101 миниатюрный детектив - Евгений Ищенко

Евгений Петрович Ищенко

101 миниатюрный детектив

От автора

В отечественной и зарубежной художественной литературе детективный жанр пользуется у читающей публики неизменным успехом. Правда, положа руку на сердце нужно признать, что детективов, с полным правом относящихся к художественным произведениям, издавалось и издается очень мало. Основную их массу составляет так называемое чтиво, почти ничего не дающее ни уму, ни сердцу. Читают такую литературу, чтобы убить время. В памяти после прочтения в лучшем случае остаются фабула преступления да некоторые сюжетные ходы, и то ненадолго.

Мне, профессионально занимающемуся криминалистикой более сорока лет, поработавшему следователем, прокурором-криминалистом, уже давно стало неинтересно читать детективный ширпотреб. Сюжет часто бывает закручен ни на чем, фабула преступления примитивная, действия следователя — криминалистически безграмотны и процессуально незаконны. Читать такие детективы — только нервы портить и глаза утомлять. Конечно, я как профессионал не могу здесь быть беспристрастным, и тем не менее…

Совсем другое дело — следственная практика, как отечественная, так и зарубежная. Она очень богата случаями, заключающими в себе некую криминалистическую «изюминку», делающую их своеобразными, запоминающимися. Такие случаи у меня постепенно копились, собирались, обрабатывались.

К жанру мини-детектива я пришел довольно давно, еще в 80-х годах прошлого, XX века. Мои мини-детективы печатались в журналах «Уральский следопыт» и «Человек и закон», были благосклонно восприняты читателями. Некоторые из них я приводил в качестве примеров, иллюстрирующих возможности современной криминалистики в деле борьбы с преступностью, читая лекции в трудовых коллективах по линии общества «Знание». Иллюстрировал я ими и лекции, читаемые студентам

Свердловского юридического института, где многие годы преподавал криминалистику. Было очевидно, что эти миниатюрные детективы вызывают интерес, запоминаются, ибо в небольшом объеме они концентрировали яркое, нетривиальное содержание.

К этому жанру я пришел потому, что мне было жалко транжирить свое и чужое время. Свое — не хотелось нагнетать вокруг яркого случая вёдра словесной воды, а чужое — чтобы не пропускал эту воду читатель через себя, пытаясь обнаружить утопленный в ней автором яркий «камушек». Что получилось — судить читателям, но, на мой взгляд, гораздо интереснее и приятнее перебирать яркие «самоцветные камушки», чем отыскивать их в большой куче сырого песка. Эту кучу за читателей я уже перелопатил и даже просеял через сито, а «самоцветы» огранил.

Понимаю, что в моем распоряжении оказалась лишь небольшая толика интересных случаев из следственной практики — возможности одного человека весьма ограниченны. Но работу над миниатюрными детективами я продолжаю. И в этой связи обращаюсь к читателям, бывшим и действующим сотрудникам правоохранительных органов. Если в вашей практике были такие «самоцветные камушки», сообщите мне о них на адрес издательства. В следующей книге ваш случай, литературно обработанный, увидит свет, а человек, сообщивший его, под своей или измененной (по его желанию) фамилией будет в нем фигурировать и перестанет сожалеть о том, что эта «изюминка» порадовала вкус только его близких и друзей.

Буду благодарен читателям и за отзывы, направленные на улучшение содержания этой книги, являющейся первым опытом нового жанра — миниатюрного детектива.

Е. Ищенко

Глава 1. Листая ветхие страницы

«Невольник чести» под судом

Сейчас немногие знают, что гордость россиян А. С. Пушкин был под следствием и судом и только смерть спасла его от виселицы. В чем же он так сильно провинился?

В 1828 году официальные власти возбудили расследование по поводу поэмы «Гавриилиада», проникнутой духом безбожного вольномыслия и ходившей тогда в рукописном виде. В архивных документах Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии есть такие строки:

«Комиссия в заседании 25 июля… положила предоставить санкт-петербургскому генерал-губернатору, призвав Пушкина к себе, спросить: им ли была написана поэма «Гавриилиада»? В котором году? Имеет ли он у себя оную, и если имеет, то потребовать, чтоб он вручил ему свой экземпляр. Обязать Пушкина подпискою впредь подобных богохульных сочинений не писать под опасением строгого наказания».

«Чиновника 10 класса Пушкина», как он именуется в деле, несколько раз допрашивали, за ним был установлен негласный полицейский надзор, его переписку перлюстрировали. Однако вину поэта в сочинении «богохульной» поэмы, полной фривольных и эротических сцен, доказать так и не удалось. Дело было закрыто.

То, что «Гавриилиаду» сочинил молодой Александр Пушкин, сейчас практически общеизвестно. Не так давно поэма была опубликована без каких-либо купюр и замены отдельных слов и оборотов на более литературные. Прибавило ли это авторитета поэту или, наоборот, убавило, судить не берусь. Думаю, что «Гавриилиаду» нужно рассматривать как шалость, каприз бунтующего, свободомыслящего таланта, желающего взбудоражить застойное общественное мнение. Спору нет, многие места поэмы, быть может, излишне сочны и картинны, но написана она очень талантливо.

Спор разгорелся по поводу авторства покаянного письма, которое было обнаружено уже в наши дни в частном архиве семьи Бахметевых. Письмо такого содержания: «Будучи вопрошаем правительством, я не посчитал себя обязанным признаться в шалости столь же постыдной, как и преступной. Но теперь, вопрошаемый прямо от лица моего Государя, объявляю, что «Гавриилиада» сочинена мною в 1818 году. Повергаю себя милосердию и великодушию царскому. Есть Вашего Императорского Величества верноподданный Александр Пушкин. 2 октября 1828 года. Санкт-Петербург».

Несмотря на то, что налицо существенное расхождение в датах («Гавриилиада» датируется 1821 годом, в то время как в письме упоминается 1818-й) пушкинист Т.Г. Цявловская и литературовед В.П. Гурьянов посчитали его подлинным. Противоположную точку зрения высказал другой известный пушкинист, Б.В. Томашевский. В качестве арбитров по просьбе литературоведов пришлось выступить экспертам-криминалистам.

Исследовав почерк документа, характер использованных при его составлении пишущего прибора, бумаги и чернил, они пришли к таким категорическим выводам:

письмо написано не Пушкиным, а от его имени Бахметевым;

бумага письма подлинная, изготовлена в XIX веке из чистого льняного истолченного тряпья без примесей, характерных для современных сортов бумаги;

по химическому составу и изменениям, возникшим от старения документа, можно утверждать, что чернила, которыми написано письмо, изготовлены в конце двадцатых годов XIX века;

письмо исполнено гусиным пером, так как по краям штрихов отсутствуют темные боковые бороздки, образующиеся при нажиме металлического пера.

Так по прошествии полутора веков криминалисты помогли раскрыть тайную попытку властей подмочить репутацию А.С. Пушкина путем подделки его покаянного письма, почему-то не увенчавшуюся успехом при жизни поэта и едва не удавшуюся позднее, в наши дни.

— Но при чем тут суд и повешение? — спросит нетерпеливый читатель. Не спешите, об этом дальше и пойдет речь.

Если почитать «Подлинное военно-судное дело 1837 года: Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном», изданное в 1900 году и давно ставшее библиографической редкостью, которое мне удалось найти в библиотеке Пушкинского дома в Санкт-Петербурге, то будет ясен состав преступления. На основании действующего «Воинского сухопутного устава» 1702 года, который и в первой половине XIX века никто из российских самодержцев не отменил, дуэль преследовалась как тяжкое уголовно наказуемое деяние.

Статья 139 этого устава гласила, что «все вызовы, драки и поединки наижесточайше запрещаются таким образом, чтобы никто, хотя бы кто он ни был, высокого или низкого чина, прирожденный здешний или иноземец, хоть другой кто, словами, делом, знаками или иным чем к тому побужден и раззадорен был, отнюдь не дерзал соперника своего вызывать на поединок с ним на пистолетах или на шпагах биться. Кто против сего учинит, оный, всеконечно как вызывателъ, так кто и выйдет, имеет быть казнен, а именно, повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен, или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останется, то их и по смерти за ноги повесить».

Таков был суровый закон, который продолжал действовать, и А.С. Пушкин, как «прирожденный здешний» и «раззадоривший» Дантеса биться с ним на пистолетах, полностью подпадал под его пункты. И поэтому из штаба отдельного гвардейского корпуса в лейб-гвардии конный полк ушла секретная бумага: «Государь Император по всеподданнейшему докладу Его Императорскому Величеству донесения о дуэли, происшедшей 27-го генваря между подпоручиком Геккереном-Дантесом и камер-юнкером Пушкиным, высочайше повелеть соизволил судить военным судом как их, так равно и всех прикосновенных к сему делу.»