Орден мраморной Горгоны - Дмитрий Мансуров

Дмитрий Мансуров

Орден мраморной Горгоны

Катаясь на лыжах по маршруту протяженностью в двадцать километров, Кащей в какой-то момент понял, что привычный путь в этот раз изменился. В том месте, где раньше лыжня сворачивала в обратную сторону, теперь не было никакого поворота. Лыжня уходила прямо, и Кащей притормозил, задумавшись: не ошибся ли он, и что на самом деле до поворота еще добираться и добираться? Но знакомое дерево с привязанной к ветке серой ленточкой росло на прежнем месте, у поворота, и Кащей понял, что не ошибся.

– Кто теперь по мою душу? – вслух подумал он. Крайне редко в окрестностях замка появлялись желающие сразиться со Злыднем Невмеручим, и их методы ликвидации бессмертного злодея оказывались весьма оригинальными. Ловушки, капканы, или изменение лыжни, как сейчас. Врагов традиционно хватало, но упрямцев, готовых ради мести отправиться на край земли, среди них практически не попадалось. Да и вряд ли таковые исхитрились добраться до стоявшего в северной глуши замка лишь для того, чтобы изменить лыжню и вернуться обратно. Стоило приготовиться к неприятным сюрпризам.

Кащей поискал глазами засыпанный поворот, но ни слева, ни справа от новой лыжни не оказалось никаких следов маскировки, словно поворота никогда и не существовало. Только прямая дорожка и сугробы, не знавшие ноги человека. Здесь наверняка поработал не простой человек. Колдун, маг, или волшебник: люди, делающие одно дело разными способами, и мечтающие заполучить сокровища и технологии из замка Кащея, способные перевернуть мир, усовершенствовать его или уничтожить. Кащей собирал технологии и записывал мировую историю в собственноручно созданную летопись. С такими возможностями удобнее жить добрым и пушистым, но вредный характер невозможно было утаить навсегда. Запрятанный в глубины души, он требовал выхода. Время от времени Кащей с удовольствием отбрасывал серьезность далеко в сторону и доставал из шкафа любимый плащ с подмигивающей черепушкой. В такой день многие злодеи, сталкивавшиеся с Кащеем в прошлом, торопились затаиться на неопределенное время в укромных местах: нутром чувствовали, что Кащей начал развлекаться в привычном стиле доведения всего сущего до сумасшествия, и им не стоит напоминать о своем существовании.

Кащей решительно тронулся с места и поехал по новой лыжне, твердо решив добраться до конца пути и выяснить, в какую живописную местность тот приведет?

Лыжня долго тянулась по прямой, словно кто-то прочертил путь по линейке. Лишь через час неспешного бега Кащей увидел, как дорожка сворачивает направо.

– Наконец-то! И пока я тут катаюсь и наматываю километры, – медленно проворил Кащей, – кто-то пытается взломать замок на воротах замка…

По его расчетам выходило, что новая дорожка протянулась километров на пятьдесят, и к замку он вернется в лучшем случае под вечер, когда станет темно и ничего не видно.

– Ничего, кроме догорающего костра и следов воришек, обломавших о замок отмычки, зубила, молотки, монтировки, кувалды и предпоследние зубы… Пора в обратный путь, – сказал он. Но лыжня повернула не в обратную сторону, как он решил, а пролегла прямиком к лестнице огромного полупрозрачного дворца. – Так… Похоже, у меня снова начинается веселая жизнь.

Обычно на возведение подобных дворцов уходит лет пять, но еще неделю назад Кащей ничего не знал о новостройке. Следовательно, дворец стоял максимум шесть дней, хотя на стенах и колоннах перед входом виднелись трещины, свойственные старым зданиям.

– О, тундра, кто тебя усеял всякими дворцами? – спросил Кащей, но природа и виновник вопроса не удостоили его ответом. Здания вообще предпочитали хранить гордое молчание, изредка нарушая тишину скрипом половиц, открывающихся и закрывающихся дверей, а так же тихим воем сквозняка в пустых коридорах. – Ладно, сам выясню.

Оставив лыжи и палки у входа, Кащей вошел во дворец.

– А кому пирожки? – прокричал он. – Горячие пирожки! Семечки! Квас! Хрусталь! Бриллианты оптом и в розницу! Золото тоннами самовывозом из сейфов европейских королей!

В коридоре без факелов и ламп было светло почти так же, как и на улице. Стены пропускали солнечный свет. Заинтригованный – из чего же сделали дворец? – Кащей дотронулся до стенки и ощутил, как та тает под теплом его пальцев. Он отдернул руку и увидел оставшийся след от ладони и замерзшие подтеки воды. Стена не только легко размораживалась, но и быстро замерзала.

– Ледяной, – сделал он вывод. – Теперь понятно, как его успели быстро построить. Узнаю твои шуточки, Снежана.

Тишина.

– Снежана, выходи! – крикнул Кащей. – Хватит людям снег в глаза пускать. Ау!

В ответ прозвучало троекратное эхо под тихие завывания гуляющего по дворцу сквозняка.

Кащей неспешно зашагал по бесконечным коридорам. Дворец определенно напоминал его собственный замок до той поры, пока в нем не появилась царевна Мария и не устроила в здании глобальную чистку.[1] Основное отличие заключалось в том, что полы и мебель, сделанную из того же льда, покрывал толстый слой не пыли, а снега, и, судя по его толщине, во дворце давным-давно никто не жил. Казалось, десятилетия, а то и сотни лет дворец пустовал, и только сейчас появление Кащея прервало его многолетнее одиночество.

Он открыл дверцу шкафа и увидел внутри вазочки, наполненные ледяными фруктами и разноцветными сосульками. На кое-какие вопросы появились ответы, но с выводами Кащей не спешил: время терпит, стоит поискать и другие доказательства принадлежности дворца Снежной Королеве.

Он вошел в просторный зал и залюбовался мозаичными окнами из разноцветных льдинок. За окнами виднелся горный хребет, а на витражах изображались сказочные звери и птицы. Изображение накладывалось на вид из окна, и получалось, будто звери бродят по хребту, а птицы летают над ним в поисках места, куда бы сесть.

Снег и здесь лежал ровным слоем, только в дальнем правом углу виднелись небольшие бугорки.

К ним Кащей и направился.

Одну за другой он поднял восемь букв, сделанных из толстого стекла, и стряхнул с них снег. С легкостью определив, какое слово должно получиться, если их правильно сложить, Кащей провел рукой по полу, расчищая пространство под буквы и, недолго думая, разложил их в правильном порядке.

Слово «вечность» сверкнуло в солнечных лучах.

– Не ошибся, – сказал он. – Это на самом деле дворец Снежной Королевы. Хм… Мое угрюмое захолустье ныне стало элитным районом? Ох, понаедут сейчас, замучаются жить со мной по соседству.

Теперь, когда Кащей сложил слово, дворец словно ожил. Переливающийся в лучах солнца, он, казалось, в честь гостя заиграл музыку, настолько тихую и хрупкую, что случайный кашель мог оборвать и разрушить волшебный мотив. По всему дворцу приятно и негромко зазвенели хрустальные колокольчики, и непонятно откуда запела одинокая флейта. Подхваченные легким ветром снежинки поднялись в воздух и закружились в зимнем танце маленькими смерчами. Они летали вокруг Кащея и сверкали разноцветными огнями, а к хору колокольчиков и флейте добавился скрипичный оркестр. Завораживающая музыка звучала все сильнее и сильнее, усиливавшийся ветер трепал Кащею волосы, и смерчи кружили над полом под музыку зимней вьюги. А на самой громкой ноте, когда набравшая мощь мелодия заставила дрожать мозаичные окна, разом открылись двери в просторный зал, и лиричную мелодию заглушил злой женский крик. Кащей расплылся в улыбке: на огонек пожаловала хозяйка дворца.

«Начинается буря», – подумал Кащей и не ошибся.

– Ты что наделал, злобный изверг?! – раздался грозный окрик. Впрочем, истеричных ноток в голосе было куда больше.

Дворец потерял ровные очертания, с потолка и стен полились первые, тонкие и пока еще замерзающие струйки воды. Капель усиливалась, пока не превратилась в мощный водопад. Ледяные стены таяли, словно на июльском солнце и по коридорам вытекали на улицу.

Дворец в считанные минуты превратился в огромную, но неглубокую лужу.

– Дело сделано! – сказал Кащей, разглядывая образовавшуюся вместо дворца широченную лужу. – Осталось заморозить и надеть коньки.

Снежная Королева, шагая по поверхности воды и на ходу превращая ее в ледяную дорожку, направилась к Кащею. В белом платье, как будто созданном из того же снега, в белых туфлях и с белоснежной элегантной шляпкой на белокурой голове, Снежная Королева выглядела ожившей гипсовой скульптурой: ее кожа была почти такой же белой, как и одежда из-за невозможности загореть. Кащей знал, что Снежана является единственной дамой, которая могла объедаться каждый день и при этом не бояться потолстеть. Долгое пребывание в теплых краях действовало на нее, как на снеговика. Снежная Королева начинала таять, возвращая себе идеальные пропорции фигуры. Но, как и при любой диете, в солнечной тоже существовали подводные камни: однажды Королева увлеклась и превратилась в изможденного дистрофика. Пришлось несколько месяцев объедаться, чтобы перестать быть мечтой анорексиков.