Невеста (СИ) - Анге Лина

Пролог

Самый страшный сон детства — погоня, беспощадная, выматывающая. Когда за тобой бежит неведомое нечто: то ли зверь, то ли нечистая сила, то ли — что еще страшнее — человек с дурными помыслами. И ты бежишь, не чувствуя земли под ногами, боясь обернуться и увидеть того, кто преследует тебя-добычу. Страшно понять, что он уже близко, что с каждой минутой расстояние между вами сокращается. И уж совсем ужасно внутри себя осознавать, что преследователь не просто догоняет тебя, а намеренно длит тот бег, играя с тобой, как кошка с мышью, заставляя мучительно ожидать момента, когда его руки сомкнутся вокруг твоего слабого беззащитного тела.

И ты бежишь, как в воде, чувствуя, что земля оползает под ногами, крошится, сыплется, отходит слоями, падая вниз, превращается в зыбучие пески. И легкие уже рвутся от острого воздуха, что не успеваешь вдохнуть полной грудью.

В таком сне сплетаются все твои страхи: боязнь неизвестности, своей слабости, ужас постороннего влияния на твою жизнь, кошмар того, что некому ни спасти, ни защитить тебя.

Но еще страшнее, когда что-то подобное происходит наяву…

Глава 1

Я бежала сквозь траву, что доставала мне до середины бедра, раскидывая тонкие упругие колосья в стороны, чувствуя, слыша за спиной дыхание того, кто неумолимо приближался. Сердце так стучало в груди, что, казалось, стоит мне остановиться или замешкаться, оно даже не заметит этого и продолжит свой бег, вырвавшись за пределы грудной клетки.

За спиной садилось солнце, удлиняя мою тень, которая, как стрела указывала направление бега, и я торопилась вслед за нею, тщетно пытаясь обогнать, перепрыгнуть, перехитрить, ведь она все также оставалась впереди. Ровно как позади оставался Он, тот кто бежит за мной. И я уже могла видеть, как его тень накладывается на мою, поглощает ее, подминает.

Сквозь гулкую пульсацию крови, что стучала в висках, я слышала дыхание за своей спиной, ровное размеренное — тот, кто гнал меня вперед, как дичь, вовсе не запыхался. Его легкие не горели, как мои, его грудь не рвалась, пульс не зашкаливал. Он забавлялся, играл. А я отчетливо понимала, что у меня не остается сил, чтобы продолжать эту бессмысленную погоню, ведь обоим участникам уже давно понятно, чем она завершится. Каждую секунду я готова была ощутить тяжесть руки, что хватает меня за плечо, заставляя остановиться, обернуться, встретиться, осознать чужую власть. Я уже проиграла эту битву. Но все еще боролась, надеясь хоть на мгновение отсрочить неминуемое.

Стоило мне только подумать об этом, как нога зацепилась за какую-то корягу, и я кубарем полетела на землю, хватаясь за высокие травы в отчаянной попытке уж если не удержать равновесие, то хотя бы замедлить свое падение.

От удара оземь последний дух вышибло из груди, но я все равно нашла в себе силы перевернуться на спину, чтобы лицом к лицу встретить своего преследователя.

— Попалась, мышка! — его голос звучал ровно, он даже не запыхался.

Закатное солнце косо било в спину мужчины, озаряя и подсвечивая его волосы и кожу розоватым и золотым.

Из моей груди вырвался только хриплый стон, так как сбитое дыхание все никак не могло прийти в норму.

— Что же мне с тобой сделать? — задумчиво произнес человек, складывая руки на груди, будто не он только что гнал меня через поле, будто и правда не знал, что делать. Однако, его цепкий оценивающий взгляд, откровенно шарящий по моим губам, шее, ключицам, опускающийся ниже и ниже, говорил о том, что решение уже принято.

Он опустился на землю у моих ног, но глаза смотрели в мои глаза неотрывно и хищно, впитывая в себя мои эмоции, как хлопковое полотно за мгновение вбирает в себя пролитую воду. А я, как кролик, замерший под гипнотическим взглядом удава, не в силах ни пошевелиться, ни крикнуть, ни моргнуть.

Я почувствовала, как горячие руки сжали мои щиколотки, разводя их в стороны, и как сердце забилось в груди так яростно, что стало больно.

Не в состоянии издать ни одного членораздельного звука, я просто открывала и закрывала рот, стараясь унять жжение в легких, вернуть себе возможность дышать. И как в дурном сне, как в бреду, все смотрела и смотрела в черные глаза.

А наглые уверенные руки преследователя тем временем начали движение: огладили мои лодыжки, легкими нажимами пробежали по икрам, коснулись коленей. Легкая льняная юбка, покорно подчиняясь властным движениям мужчины соскользнула по согнутым в коленях ногам, складками ниспадая на живот. Я почувствовала дуновение легкого ветра на внутренней стороне бедра, от чего непривыкшая к таким ощущениям нежная кожа покрылась мурашками.

— Мне понравилась погоня, — голос моего преследователя прозвучал с хриплым призвуком, — а тебе? Ты почувствовала, как внутри рождается нечто дикое, необузданное? — его лицо выглядело хищно, как будто из глубины зрачков на меня смотрел не человек, а зверь. Он наклонился к моему колену, с тихим рыком потерся о него подбородком — щетина наждачной бумагой царапнула кожу. Мужчина улыбнулся и укусил это же место. Не укусил — прижал зубами, как будто помечая, ставя клеймо. Затем провел по нему языком.

Мое сердце ухнуло вниз.

— Хочешь, я дам тебе еще один шанс убежать? — он смеялся надо мной, прекрасно понимая, что у меня уже нет сил продолжать бегство, что я никуда от него не денусь. Поэтому я только отрицательно покачала головой, а он лукаво сощурился, — правильный ответ, мышка.

Я почувствовала горячую сухость его ладоней, что скользнули по моим бедрам вверх к талии, обхватили ее, сжали. Мужчина поудобнее утроился между моих разведенных ног, нависая всем телом надо мной, распластанной в высокой траве, его тень полностью накрыла меня.

Я смотрела в черные глаза, затаившись, боясь пошевелиться или вздохнуть. Я смотрела, как за темными зрачками рождалось что-то темное, сильное, как вздымалась грудь от тяжелого дыхания, как ходили желваки на скулах, как по виску стекала капля пота, и не могла отвести взгляда.

— Я так хочу тебя, — практически простонал мой преследователь, впиваясь в мои губы поцелуем. Жадный рот накрыл мой, подавляя и властвуя. Руки начали движение по моей спине, то оглаживая, то впиваясь цепкими пальцами в тело, то очерчивая контур плеч, то спускаясь к бедрам. Они были везде, стараясь дотронуться до каждого миллиметра кожи, коснуться, отведать, узнать.

Когда он на мгновение оторвался от моих губ, я, наконец совладав со своим дыханием, то ли сказала, то ли застонала:

— Нет… пока нет… до свадьбы, ты же знаешь.

— Знаю, знаю, — шептал мой жених, зарываясь лицом мне в ключицы, целуя шею, — эта погоня разбудила во мне хищника, я не могу сдерживаться. Свадьба скоро. Никто не узнает, — он снова навис надо мною, отрываясь от поцелуев, заглядывая в глаза с надеждой, чуть ли не с мольбой, — мы никому не расскажем.

Он пылко набросился на меня, жадно целуя, не давая ответить, возразить. Его губы с неистовством блуждали по моей шее, плечам и скулам, искали губы, впивались в них, а после вновь целовали шею. Руки так тесно прижимали к себе, что дыхание сбивалось, а сердце стучало все сильнее. Мне было горячо и томно, так хорошо, что глаза сами собой закрывались, и я тонула в этих поцелуях.

Тем временем мой мужчина, видя, что сопротивление слабеет, расстегнул лиф моего платья, стянул вниз нижнюю рубашку, открывая солнечному свету мою грудь. Я услышала утробный рык, с которым он обхватил один из сосков, втягивая его ртом, лаская, облизывая, целуя.

Второй сосок был захвачен в плен рукой моего любимого. Его пальцы порхали по самой его вершине, вызывая мурашки, заставляя выгибать спину от истомы и неги.

— Ты не представляешь, что делаешь со мной, — стонал Сокол, отрываясь от моей груди и снова вглядываясь мне в глаза, — ты нужна мне, нужна, позволь взять тебя, позволь.

— Нет, нет, еще нельзя… — шептала я, понимая, что еще чуть-чуть и сдамся.

— Ты и так моя, моя, только позволь до конца… — он вновь поцеловал меня, страстно, жарко, и его руки вновь начинали своей танец на моем теле, поглаживая, лаская, нежа. Мой мужчина рычал, покусывая мою кожу, царапая ее щеками с легкой щетиной, а затем взял мою руку и положил себе на грудь. Я почувствовала, как мощно бьется его сердце, как набат, как огромная привыкшая жить на воле птица, которую посадили в клетку. Управляя моей рукой, он переместил ее себе ниже живота, и я почувствовала, насколько искренни его слова, насколько сильно его желание, — не будь жестокой, помоги мне. Ты же тоже хочешь.