Метаморфоза (СИ) - Линн Ико

Линн Ико

Метаморфоза

1. Отец

Это был довольно вместительный кабинет, хотя, конечно же, в его офисе было гораздо просторнее. Но теперь у него не было выбора, раз он решил связать свою жизнь с этими экспериментами.

Сквозь высокие, обрамленные тяжелыми шторами окна виднелось серое, покрытое тучами небо. Вдоль стен располагались книжные шкафы, с потолка свисала богато украшенная люстра, а в центре, на широком тканом ковре возвышался массивный дубовый стол.

Огромный монитор, занимающий почти половину рабочей поверхности, был выключен. Рядом с ним располагалась аккуратно сложенная стопка чистых листов, нетронутый набор ручек, флаг на тонкой ножке и несколько бутылок с водой.

За столом, откинувшись на спинку кожаного стула и сложив руки на коленях в замок, сидел погруженный в тревожные мысли пожилой человек, известный во всем мире как Джордж Эрратикус, правитель Кодора.

Его возраст отражался в покрытом морщинами лице, округлившемся животе, коротких седых волосах и сером задумчивом взгляде.

Правитель сидел в одной позе уже долгое время.

Вдруг, встрепенувшись, он достал из кармана брюк телефон и, убедившись, что уведомлений нет, убрал его обратно. Затем он взглянул на часы и, вновь облокотившись на спинку кресла, обратил взор в окно.

«И все же, почему я должен быть здесь, — продолжал размышлять Эрратикус, — в этом скучном, тоскливом помещении? Работать с устаревшей техникой? Играть эту роль? Не лучше ли было остаться дома, с ней, и продолжать изобретать?..»

Но, конечно, он понимал, что это было невозможно.

До завершения проекта нужно было провести великое множество исследований, и это требовало определенных жертв.

К тому же, нельзя было сказать, что ему не нравился его нынешний образ. Ему было по душе править людьми, издавать пустые законы и принимать никому не нужные решения, наблюдая, как его уважают и почитают.

Но все равно…

Он был уже слишком стар для этого.

Правитель чувствовал, что его конец близок. Он устал, чрезмерно устал от работы.

И было бы здорово завершить проект прямо сейчас… Но его следует довести до конца.

А может, просто передать его в другие руки?

Эрратикус вздохнул и потер глаза.

Нет, не стоит оставлять Ольса без присмотра.

А больше у него никого и нет.

А будет ли наследник у Ольса?

Неужели все, что они нажили непосильным трудом, перестанет развиваться?..

Ушли в далекое прошлое все его открытия — феноменальные, великие…

И сейчас все затихло.

Изобретения не показывают никаких особенных результатов. Быть может, пройдет время, и тогда…

В кабинет постучались. Эрратикус усмехнулся.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий худощавый мужчина средних лет. Его черный костюм был идеально выглажен, а на узком лице с заостренным подбородком царила постоянная усмешка.

— Весьма эффектно, Ольс, — скривил губы Эрратикус. — Но лучше бы ты приходил как обычно.

Усмешка Ольса стала еще шире.

— Раз уж мы ввязались в это дело, — молвил он, — наше поведение должно быть продумано до всех мелочей. Кстати, я слышал, ты проводишь заседание? — Он вытащил из кармана сигареты и зажигалку.

Эрратикус кивнул, неодобрительно покосившись на сигарету.

— Ты нашел кого-то? — Ольс уселся в кресло напротив и выдохнул дым.

— Эдвард Джонсон, — кивнул Эрратикус. — Физик-теоретик, занимался исследованием Туннеля. Он был практически единственным противником EDP. Публикует научные и политические статьи и наверняка напишет о результатах сегодняшней встречи. Несмотря на условие о неразглашении. — Правитель усмехнулся и добавил: — Ты считаешь, что Л* должен узнать об этом так?

Ольс кивнул:

— Нужно пустить слух. Он должен думать, что это заговор. Может, тогда он как-то отреагирует. Потом объявим официально.

— Да будет так, — подытожил Эрратикус, и его взгляд стал тяжелее. — С ней все готово?

— Приступаем уже через час. — Ольс пристально посмотрел на собеседника. — Да брось. Все пойдет так, как мы запланировали. Я перепроверил все досконально…

— Я верю, — отрезал правитель. — Возможно, ты когда-нибудь поймешь меня, племянник… И все-таки, что если с ней что-то пойдет не так?

— Придется прервать процесс, — скривил губы Ольс. — Попробовать заново. Отказаться от этой идеи и перейти к следующей. — Он бросил окурок в пепельницу и добавил: — Нам нужно двигаться вперед… Дядя.

Эрратикус закатил глаза.

— Брось эти ужимки. — Он посмотрел на часы. — Заседание через две минуты.

Оба поднялись со своих мест.

— Что ж, начнем, — объявил Ольс. — Я уйду как обычно.

Он ухмыльнулся и исчез.

* * *

Сердце трепетало при мысли о предстоящем отдыхе.

Еще немного — и она будет свободна от тягостной учебы на несколько месяцев и сможет делать все, что захочет.

Но что она будет делать?..

Люси набрала в ладони ледяную воду из-под крана и погрузила в нее лицо. Выпрямившись, она медленно убрала руки и открыла глаза.

Из зеркала на нее смотрела худая заспанная девушка — полночи подготовки к экзамену отражалось у нее на лице.

Люси провела рукой по своим коротким, чуть ниже ушей, растрепанным волосам и задумалась.

Она совершенно не знала, чем ей заняться в эти два летних месяца.

Ей хотелось путешествовать. Исследовать новое.

Ее тошнило от института, от рутины, ей хотелось бежать, бежать от всего подальше.

Но все ее желания сразу же натыкались на непреодолимую преграду — отсутствие денег и друзей. Любая поездка дальше родной страны была ей не по карману, но даже если бы она смогла это себе позволить, ей было страшно отправляться куда-либо одной. Сокурсники стали ей так же противны, как и учеба, а мать не желала никуда отправляться дальше ближайшего парка после исчезновения отца.

Люси взглянула в окно. Утреннее небо, как обычно, затянуло густой пеленой облаков, и свет был таким тусклым, будто наступили сумерки.

Ей все время казалось, что она что-то упускает.

Что вот-вот — и она зацепится за какую-то разгадку, какой-то ответ, который всегда был у нее перед носом.

Но время шло, и ничего не менялось.

Она по-прежнему училась, мать все так же работала, а отец все еще считался пропавшим без вести.

Она чувствовала в себе огромную скрытую силу, способность что-то изменить, но день за днем она совершала одни и те же обыденные действия: просыпалась, отправлялась на учебу, возвращалась — и вновь все сначала.

И не было никакой возможности разорвать этот порочный круг — в этом она чувствовала свое гнетущее бессилие.

И из-за всего этого ей было невыносимо скучно.

«Каждый человек чувствует себя особенным, — думала Люси, отрешенно глядя на хмурое небо. — Но