Империя страха - Брайан Стэблфорд

Что-то случилось...

И наш мир пошел по ДРУГОМУ ПУТИ...

И у человечества появились ХОЗЯЕВА — красивые, практически бессмертные, НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИ жестокие.

Они правят странами и государствами — и в РЕДЧАЙШИХ СЛУЧАЯХ, в качестве ВЕЛИКОЙ МИЛОСТИ, обращают своих рабов в себе подобных.

Но — как это происходит?

И возможно ли людям это ПОВТОРИТЬ?

Тайну бессмертия пытается постичь ученый Ноэль, за которым идет ОХОТА...

v1.0 — создание fb2 Ego

Брайан Стэблфорд

Империя страха

Посвящается моей жене Джейн, без чьей поддержки и помощи такая книга, как эта, никогда бы не была даже задумана, не говоря уж о ее написании.

Часть 1

ПЛОДЫ СТРАСТИ

Мужчина, любящий женщину-вампира, не обязательно умрет молодым, но он не сможет жить вечно.

1

Это было тринадцатого июня года 1623 от Рождества Христова. В Большой Нормандии потеплело рано, и улицы Лондона купались в лучах солнца. Везде было много народу. Гавань осадили толпы нищих и уличных мальчишек. Они обсуждали слухи, приставали к морякам, радуясь сплетне и медной монете.

Посудачить было о чем: три корабля пришвартовались сегодня в гавани. Один из них, “Фримартин”, пришел из южных морей с товарами Экваториальной Африки: слоновая кость, золото, шкуры экзотических животных. Были на борту и живые звери, которых привезли для князя Ричарда в Львиную башню. Рассказывали о трех львах, огромной змее и ярких попугаях, умеющих говорить…

Тихо было, пожалуй, только на чердаке Юго-западной башни, где трудился придворный механик князя Ричарда Эдмунд Кордери. На медной опоре, стоящей на верстаке, он осторожно укрепил небольшое вогнутое зеркало, улавливающее лучи полуденного солнца через отверстие в потолке. Главным в приборе были линзы, пропускавшие свет.

Он встал и отодвинулся, пропуская своего сына Ноэла.

— Скажи мне, все ли в порядке? — спросил он. — Не могу рассмотреть.

Ноэл прищурил левый глаз, правым приник к микроскопу, настроил резкость.

— Отлично. Это что?

— Крыло бабочки, — ответил отец.

Эдмунд проверил, все ли образцы готовы для показа. Ожидание леди Кармиллы наполнило его тревожным чувством, и это было неприятно. Даже в старые добрые времена она нечасто заходила в его мастерскую, а видеть ее здесь значило пробудить воспоминания, которые не приходили, когда он видел ее в Тауэре на праздниках.

— Образец с водой не готов, — сказал Ноэл. — Сделать?

Эдмунд покачал головой:

— Я приготовлю свежий, когда придет время. Все живое хрупко, тем более в капле воды.

Он посмотрел на верстак и спрятал тигель за кувшинами. Убрать мастерскую было невозможно, да и не нужно, но видимость порядка необходимо сохранить. Он подошел к окну, взглянул поверх таверны “Холодная гавань” и башен Святого Томаса на искрящиеся воды Темзы, покатые крыши домов на противоположном берегу.

Отсюда, с высоты, фигурки людей во Внешнем дворе казались крошечными. Он здесь был выше, чем крест на куполе церкви у Кожевенного рынка. Взгляд Эдмунда задержался на этом символе. Нельзя, конечно, сказать, что он был очень набожен, но тревога заставила его перекреститься, бормоча молитву. И сразу же обругал себя за слабость.

“Мне сорок четыре, — думал Эдмунд. — Я ремесленник и больше не мальчик, который удостоился любви женщины. Мое волнение ни к чему”.

Эти укоры были не совсем справедливы. Не только то, что он был когда-то любовником Кармиллы Бурдийон, взволновало его. Тут смешалось многое. И то, что на верстаке стоял новый прибор — микроскоп. И то, что когда бы он ни проходил по Внешнему двору, за ним наблюдали, любые встречи были бы замечены. И то, что капитан судна, пришедшего из Африки, выполнил не только заказ Ричарда, привезя ему львов, но и поручение Невидимой коллегии.

Уже много лет Эдмунд жил, чувствуя опасность, и приучил себя оставаться спокойным. Другое дело — леди Кармилла. Связь с ней шла от сердца, и то, что она работала на Ричарда, став посредником между князем и ремесленником, ранило Эдмунда. Появление посредника показывало, что Эдмунд больше не был в фаворе. Он надеялся угадать по ее поведению, стоило ли ему опасаться.

Дверь распахнулась, и Кармилла вошла. Полуобернувшись, жестом отправила слугу прочь. С ней больше никого не было. Хотя пол был чистым, она пересекла комнату, приподняв подол юбки. Ее взгляд блуждал по полкам с горшками и бутылями, тиглю, токарному станку — всем многочисленным инструментам ремесленника.

И для вампиров, и для обычных людей эта комната казалась полной таинств, как каморка алхимика: такую устроил для себя несчастный Гарри Перси, будучи против своего желания гостем Мартиновской башни. Вероятно, леди Кармилла не усматривала большой разницы между работой ремесленника и короля духов. Всегда было трудно понять, как относятся вампиры к стремлению простых смертных к знаниям.

— Ты хорошо выглядишь, Кордери, — спокойно произнесла она, — но ты бледен. Не стоит закрываться здесь, когда в Нормандию пришла весна.

Эдмунд поклонился.

Она совершенно не изменилась с тех пор, как они были близки. Кармилле было уже четыреста пятьдесят лет, — не намного меньше, чем Ричарду, — но красота ее даже не начала увядать. Кожа была белоснежной, что свойственно вампирам Северной Европы, и сверкающе чистой, почти блеска серебра, — безошибочный признак бессмертия. Ни родинка, ни шрам — ничто не бросало тень на совершенство лица. Ее глаза были темно-карими, губы — с нежным изгибом, шапка волос — цвета воронова крыла — поразительный контраст с белизной кожи. У вампиров волосы редко остаются густыми после превращения, даже если они родились с пышной шевелюрой.

Он несколько лет не видел ее так близко и не мог подавить в себе волну воспоминаний. Его волосы стали седеть, а кожа — грубеть. Наверное, он совсем изменился. Но ее взгляд сказал, что она тоже вспоминает о чем-то, и не без нежности.