Тот самый шаг - Мария Куприянова



Свой путь должна пройти душа.

И каждого, в свой час и срок,

Судьба направит, не спеша,

На перекресток трех дорог.

Не сознавая, что творит,

Всего на миг замрет душа,

Окинет взглядом бренный мир

И сделает тот самый шаг…

Часть 1

Глава 1

–А он что?

–А он как за дуру меня держит! Начал опять эту «песню», типа, «бла-бла-бла, люблю тебя одну, это все злые языки, ничего небыло…». Ну я ему такая и говорю…

Фонари отражались в зеркале мокрого асфальта ночной дороги, бегущей навстречу автомобилю. Они сливались в отражении в сплошную желтую линию и создавалось ощущение, что машина несется по взлетной полосе аэродрома. «Вот бы и вправду взлететь сейчас, как на самолете, и улететь туда, где тепло и пахнет морем…»– думала Кася, легко входя в очередной поворот на загородном шоссе и продолжая машинально прислушиваться к монологу подруги по громкой связи. Благо, София ( кстати, никаких сокращений в своем имени она не терпела!) не нуждалась в активном участии своей подруги в этом разговоре– ее голос тек ровным журчанием, не перебивая нестройный строй мыслей Каси, в подробностях передавая очередной тяжелый скандал и расставание с ее молодым и очень темпераментным любовником. К слову сказать, такие «тяжелые» моменты случались в их совместной жизни весьма и весьма регулярно и развивались по вполне определенному сценарию, являя собой классический образец законченного произведения– завязку ( чаще всего она происходила «внезапно и неожиданно», путем систематического просматривания мобильного телефона своего мужчины и обнаружения таким образом очередной пассии любимого). Далее шел пик сюжета (ибо, обнаружив наличие другой женщины в их жизни, София не могла стерпеть подобное предательство и устраивала жуткие сцены, сопровождаемые, зачастую, насилием и рукоприкладством с ее стороны, что при росте Софии в сто пятьдесят четыре сантиметра и поистине канареечном весе выглядело, скорее, как попытки божьей коровки затоптать неудачно упавшего слона). И, соответственно, катарсис ( потому что каждый раз София великодушно прощала своего любимого и свято верила, что больше такого не повторится). От Каси, собственно, требовалось время от времени подавать голос, глубокомысленно хмыкать и поддакивать стенаниям подруги. Чем она и занималась, сосредоточенно ведя свою машину по поливаемой дождем трассе.

Лето в этом году выдалось просто отвратительным– дожди шли каждый день и изменения погоды означали только смену мелкой противной мороси на проливной ливень с порывами штормового ветра. Холодные промозглые дни сменялись не менее холодными и промозглыми вечерами, перелистывая на календаре летние месяцы. Конец августа не принес никаких неожиданностей в этой бесконечной череде мокрых дней– было все также противно и холодно. Поневоле хотелось произнести: «ладно, с этим летом все понятно– давайте уже сюда вашу осень». Легкая депрессия и пасмурное настроение стало постоянным спутником большинства горожан на этот сезон. И Кася не была исключением. А так и не распакованные до сегодняшнего дня новые босоножки на сногсшибательном каблуке и бесконечные свитера в ежедневном гардеробе не добавляли оптимизма и легкости ее и без того не самому легкому характеру. В дополнение ко всему, Марк уже месяц как пропадал в турне со своим симфоническим оркестром и его редкие звонки также не приносили приятных эмоций– Марк привычно жаловался на ужасные условия размещения, на непонимание его таланта руководством, на «наглый тромбон» ну и еще на целый список деталей, не достойных его высокого таланта и нежной душевной организации. Откровенно говоря, последние полгода Кася уже не единожды собиралась прекратить эти нездоровые отношения, в которых она все меньше ощущала себя любимой женщиной и все больше суррогатом мамочки, вынужденной постоянно выслушивать бесконечные жалобы, утирать слезы и дуть на ушибленные коленки (образно выражаясь). Ситуацию усугубляли также регулярные звонки настоящей мамочки Марка, которая была свято убеждена в гениальности своего подросшего, но не вылетевшего из под родительского крыла чада. Кася же, в ее понимании, конечно, была не достойна даже вытирать пыль с ботинок великого музыканта и должна была почитать за честь ежедневное служение гению мужчины, чьей спутницей ей посчастливилось стать, по непонятной маме причине. Такие мелочи, как обеспечение основной части семейного бюджета и ведение домашнего хозяйства той не учитывались. А, между тем, именно она, Кася, подписывалась на неподьемные часы репетиторства в дополнение к своей основной работе переводчика в крупной корпорации, брала в перевод научные труды, сложные для понимания даже на исходном языке, и слащавые, а порой и откровенно неприличные, любовные романы. Часто она засиживалась до утра, перепечатывая страницы текста, который грозил расплыться перед глазами в неясное пятно, уже давно толком не понимая сути того, что она печатает. Совершая очередной «подвиг» она каждый раз обещала себе, что все это в последний раз– не женское дело столько работать! Она не собирается ни ограничивать себя в потребностях, ни подвергать испытаниям свои возможности! Хватит! Пора это прекратить! Каждый раз после этого Кася злилась, хамила мамочке, порывалась уйти, но, в конце концов, сдавалась и рассыпалась в привычных извинениях с последующим искуплением своей вины самыми различными способами– от покупки неоправданно дорогого футляра для скрипки Марку, до ужасающе безвкусной фарфоровой сахарницы, которая «так подходила к старинному бабушкиному сервизу» для его мамы, чем заслуживала благосклонный кивок с поджатыми губами от мамочки и великодушный поцелуй в лобик, с обязательным усталым вздохом, от Марка. После такого примирения Кася на несколько недель затихала, корчась в душе от отвращения и брезгливости к самой себе, глотая рыдания под душем и стыдливо пряча покрасневшие глаза от Марка, который благородно не замечал этих «истеричных припадков». Обьяснить причину такого поведения даже самой себе Кася не могла– то ли просто боялась одиночества, то ли от бесконечной усталости мирилась с текущим положением вещей, понимая, что скандал тоже требует сил, которых у нее попросту уже небыло. «Но как только он вернется из своего турне я все закончу! Сразу же и бесповоротно!» Кася даже стукнула кулачком по рулю, в пылу собственной убежденности, попав при этом по клаксону и вызвав слабый хриплый гудок автомобиля.

–Это что было? Звук какой-то и стук… Ну ладно. О чем я? А, ну да-стук… Короче, он все стучал в дверь и стучал… Но я не открыла! И знаешь, я приняла решение– не прощу! Сколько раз я слышала эти отговорки, это бесконечное вранье…Все! Я решила– я все это закончу! Окончательно! Раз и навсегда!

Кася даже дернулась, услышав в монологе Софии собственные озвученные решения и тут же приуныла– если мысли у них с подругой одинаковые, может и настрой на действия тоже? А если так, то, памятуя о том, сколько раз Кася слышала от Софии подобные речи, наверное, это такой же самообман, как и принципиальная позиция подруги. И никуда они не денутся… Ни София от своего «моложавого кобеля», ни она, Кася, от инфантильного музыканта с его истеричной мамашей. Не хватит силы духа. Не хватит решимости…

–А почему раньше прощала? Это ведь не в первый раз– чуть не застонав от осознания собственной позорной трусости спросила Кася.

–Да фиг его знает– послышался усталый вздох Софии на другом конце «провода»– может по дурости…А вообще, знаешь, мы с ним уже притерлись как-то, привыкли друг к другу…Я как подумаю, что если мы расстанемся мне опять надо начинать какие-то отношения, снова эти свидания, строить из себя невесть что, следить, чтобы ноги не зарастали…

«Вот и вся причина»– подумала Кася, уныло всматриваясь в лобовое стекло– «и нет никакого глубокого смысла и скрытых тайных мотивов. Банальная лень и разочарование…»

Кася устало вздохнула и включила поворотник, перестраиваясь в правый ряд, чтобы пропустить несущийся на бешеной скорости автомобиль, неуклонно нагоняющий ее и истерично мигающий дальним светом. Габаритный джип пронесся мимо, обдав лобовое стекло Касиного автомобиля водопадом грязной воды из дорожной колеи.

– Придурок– процедила сквозь зубы девушка, включая «дворники» на интенсивное движение. Ливень закончился, сменившись привычной противной моросью, и датчик дождя только успел сменить активность на умеренную.

–Вот именно! Это еще слабо сказано! А эта его курица вообще образец идиотизма! Представь: она пишет ему в три часа ночи….– продолжала свой эмоциональный терроризм София.

В это время черный гранд чероки, пронесшийся на сумасшедшей скорости мимо мгновение назад, неожиданно резко вильнул в сторону. Колеса машины заскользили по асфальту и, попав в очередную колею, на полном ходу ввели автомобиль в аквапланирование и последующий юз по влажной поверхности дороги. Джип несколько раз крутанулся вокруг своей оси и, на полном ходу, упал в кювет по ходу движения машины, вьехав носом на полной скорости в ствол огромной сосны в придорожной канаве. Корпус автомобиля подпрыгнул и вновь встал на задние колеса, оставив машину стоять кабиной вниз под углом в сорок пять градусов. Сосна осыпала джип водопадом дождевой воды, опавших иголок и мелких веток.