Последняя ночь - Михаил Старицкий

Последняя ночь

Историческая драма в двух картинах

Действующие лица:

С т е п а н Б р а т к о в с к и й, подчаший Львовский; молодой еще, но бледный, худой и изможденный; оброс бородой, в которой пробивается проседь. В арестантском халате; узник.

И н с т и г а т о р, судебный обвинитель того времени; старый, седой; личность желчная и злобная. Поляк.

С т о р о ж, добрый сердобольный старик с седыми, нависшими бровями, придающими ему суровый вид.

Б у р г р а б я, комендант замка и тюрьмы, средних лет, Поляк.

к с е н д з, худой и бледный.

О с т а п, товарищ Степана; молодой.

Т а с я Б р а т к о в с к а я, жена Степана; в "Сне" она исполняет роль и девушки, и молодой жены. В "Сне" она оживлена, румяна; в последней сцене - исхудалая, бледная.

М а т ь С т е п а н а, тень старухи-покойницы.

Г о л о с а  д е т с к и е, м у ж с к и е  и  ж е н с к и е.

С т р а ж а.

Действие происходит в городе Луцке в 1702 году, во время господства Польши.

Сюжетом этой драмы послужило действительное историческое событие.

В конце XVII века жил дворянин украинец Братковский; у него было имение на Волыни, а проживал он часто во Львове. Братковский был человек образованный, даровитый, направления социнианского, но веры православной, большой патриот и великий народолюбец. В те времена польская шляхта уже пустила на Украине глубокие корни и стремилась закрепостить крестьян; Братковский же встал против шляхты в защиту крестьянской бедноты. Он был связан и с кружком правобережных рыцарей - Палием, Самусем, Искрой, которые тяготели к Левобережной Украине, стремились отколоться от Польши и соединиться с Левобережной Украиной. Братковский хотел поднять на Волыни восстание крестьян; его захватили с воззваниями и повесили в Луцке в 1702 году. Жене и единственному сыну даже не дали свидания.

Автор

Картина первая

Внутренность тюремной камеры. Справа от актера нары, покрытые соломой, слева высоко прорезанное широкое окно, с частой решеткой снаружи, изнутри стекла чем-то замазаны, прозрачны лишь верхние; прямо железная дверь с круглым окошечком посредине. Стены камеры черные, облупленные; паутина клочьями свисает с потолка. Из обстановки в камере еще стол позади нар и табурет под окном. На столе кружка воды и ломоть хлеба. Вечереет. Лучи солнца еще играют на верхних стеклах и на потолке; внизу полумрак.

Явление первое

У з н и к, один.

С т е п а н Б р а т к о в с к и й (сидит на нарах, левая рука прикована к стене цепью; в правой он держит какую-то бумагу. Медленно читает).

"Он подлежит, как взятый при оружье,Как злой изменник, бунтарей вожак,За тяжкую вину тягчайшей каре…"

(Говорит.) Поклеп и ложь! Не бунтари мы, нет, - Мы верные сыны своей отчизны!

Обидчик - ты, наш злобный, лютый враг!Ты родину мою обрек неволеИ, как палач, терзаешь люд родной,И право, и свободу попирая…"С оружьем взят!" Нет, сонного меняСхватили. И жену… голубку… Тасю…Ох, только вспомню, стынет в жилах кровь…Где ж, где она? Замучили пытая? (Пауза.) И произвол зовут еще судом?!О свора хищных, двуязыких гадов,Вы мир кольцом змеиным оплели…

Где ж правда, где? (Дергает рукой; кандалы впиваются сильнее, до крови.) Впилось железо в рану, - Так рви же руку слабую мою, Что не осмелилась отметить злодеям!

А-а!! (Пауза.)

Вот и кровь… Когда ж последний час,Когда конец? Уже скорей бы кара!"Тягчайшая"? Ха! После пыток смерть

Покажется нам сладкой и желанной! (Пауза.) Все в голове смешалось, мысли врозь В сыром подвале этом разлетелись, А сердце - льдом сковало… Тело все Окаменело, стало как чужое…

Проходят дни и ночи в темноте,И сколько, сколько кануло их в бездну:Листва желтела, падала с дерев,Мороз им ткал серебряные ризы,И снова распускался пышный цвет…А я сижу… прикован, тело страждет,В душе - змея… Тоска меня гнетет…Хоть раз взглянуть бы на жену, на сына!

Что с ними там? Где братья, где друзья? (Пауза.) Но тяжелей всего - народа горе.

В ярме бедняк, под палкой!.. Тяжко! Ох,Как больно мне! Как скорбь терзает душу!Знать, понимать, что море крови, слезНаш гордый дух лишило сил и волюСмирило с рабством, - видеть и не мочьИм отомстить, и гнить в сыром подвале!До крови рви!.. Скорей бы "правый суд"…Ха-ха-ха-ха!

Слышен звон ключей.

Идут?.. Уж не ко мне ли?

Явление второе

Б р а т к о в с к и й, И н с т и г а т о р, т ю р е м и ы й К о м е н д а н т, с т о р о ж и еще о д и и ч е л о в е к, который прячется за спинами вошедших.

Сторож выдвигает на середину стол, подает инстигатору табурет и отходит к двери; в руках у него ключи.

И н с т и г а т о р (оглядывает стоящего перед ним узника, раскладывает на столе бумаги; после паузы) Пан заключенье получил?

Б р а т к о в с к и й (смотрит на него спокойно, чуть свысока) Давно.

И н с т и г а т о р

Я вижу кровь… К чему жестокость эта? (Коменданту.) Снять кандалы!

Сторож бросается к заключенному, снимает.

Б р а т к о в с к и й (как бы про себя)

Снять? Это что за знак?

И н с т и г а т о р

Надежда на господне милосердье,

И я пришел его вам возвестить.

А если пан ответит без утайки

На все мои вопросы, в тот же час

Он на свободу из тюрьмы вернется

В объятия возлюбленной семьи,

К родному очагу…

Б р а т к о в с к и й (взволнован)

К родным? О боже!

Да живы ли жена, младенец сын?

И н с т и г а т о р

Я их тогда же выпустил на волю.

Б р а т к о в с к и й

Жена… дитя… и воля! Ах, какой Соблазн великий!.. Пан мой… Бог сторицей…

Отвечу все… Словечка не солгу…

И н с т и г а т о р

Готов я верить: будем мы друзьями…

Б р а т к о в с к и й

Друзьями? Эх!.. Что хочет пан?

И н с т и г а т о р

А вот:

Ты взят с поличным, преступленья злые

Признаешь ты, не станешь отрицать!

Б р а т к о в с к и й

Ну, как сказать! Немало здесь ошибок. (Показывает на бумагу.) Изменником я назван, бунтарем…

Да разве родину любить - измена?

Стоять за братьев - тяжкая вина?

Но ведь меня учили даже в школе,

Чтоб жизни не щадил за свой народ!

И сам Христос, распятый палачами,

Речет, что несть любови больше той,

Которая отдаст за други душу…

И н с т и г а т о р

А други кто?

Б р а т к о в с к и й (с гордостью)

Те, что и прежде… Что ж,

Любить своих - теперь уж преступленье?

И н с т и г а т о р

Где власть и сила, там теперь свои,

За нами сила - значит, мы и други, (С раздражением.) Наш стан и меч - отчизна вам!

Б р а т к о в с к и й (горько усмехается) Ха-ха!

Видать, кулак - отец единый в мире,

Ярмо - единственная благодать, (все больше распаляясь) Тройчатый кнут - одна теперь святыня?!

Слепая сила - ей лишь и молись?

А свой народ, отчизну, даже бога

Вассалу кинь под ноги?

И н с т и г а т о р (в бешенстве топает ногой) Цыц! Молчи!

Как дерзок ты, смутьян закоренелый!

У! Я тебя!

Б р а т к о в с к и й (спокойно)

Что ж, воля пана! Вам

Всю правду я… как, сударь, вы желали…

И н с т и г а т о р

Всю правду? Ладно. Ты был главарем?

Б р а т к о в с к и й

Большая честь; не думали об этом…

И н с т и г а т о р

Не думали? А кто же правил?

Б р а т к о в с к и й

Все!

И н с т и г а т о р (нетерпеливо)

А все-таки?

Б р а т к о в с к и й

Товарищей не выдам.

И н с т и г а т о р

А в том - одно твое спасенье!

Б р а т к о в с к и й (горько)

Как?

В продажности, в измене, вероломстве?

Как мало уважает пан меня!

Иудой не был, и за все богатства

Я верности и чести не продам.

И н с т и г а т о р

А если жизнь, и смерть, и злые муки

Тому цена?

Б р а т к о в с к и й

Пусть даже самый ад!

И н с т и г а т о р

Чего-чего, а пекла не минуешь!

Нам в точности известно: связан был Ты с Искрой и с Палием, псом презренным, С Мазепой также, и хотел с Москвой Соединиться; чернь мутил…

Б р а т к о в с к и й (усмехается)

Известно?

Тогда к чему же спрашивать меня?

И н с т и г а т о р (в бешенстве)

Ну, погоди же! Ты еще заплачешь,

На дыбе ты иное запоешь,

Иль на углях горячих…

Б р а т к о в с к и й (с презрением)

Пан вельможный,

Я вижу, чтит достоинство и честь…

И н с т и г а т о р