Пираты Тагоры - Антон Первушин

Антон Первушин, Игорь Минаков, Максим Хорсун

Пираты Тагоры

Пролог

Силы покидали Птицелова. Все тяжелее было отбивать удары, которыми его осыпали Темные Лесорубы. Секиры чудовищных машин, пришедших из Массаракша, взлетали и падали. Иномиряне не ослабляли натиск. Они напирали так, словно собрались во что бы то ни стало изрубить строптивого человечишку в фарш. Или им был дан на то приказ, или они попросту мстили за уничтоженного грязевиками механического сородича. Может, если бы Птицелов сдался и пал на колени, измазанный известняковой пылью и кровью, Лесорубы взяли бы его под руки и забрали с собой, – похожий на термитник иномироход возвышался посреди Норушкиного карьера. Но Птицелов не сдавался, и проклятые машины били, не жалея сил, да так, что искры – во все стороны.

Секция карданного вала от шагающего экскаватора, которую пришлось использовать Птицелову вместо оружия, становилась все неподъемнее. От собственных богатырских замахов он едва мог стоять на ногах. Дважды он сбивал одного из Лесорубов с его тонких насекомьих лап, но машина тотчас же возвращалась в вертикальное положение и сразу кидалась в бой. Птицелову даже удалось выбить секиру из рук второго, но и это лишь ненадолго заставило безликое чудовище отступить.

Семижильный кряжистый мутант понимал, что в этом сражении ему не победить. А точнее, он давно ничего не понимал. Просто размахивал тяжеленной секцией и перемещался, стараясь, чтобы Лесорубы не прижали его спиной к одному из известняковых отвалов или к горе ржавых обломков, что когда-то была шагающим экскаватором. Птицелов ощущал приближение смерти. Сквозь кровавую пелену, застилающую взор, он видел лица людей: дорогих и ненавистных, верных друзей и поганых предателей. Вот тонкий и болезненный лик девочки-мутанта Лии; ему бы так хотелось обнять ее еще раз, но – увы… Вот желчная физиономия старшего агента Васку Саада, он же – иномирянин Диего Эспада; это из-за него и козней других грязевиков Птицелов оказался в таком незавидном положении. Вот лицо Колдуна, которому было все нипочем. Вот лица Бошку и Поррумоварруи – эти хорошие люди, хотя первый – мутант без роду и племени, а второй – профессор и носит золотые очки. И вот еще покойный Облом вспомнился – лагерный дружище, Неизвестный Отец в отставке…

Птицелов упал. Секция карданного вала выскользнула из рук, перевернулась в воздухе и рухнула, едва не размозжив мутанту голову.

Известняковая взвесь поднялась в воздух, закружила, точно потревоженная донная муть в чистом озере. И едва клубы поредели, Птицелов увидел, как Лесорубы, громко клацая разболтанными во время драки суставами, бегут к своему иномироходу. Бегут так, что только пятки из вороненой стали сверкают. Бегут, забыв про него – строптивого человечишку, бросившего вызов тем, кто приходит извне в Мир под светящимся небом.

Зафыркало, завыло невидимое чудовище. Заметалось эхо от одного испещренного птичьими норками склона к другому. Из зенита пал луч лилового света, вонзился в высоченный конус иномирохода. В корпусе массаракш-корабля разверзлось круглое отверстие с влажно блестящими закраинами. Оба Лесоруба, точно чудовищные тараканы, взобрались на подрагивающий от нетерпения или от истомы борт, нырнули один за другим в люк.

Лилового света становилось все больше, и корабль чужаков начал таять в нем, как тает застарелый лед в весеннем ручье.

Птицелов поднялся на ноги, еще не совсем понимая, что происходит. Подхватил покрытую зарубками и вмятинами секцию карданного вала, оперся на нее, словно на гротескный посох. Заорал сипло, невнятно. Погрозил испаряющемуся кораблю кулаком.

Невидимый монстр еще немного помяукал и заткнулся. Иномиряне исчезли. Круглая вмятина на пластах белой пыли и иней на обломках экскаватора – вот и все, что оставил после себя удивительный корабль. Экспертам из Отдела «Массаракш» опять не посчастливилось – работать, считай, не с чем.

Стайка пугливых норушек пронеслась над карьером, нарушая воцарившуюся тишину нервозным щебетом. Едва Птицелов попытался поглядеть вверх, как приступ головокружения заставил его опуститься на корточки. Он потер виски ладонями и с удивлением обнаружил, что тот шум, который нарастал внутри черепной коробки, – не последствие ушибов головы, а вполне себе реальный и очень даже узнаваемый. Над склонами зарокотало, промчалась вдоль карьера стремительная тень. А за ней – вторая и третья!

Вертолеты «Гнев»!

Иномирянам посчастливилось удрать. Не пожелали они испытывать на своих шкурах, чего стоят крупокалиберные пулеметы. Смылись до того, как к Птицелову подоспело подкрепление. А он решил было, что его пожалели или оставили в живых с какой-то целью! Сбежали, гады, и все тут!

Похожий на глазастую жабу вертолет завис над карьером. Взметнулась до небес пыль, утопив весенний день в удушливой метели. А когда белесая мгла чуть-чуть улеглась, Птицелов увидел спешащих к нему людей. Впереди всех бежал сам начальник сектора «Оперативного реагирования» Отдела «Массаракш» господин Оллу Фешт.

– Где они?! – завопил шеф, размахивая «герцогом».

Его лицо было бело от пыли, но Птицелову казалось, что от ярости. В ответ он смог лишь развести руками.

– Сколько их было?!

Птицелов поглядел на автоматчиков, которые выпрыгивали из вертолета и сразу занимали позиции для обороны. Потом снова посмотрел на шефа.

– Двое… – прохрипел он.

– Массаракш! – Оллу Фешт подпрыгнул от негодования, уставился на пистолет в своей руке и с очевидным сожалением спрятал «герцог» в подмышечную кобуру. – Живой? – спросил он Птицелова скрипучим голосом.

– Так точно, – ответил тот.

– Одобряю… – Фешт защелкал пальцами.

Однако услужливый помощник и «правая рука» начальника сектора Васку Саад не возник за спиной и не подал раскрытый портсигар, как происходило раньше.

– Васку Саад… – Птицелов закрыл разбитое лицо руками. – Предатель… Он грязевик, господин Фешт…

– Массаракш! – выпалил Оллу Фешт и снова полез за пистолетом. – Массаракш!

Глава первая

Перепонка люка лопнула, и Диего Эспада выпрыгнул наружу.

– Подавай, ребята! – крикнул он в теплое нутро корабля, из которого валил пар.

Ему протянули огромный тюк, потом – большой метапластовый ящик, потом – миниатюрную деревянную шкатулку, покрытую черным лаком и расписанную алыми иероглифами. Тюк Эспада оттащил в сторонку. Через секунду присоединил к нему ящик. Шкатулку бережно засунул за пазуху.

– Пока, дружище! – крикнули из люка. – Ни пуха, ни пера!

– К черту! – отозвался Эспада и помахал рукой.

– Передай привет полярникам! – донеслось из корабля.