Поправка к лоции - Леонид Платов

Платов Леонид

ПОПРАВКА К ЛОЦИИ

На одной вечеринке зашла речь о том, как удивительно меняется сейчас география нашей родины. Советские люди выращивают в пустынях леса, создают новые моря, поворачивают русла рек — в общем в мирных условиях переделывают по-своему свою землю.

— Почему же только в мирных условиях? — удивился хозяин дома, офицер флота. — И на фронте случалось, что советские люди меняли географию того или иного района.

Он уточнил с военной педантичностью:

— Если этого, конечно, требовала обстановка.

Кое-кто из гостей выразил сомнение.

— Да зачем за примером далеко ходить? — разгорячился хозяин. — Вот он вам, пример!.. Иван Акинфиевич Демин!

И указал на пожилого молчаливого моряка, который в течение всей вечеринки скромно сидел в уголке у патефона и по указанию танцующих менял пластинки.

Все с удивлением посмотрели на него.

— Нет, правда! — продолжал хозяин. — Горы с места сдвигал!

— Уж и горы… — смущенно сказал Иван Акинфиевич. — Скалу одну в шхерах убрал, только и всего.

— А на скале на этой весь шхерный район держался, как на оси! Не из-за тебя, скажешь, пришлось в лоцию поправку вносить?

Хозяин шагнул к книжной полке, снял «Лоцию Балтийского моря» и, найдя нужную страницу, прочел вслух:

— «…в районе же банки Ранкинматала на подходах к городу К… старые створные знаки изменены в результате боевой деятельности советских военных моряков…» Не ты разве этот самый моряк?

Заинтересованные гости подступили к Ивану Акинфиевичу с расспросами.

Он попытался отделаться шуткой: «Пришел, увидел, подорвал». «А вы поярче! С подробностями!» — закричали вокруг. Тогда он принялся излагать события языком реляции: «Оценив обстановку…». «Приняв решение…» и, наконец: «Приказ командования был выполнен».

Помогать Ивану Акинфиевичу взялся хозяин дома.

В результате их соединенных усилий получился более или менее связный рассказ…

Шхерная эпопея Демина началась с вызова к контр-адмиралу.

Можно было ожидать благосклонного разговора, даже похвал, — на прошлой неделе катер Демина подбил немецкую быстроходную десантную баржу. Но был возможен и нагоняй — на Демина нажаловался начальник санчасти, придравшийся к его коку за отсутствие гигиены в камбузе.

— Зачем меня вызывает адмирал, не знаете? — вполголоса спросил Демин начальника штаба, проходившего через приемную.

— На берег списывают, — также вполголоса ответил тот и непонятно чему усмехнулся.

Демин оторопел.

«Как на берег? За что?..»

— Ты почему сердитый? — удивился адмирал, увидев вытянувшееся лицо Демина.

— Я ему сказал, что на берег списываем, — пояснил начальник штаба, раскладывая на столе бумаги для доклада. — Он и перепугался.

— Так ведь на какой берег… На вражеский!

Адмирал подвел Демина к большой — во всю стену — карте.

— Вот, стало быть, где ты будешь находиться. В самом осином гнезде… Не беспокойся, не обленишься!

Палец его быстро прочертил зигзаг от опушки в глубь шхер и остановился в точке, которую в лоциях называют узлом, или стыком, фарватеров.

— Это продольный, это входной фарватер. Вот маяк. Разноцветные дуги вокруг — предупредительные огни маяка. Сам понимаешь: теснота, камней всяких, островов… И есть среди них один островок… — Палец чуть отодвинулся от маяка. — Безыменный, безлюдный. Куча скал и полдесятка сосенок на скалах. Широкой ладонью контр-адмирал прикрыл островок. — Сюда и высадят тебя, понимаешь? С почестями будут высаживать, с иллюминацией. Только чествование устроят подальше, милях в пяти, на плесе перед гитлеровскими береговыми батареями…

Так и сделали.

В августе на Балтике кончается пора белых ночей, но перед батареями и летом не бывало так светло, как в ту ночь. «Люстры» качались над морем, подвешенные в несколько ярусов. Некоторые только что вспыхнули и горели, медленно опускаясь на парашютах, другие, догорев, рассыпались снопом искр над самой водой.

Гитлеровцы стреляли осветительными снарядами с перелетом, создавая светлый фон позади кораблей, подошедших к берегу. Советским артиллеристам ракеты не требовались, — на берегу загорелся лес, и с моря стали хорошо видны приземистые силуэты блокгаузов.

Вдруг, развернувшись под огнем, корабли легли на обратный курс и исчезли так же внезапно, как появились.

События той ночи хвастливое немецко-фашистское командование представило, как свою победу, — русские-де не сумели высадить на побережье десант. Однако десант был высажен. Ценой большого риска со стороны отвлекающей группы одному из катеров удалось незаметно проникнуть в глубь шхер и забросить на перекресток шхерных дорог человека, который стоил в тех условиях доброго батальона морской пехоты.

Этим человеком был Демин.

Катерники знали, что в их распоряжении считанные минуты. Они проворно расчистили на острове углубление между камнями, превратив его в жилище, натянули между соснами антенну, а на рога стереотрубы накинули камуфлированную сеть.

— Пора, — предупредил Демин, взглянув на часы. Стиснул руку командиру катера. — Счастливого плавания вам!

— И вам также!..

Всплеск. Приглушенный рокот мотора. И вот уж он один в шхерах, на клочке вражеской территории, окруженный сумрачно чернеющей водой.

Демин думал о Балтике. Умственный взор его охватывал сразу все, всю панораму балтийского театра от левого фланга на латвийском побережье до правого, упершегося в зазубрины финских шхер. Где-то справа был и он, разведчик, пост морской разведки, вынесенный далеко за линию фронта.

Он чувствовал себя частицей огромного, удивительно слаженного механизма наступления. Балтика за его спиной поднималась, готовая к броску. И это сознание своей неразрывной связи с наступающей громадой флота, с его стремительными торпедными катерами, с его морской авиацией, с его эсминцами, крейсерами, линкорами наполняло Демина гордостью.

Перед рассветом мимо прошло несколько шхун. Маяк заработал, указывая путь среди островков и банок. Демин загляделся на мигающий зрачок в ночи. Крыша маяка была конусообразной, как абажур, и ему пришли на память слова, сказанные адмиралом вместо напутствия:

— У самой лампы всего светлее…

Сидя у «лампы», Демин наблюдал день за днем, как проплывают караваны: лайбы, груженные до отказа, сидящие гораздо глубже ватерлинии, черные угольщики и нефтевозы, верткие шюцкоры, полосатые, как гиены.

Куда приятнее было бы сейчас нажать кнопку стреляющего приспособления. Но надо надавливать на радиоключ, выстукивая донесение: «точка, тире, точка, тире, тире…» Товарищи Демина, катерники, мчатся по его вызову наперехват вражеских караванов.