Призрак в храме - Robert van Gulik

Роберт ван Гулик

Призрак в храме

Глава 1

Женщина молча смотрела на что-то круглое, лежащее на краю старого колодца. Ничто не нарушало неподвижности горячего влажного воздуха, окутавшего темный сад храма. Несколько лепестков цветущего миндаля, колеблясь, опускались с ветвей над ее головой. Они казались очень белыми в свете фонаря. И становились еще белее, когда прилипали к пятнам крови на изъеденных непогодой камнях.

Отряхивая свое широкое платье, женщина сказала стоящему рядом высокому мужчине:

– Брось и ее в колодец! Это надежнее. Старым колодцем не пользовались уже много лет. По-моему, никто и не подозревает о его существовании.

Беспокойно глядя на ее бледное, ничего не выражающее лицо, мужчина поставил фонарь на кучу булыжника и битого кирпича у стены и резкими движениями развязал шейный платок.

– Понимаешь, я хочу действовать наверняка. Заверну ее и… – Заметив, что его голос зазвучал очень громко в заброшенном саду, он продолжил шепотом: – Зарою ее среди деревьев позади храма. Пьяный дурак крепко спит, а больше никто не будет искать. Уже за полночь.

Она бесстрастно смотрела, как он завернул в шейный платок отрезанную голову. Его пальцы дрожали так сильно, что он с трудом завязал концы.

– Ничего не могу с собой поделать! – словно оправдываясь, пробормотал он, – Это. становится невыносимым. Как… как ты смогла сделать это? Дважды, и так ловко…

Женщина пожала плечами.

– Нужно только знать расположение позвонков, равнодушно ответила она. Потом она наклонилась над краем колодца: густая поросль плюща покрывала гнилое дерево сломанного ворота, и длинные мертвые побеги свисали в темную глубину, цепляясь за полуистлевшую веревку, к которой когда-то привязывали кувшин. В густой листве мощных старых деревьев над их головами что-то зашевелилось. И снова просыпался редкий дождь белых лепестков. Несколько лепестков упало ей на руку. Они были холодными, как снег. Женщина отдернула руку и стряхнула лепестки, потом медленно произнесла: – Прошлой зимой в саду было бело от снега. Совсем бело… – ее голос угас.

– Да, – со страстью подхватил он, – и в городе под горой было так красиво! Как множество маленьких колокольчиков, с углов крыш пагод свисали сосульки. – Он вытер горячее влажное лицо и добавил: – Как чист был морозный воздух! Кажется, тем утром…

– Не надо напоминать об этом! – холодно оборвала она. – Забудь! Думай только о будущем. Теперь мы сможем получить все. Все. Пойдем же и заберем его.

– Сейчас?! – в ужасе воскликнул он, – Сразу после?!.. – Увидев презрение на ее лице, он быстро спохватился: – Я устал, как собака. В самом деле!

– Устал? Ты же всегда хвастался своей силой!

– Но теперь нам уже некуда торопиться, правда? Мы можем пойти и забрать его в любое время. И мы …

– Знаешь, я тороплюсь… Ну, ладно, можно и подождать. Что значит одна ночь?

Он посмотрел на нее с угрюмым видом. Она опять отдалялась от него. А он так сильно желал эту женщину. Так остро, что это причиняло боль.

– Почему ты не можешь принадлежать мне, только мне? – взмолился он. – Ты же знаешь, я сделаю все, что пожелаешь. Я доказал это, я…

Он замолчал, увидев, что она не слушает его. Ее неподвижный взгляд устремился в просвет между ветвями с белыми цветами. Вершины трехэтажных башен четко вырисовывались на фоне ночного неба. Они стояли абсолютно симметрично по обе стороны от центрального зала храма.

Глава 2

Ранним утром следующего дня душный влажный воздух все еще окутывал столицу уезда Ланфан. Когда судья Ди вернулся к себе в кабинет после утренней прогулки, он с ужасом заметил, что промокшее от пота хлопковое платье прилипло к широким плечам. Он вынул из рукава деревянный ларец, затем подошел к сундуку с одеждой в углу комнаты. Переодевшись в чистое летнее платье синего цвета, он подошел к окну, распахнул его и выглянул во двор. Его старший помощник, Ма Чжун, крепкий парень, шел через мощенный камнем двор суда, неся на спине зажаренную целиком свинью. Он что-то напевал. Мелодия таинственно и призрачно звучала в пустом дворе.

Судья закрыл окно и сел за заваленный бумагами стоя. Он потер лицо и подумал, что в такой день он должен чувствовать

себя счастливым. Его взгляд скользнул по столу и остановился на маленьком ларце черного дерева, который он только что поставил на край стола. Гладкую черную крышку ларца украшал кружок зеленого нефрита, сияющего матовым блеском. На утренней прогулке судья увидел этот ларец в витрине торговца редкостями и тут же купил его. На нефритовом кружке был выгравирован иероглиф, обозначающий «долгую жизнь»: ларец как нельзя лучше подходил для сегодняшнего праздника. Однако судья не находил объяснения, почему ему было не по себе. Он должен взять себя в руки. Конечно, унылая жизнь отдаленного уезда начинала раздражать его, но нельзя давать воли минутным приступам плохого настроения.

Решительным движением он освободил перед собой место на столе, отодвинув в сторону тяжелую, объемистую папку с бумагами и хлопнув в ладоши, чтобы вызвать служителя. «После завтрака неприятное ощущение в желудке уляжется. Наверное, это из-за жары». Судья взял со стола большой веер из журавлиных перьев. Усевшись в кресло, он стал медленно обмахиваться.

Дверь открылась, и в комнату шаркающей походкой вошел старый человек в длинном синем платье. Его седые волосы покрывал черный колпак. Он пожелал судье доброго утра и осторожно поставил поднос с завтраком на боковой столик. Когда он начал переносить чайник и маленькие тарелочки с соленой рыбой и овощами на стол судьи, тот сказал с улыбкой:

– Зачем вам беспокоиться? Слуге следовало бы принести завтрак.

– Я все равно проходил мимо кухни, господин. Ма Чжун принес из мясной лавки такую огромную жареную свинью, каких я еще не видывал!

– Да, это будет нашим главным блюдом сегодня вечером. Дайте чайник, я сам себе налью! Сядьте, Хун!

Но старик покачал головой. Он быстро налил судье чашку горячего чая и поставил перед ним блюдо ароматного дымящегося риса. Только после этого он сел на низкую табуретку перед столом судьи. Тайком он наблюдал за лицом судьи Ди. Поскольку Хун служил семье Ди с самого детства судьи, он знал все оттенки настроения своего патрона. Взяв палочки для еды, судья сказал:

– Я плохо спал сегодня ночью, Хун. Хороший завтрак восстановит мои силы.

– Здесь, в Ланфане, утомительный климат, – ответил младший помощник сухим резким голосом. – За холодной мокрой зимой следует влажное жаркое лето с порывами ледяного ветра из-за пустынных равнин за границей уезда. Вам нужно следить за своим здоровьем, господин. Здесь так легко подхватить простуду.

Он потягивал чай, осторожно придерживая длинные пушистые усы левой рукой. Поставив чашку на стол, он продолжил:

– Вчера вечером я видел свет в вашем окне, господин, после полуночи. Не появилось ли новое срочное дело, которое придется расследовать?

Судья покачал головой:

– Нет, ничего особенного. Здесь, Хуи, не случалось ничего серьезного с тех пор, как я восстановил закон и порядок полгода назад. Несколько убийств в городе, две-три кражи, и все! Нам приходится заниматься самыми обычными делами управления уездом: запись рождений, браков, смертей, разрешением мелких споров, сбором налогов… Очень мирное занятие, я бы сказал, слишком мирное! – Он засмеялся, но старик заметил, что смех получился довольно натянутым. – Извините, Хун, – быстро продолжил судья, – я начинаю скучать. Это ненадолго. Однако у меня есть более серьезные заботы. Меня беспокоят жены. Их жизнь здесь очень скучна. У них почти нет интересных подруг в этом маленьком провинциальном городе и очень мало развлечений. Здесь нет хороших театральных представлений, хороших собраний… А татарское слияние все еще настолько сильно, что наши традиционные китайские празднества проходят здесь с недостаточной пышностью. Вот почему я так доволен, что у моих жен сегодня будет праздник, – Он покачал головой и некоторое время сидел молча. Затем он положил палочки для еды и откинулся в кресле: – Вы спросили меня, Хун, что я делал вчера вечером. Знаете, копаясь в архивах здешнего суда, я нашел дело, относящееся к одной печально известной краже. Краже имперского золота.

– Зачем вам поднимать это дело, господин? Кража произошла в прошлом году, до того как вы заняли свой пост здесь, в Ланфане.

– Верно, это случилось на второй день восьмого месяца года Змеи, если быть точным. Однако нераскрытые преступления всегда интересовали меня, Хун. И старые, и новые!

Старик медленно кивнул:

– Помнится, я читал об этой краже в «Имперских ведомостях», когда мы еще служили в Пуяне. Среди чиновников она вызвала большой шум. Казначей проезжал через Ланфан по пути к татарскому хану. Ему было приказано купить для самого императора упряжку лучших татарских лошадей из ханской конюшни. Он вез с собой пятьдесят тяжелых брусков золота.