бабушки Авдотьи, следующая Григория, с левой стороны к пруду большое деревянное железом крытое здание с надписью посреди здания «Волостное Правление», ближе к сцене на левой же стороне сторожка с надписью «Церковно-приходская школа». За волостным правлением изба Ирины, дальше Андрея. Садится солнце. День праздничный. На сцене много народу: подростки, девушки, парни; свежих, здоровых лиц мало; на завалинках, у изб, сидят постарше. С правой стороны площади, под лабазом устраивают лавчонку жена торговца и сын ее, подросток. Бабушка Авдотья сидит на завалинке у своей избы; положив голову на колени бабушки, полулежит Любуша.

Бабушка Авдотья (перебирает волосы Любуши). Вишь… Щиплется?

Любуша. Я ему: ты что, Никитка, щиплешься? А он смеется; «Это я, бат, люблю тебя».

Бабушка Авдотья. А ты б его по загривку… по загривку…

Любуша. «Идем, бат, в лес по малину». Я ему: кака така малина теперь? А он: «Найду тебе спе-е-лую…»

Бабушка Авдотья. Озорник он и есть… Вот как станет в другорядь звать, и отрежь ему: «С неумытым в лес иди, а не я с тобой, сопляком, дура, ходить стану». Да по загривку его, по загривку: «Дескать, не для тебя, сопляка, честь свою берегу, а для богоданного мне мужа».

Портной (проходя). Бабушке… (Кланяется, быстро раздвигая и сдвигая ноги.)

Бабушка Авдотья (сухо, степенно). Здравствуй и ты, не знаю, кто такой будешь…

Портной. Хо! Портной из города! Ножницы пропил – теперь ногами режу. Вот как! Вот как! (Быстро раздвигает и сдвигает ноги.) Хо!

Никитка (проходя, смущенно останавливается, портному). Так-так… с ножницами всякий дурак справится, а ты вот так без ножниц.

Портной (перед Никиткой проделывает то же). Хо!

Никитка (ободряясь, покровительственно). Так-так…

Алена (одета по-мещански, с лицом тупым и самодовольным, проходя). Бабушке Авдотье!

Бабушка Авдотья (сухо, не глядя). Здравствуй и ты.

Алена проходит, Никитка с смущенной улыбкой смотрит на нее; Алена усмехается и пренебрежительно отворачивается.

Портной (подмигивая Никитке на уходящую Алену). Штучка…

Никитка, самодовольно улыбаясь, делает папироску.

Хо! Дай-ка, мил друг, и мне.

Никитка. Дайка уехала, прислала купитку. (Уходит.)

Портной (за ним). Ну дай же, дай… (Забегает вперед и стрижет перед ним ногами.) Хо!

Никитка. Сказано: не дам…

Уходят.

Бабушка Авдотья (провожая их глазами). Так и пропадет от водки… Только и можно спасти его, ежели кто яблоко покойнику в гроб положит да сорок раз имя пьяницы помянет, а потом то яблоко и даст пьянице съесть, чтобы не знал он, значит, какое это яблоко.

Любуша. Никитка с Аленкой-то как перемигнулся: к ней теперь, наверно, и попер… Он сказывает, у них, бабушка, там на огороде гульба идет всю ночь…

Бабушка Авдотья. А ты брось и думать о нем.

Любуша. Не было мне сухоты думать о нем!

Настя в новом платке, молча целуется с бабушкой, сестрой, садится.

Бабушка Авдотья (после молчания, нехотя). Ну рассказывай…

Настя (холодно). Нечего рассказывать.

Бабушка Авдотья (вздыхает). И так… На цепь сажают, в два кнута бьют, а рассказывать родной бабушке нечего, выходит… Ребенок где?

Настя. Где? Напоила маком, и спит.

Любуша (протягивая через бабушку руку и щупая Настин платок). От Нефеда?

Настя. Так неужели от мужа?

Бабушка Авдотья (сдержанно). И при муже носишь?

Настя. Вынесла под мышкой, а на улице надела.

Любуша. А я б назло при нем и надела б!

Бабушка Авдотья (строго). И мужа-то еще не припасла, а о полюбовнике уже думает.

Любуша (брезгливо). А ну вас… Ни об чем я не думаю.

Груня (подходит к Любуше). Айда в хоровод?

Любуша. Айда!

Уходят с Любушей в толпу.

Бабушка Авдотья. И понимать-то уж что-то я плохо стала. Восьмой десяток караулю вот это место, чего не перевидала, а такого срама еще и не было в родне…

Настя. А кто срам устроил? Кто говорил: иди, иди…

Бабушка Авдотья. Так как же иначе? С каких достатков кормить тебя было?

Настя. Ну вот и накормила: ладно, Нефед помогает, а то хоть по миру…

Бабушка Авдотья (вздыхая). А нас-то как выдавали? Спрашивали?

Настя (не слушая). День-то весь больной на печи, а ночью с печи ко мне: я муж… А дух тяжелый… в гроб живой легче…

Бабушка Авдотья. А так легче, срам такой примать на себя?

Настя. В чем срам? Был бы Нефед мужем, не хуже людей жила бы.

Бабушка Авдотья. Так ведь не муж же…

Настя. Так неужели тот окаянный муж? Не считаю я его мужем.

Бабушка Авдотья. Ты не считаешь, а люди…

Настя. Пусть люди и живут с ним.

Бабушка Авдотья. А бог?

На площади показывается Нефед. Он идет беспечным увальнем. Настя, увидав его, вся загорается, оживленно вскакивает, идет к нему навстречу, с Нефедом скрывается в толпе. Бабушка Авдотья машет рукой и убито задумывается.

Груня (звонким голосом). Девки, айдате на речку песни петь?

В это время показывается ручная тележка с сидящей в ней бабушкой Драченой.

Веселые голоса. Драчена, Драчена!

Мишанька (вытаскивает тележку на авансцену, кладет оглобли и весело обращается к бабушке Драчене). Терпишь?

Бабушка Драчена. Терплю, батюшка, терплю.

Мишанька. Ну и терпи. Уговор помнишь?

Бабушка Драчена. Какой уговор?

Мишанька. Какой уговор? Полтину за то, что привез да отвез, а что на чудотворной соберешь завтра – пополам.

Бабушка Драчена. Так-так, батюшка.

Толпа подростков окружает Драчену.

Голоса из толпы. Го-го!

– И устарела же…

Бабушка Драчена. Ох, устарела: сил нет. Лежу да плачу, а вставать надо: не встанешь, не соберешь, не соберешь – чем кормиться?

Голос из толпы. А что, баушка, годков сто будет?

Бабушка Драчена. И не упомню, батюшка, не упомню.

Голос из толпы. Охота еще…