Сказка о волшебном каравае и новогоднем чуде [СИ] - Анастасия Яковлева

Анастасия Яковлева

Сказка о волшебном каравае и новогоднем чуде

Зябко кутаясь в куцый пуховичок, Настя брела по темной зимней улице. Шел снег. Крупные белые мухи облепляли ресницы, мокрые от слез. В душе у девушки бушевала буря: «Вот же гадина! За хлебом послала! В ночь! Отец опять промолчал… Сами сейчас в тепле, ужинать собираются…» Внезапный визг тормозов и яркий свет фар прервали рой мыслей. Девушка застыла между двух световых пучков. Все вокруг остановилось. Снежинки зависли в воздухе, так и не долетев до земли.

Белоснежный мерседес замер, как вкопанный, в полушаге от Насти. Окно со стороны водителя медленно опустилось и из него пахнуло холодом, как из морозильника. В салоне сидели двое — седовласый импозантный мэн в красном бархатном камзоле с ухоженной белой бородой и стройная длинноволосая блондинка в дутом пуховике цвета молочной пенки. Ее искристые волосы рассыпались по плечам. Пушистые ресницы и брови были покрыты инеем.

— Вечер добрый, красавица! Куда путь держим? — густым басом обратился мужчина к Насте, из его рта повалил густой пар.

От этого холодного дыхания у девушки мороз побежал по коже. Она засунула руки поглубже в карманы и застегнула молнию на куртке под самый подбородок. Виновато улыбаясь, Настя извинилась: мол, гуляла и не заметила, как оказалась на дороге.

— Не холодно тебе, девица, гулять-то? Чай не май месяц! — ледяным тоном спросил бородач.

Настя уже порядком продрогла. Пальцы закоченели, её била мелкая дрожь.

— Нормально все, правда! Форс мороза не боится, — ответила она и тут же пожалела, что сморозила глупость. Белобородый похоже не был настроен на теплую беседу.

Блондинка тем временем с интересом разглядывала Настю, но в разговор не вступала. Она периодически прикладывала бутылку со льдом ко лбу. Вид у нее был очень бледный.

— Куда же ты одна-одинёшенька, на ночь глядя? — продолжил холодный допрос водитель мерса.

Настя замерзла не на шутку. Магический холод пронизывал до костей. Не было сил на небылицы, и она выложила все как есть. Рассказала, что живет с отцом, с его новой женой и ее дочкой. Мама была потомственной целительницей, но три года назад умерла от неизвестного проклятья. Мачеха падчерицу ненавидит и хочет со света сжить, всю работу по дому заставляет делать. И никак Насте ей не угодить. Сводная сестра устраивает всякие пакости, а отец боится сварливую жену и слово поперек не скажет.

— Уверена, что отец меня любит! В школу Чародеев и Знахарей учиться отправил. Помог найти подработку в лавке народных снадобий, но перечить жене не решается. Она меня за хлебом выгнала, в новогоднюю-то ночь, а он промолчал! Магию в миру применять не могу. За отца переживаю, я ведь его тоже люблю. — Слезы сами покатились по щекам, мгновенно превращаясь в кристаллы льдинок.

В этот момент холод ослабил хватку. Настя в миг согрелась.

— Хм… То-то, я чувствую, магией повеяло, и Чары маскировки нашего мерса не подействовали, — включилась в разговор блондинка. — Знаю, как помочь твоему горю. Есть один хлебушек заветный… — тут голос ее дрогнул. — Ой, что-то нехорошо мне. В холод бросило.

— Говорил я тебе не мешать ледяной имбирный с милкшейком, — вклинился в разговор бородач. — Кстати, мы не представились. Я — Мороз Иванович. А это младшенькая моя, Зимушка-Зима. На рождественском фуршете у Снежной королевы дочурка коктейлями увлеклась.

Настя изучающе посмотрела на Зиму.

— Не в этом дело, — заявила она. — Вижу, подмешали ей в напиток тертый зуб иглохвоста. От него кровь стынет в жилах, и хладнокровие развивается. Если в течение часа не принять Антиобледенительное зелье, вмиг околеешь.

Мороз изменился в лице, его колючий взгляд стал еще более пронизывающим. Зимушка совсем побледнела, волосы ее потускнели, иней с ресниц и бровей осыпался.

— Рецепт антидота знаю, мы на Зельеварении проходили, — продолжила Настя. — В лавке есть все ингредиенты. Сегодня там мой однокурсник работает.

— По коням! — скомандовал Мороз и распахнул дверцу авто. Настя села в машину, и они помчались, взрывая снежные вихри.

***

В лавке было пусто. На кассе белобрысый парень в синем джинсовом комбинезоне гонял по прилавку сонную муху.

— Бааа, какие люди! Настасья, салют! — оживился он.

— Макс, яд иглохвоста! — крикнула с порога Настя. — Нельзя терять ни минуты!

Слабеющая Зима повисла на плече Мороза.

Парень нажал рычаг на стене. В одно мгновение прилавок с кассой отъехал в сторону. На его месте в полу образовался круглый лаз с чугунной винтовой лестницей.

— Скорее за мной, — пригласил он. Все четверо спустились в тесное помещение, напоминавшее старинную аптеку, со множеством шкафчиков и полок, уставленных стеклянными сосудами с разными снадобьями.

— Порошок безоара три грамма, щепотка пыльцы златоцвета и флакон зелья из корня женьшеня! — продиктовала Настя.

— Один момент! — уверенными движениями Макс собрал все, что нужно.

Зима уже не могла стоять на ногах, Мороз усадил ее в кресло. Настя уверенной рукой отмерила все ингредиенты и смешала их в стеклянной колбе. Жидкость стала ярко-голубой, стенки сосуда покрылись инеем. Вместе с Морозом они помогли Зиме выпить зелье. Волшебное лекарство подействовало мгновенно — здоровый морозный румянец проступил на щеках Зимушки.

— Фуф, успели! — выдохнули все хором.

***

Белоснеженый мерс высадил Настю у занесенных снегом ворот. Мороз Иванович протянул румяный каравай, завернутый в льняной рушник.

— Хлебушек этот непростой. Целебной силой обладает — кто его ест, у того сердце оттаивает и на душе теплеет.

— Мачеха твоя — не подарок! Думаю, заклятье Ледяного Безмолвия пойдет ей на пользу, — подмигнула Зима. Девушки обнялись, как старые подруги. Зима с Морозом сели в авто и умчались в безлунную ночь, моргнув задними огнями.

Настя вошла в дом. Праздничный ужин уже ждал на столе. Отец в цветастом мамином фартуке хлопотал на кухне. Мачеха и сестрица вскочили и принялись бранить девушку, где ее так долго носило.

— Non verbum magis!* — громко произнесла Настя. Внезапно они замолчали на полуслове, вытаращили глаза и плюхнулись на стулья.

— Ммм, как вкусно пахнет! — с невозмутимым видом сказала Настя. — Умираю с голоду. Папочка, отрежь, пожалуйста, нам хлебца по кусочку.

За ужином Настя начала рассказ о ночном приключении. Мачеха и сестрица не проронили ни слова и изумленно жевали ароматный мякиш с хрустящей корочкой. Лица их постепенно светлели, искринки загорались в глазах, улыбки становились шире, горечь и злоба таяли, как прошлогодний снег. Начиналась новая страница их общей семейной истории. Наступал Новый Год!

* Non verbum magis! — Ни слова больше! (лат.)