Птички в клетках (сборник рассказов) - Виктор Притчетт

«Бывает правда и бывает истинная правда», сказала старая дама.

В. С. Притчетт. Фантазеры

Очень английский писатель

Сборник «Птички в клетках» фактически впервые знакомит советского читателя с творчеством В. С. Притчетта, маститого английского прозаика, на счету которого больше десяти сборников рассказов, очень популярных по обе стороны Атлантики, известного и оригинального критика, эссеиста, литературоведа, автора литературных биографий, романов: писатель, ровесник века, приближающийся к своему девяностолетию, очень многое успел за свою долгую, плодотворную, насыщенную творческими поисками жизнь.

Виктор Соден Притчетт родился в 1900 году в семье мелкого предпринимателя, имевшего маленькую мебельную фабрику. Крутой нрав отца, домашнего тирана, незаурядность матери, замечательной рассказчицы, быть может, первого настоящего учителя будущего писателя, доброта дяди, рабочего-строителя, — все это потом отразится в автобиографических, эссеистских по характеру произведениях Притчетта («Экипаж у крыльца», 1968, и «Полуночная лампада», 1971), а также в одном из его лучших романов — «Мистер Беланкл» (1951).

В. Притчетту пришлось завершить образование в 16 лет — началась школа жизни. Несколько лет он работал мелким служащим в кожевенно-торговом бизнесе, затем занимался фотоделом в Париже. Лишь став в 20-е годы корреспондентом газеты «Крисчен сайенс монитор», Притчетт получил возможность объездить Францию, Испанию, Ирландию, узнать жизнь, почувствовать неодолимую тягу к слову, творчеству, писательской работе.

Призвание пришло к нему уже в 30-е годы, его рассказы были замечены и читателями, и критикой, хотя начинал он среди таких мэтров, как Р. Киплинг, А. Коппард, К. Мэнсфилд, С. Моэм, а также С. Т. Уорнер, Э. Боуэн, Г. Грин. И все же долгие годы Притчетт оставался верен журналистской работе — сотрудничал в солидном литературном журнале «Нью стейтсмен», директором которого был с 1946 по 1978 г. Поездки по стране, особенно в годы войны, когда по поручению министерства социального обеспечения Притчетт посещал заводы, шахты, рабочие поселки, обогатили его представления о жизни соотечественников, особенно простых людей.

После войны, поглощенный в основном писательским трудом, Притчетт занимался и преподавательской работой, много выступал с лекциями в университетах Англии и Америки, был президентом ПЕН-клуба.

Работы Притчетта-критика — о Бальзаке, о Тургеневе и других русских писателях XIX века, мифотворческой прозе XX века (Кафка, Борхес, Маркес) — принесли ему мировую известность. У Притчетта особый, небанальный взгляд на роль и характер критики, он противник безжизненной академической зауми, которая, по его словам, «изолирует себя от жизни, занимается эзотерической игрой и хитроумными построениями». Критика для него — «путешествие по великим именам», «разговор с читателем».

В полемическом запале неприятия «зарегламентированной», оторванной от жизни критики Притчетт мог сказать, что не дело литературы «учить», она должна «развлекать», доставлять удовольствие. А мог и упрекнуть современных английских литераторов в том, что они не создают портретов «героев нашего времени», не исследуют современные типы, характеры, упрекнуть в отсутствии нравственной и политической проницательности. При всей своей не раз прокламируемой аполитичности Притчетт неоднократно высказывал озабоченность коммерциализацией литературы, распространением видео- и контркультуры, вообще девальвацией культурных ценностей.

В числе тех, кто повлиял на формирование его творческой манеры, Притчетт не раз называл имена русских классиков XIX века, выделяя в первую очередь Тургенева, Лескова, а также Чехова. Английский писатель особенно ценил умение русских прозаиков создавать характер, избегая дидактичности, надуманного, нарочитого развития сюжета. Отражение «неожиданностей жизни», которые, с точки зрения Притчетта, и влияют на облик персонажа, гораздо существеннее для характеристики манеры писателя, чем подчеркнутая изощренность стиля, «неожиданные литературные ухищрения».

Ратуя за воссоздание «неожиданностей жизни», Притчетт отнюдь не призывает описывать необыкновенные события, исключительные явления. «Сущность искусства романиста (и, естественно, новеллиста. — И.В.), особенно английского романиста, — писал Притчетт, — воссоздать облик ежедневного».

Взгляды Притчетта-критика важны, чтобы лучше представить себе мир Притчетта-художника, замечательного рассказчика. Именно в рассказе наиболее полно отразился его талант, именно в этом трудном жанре, который весьма популярен сегодня среди английских прозаиков, Притчетт достиг высокого уровня мастерства. Английские критики высоко оценили новеллистическое творчество В. С. Притчетта. Так, У. Аллен ставит Притчетта в один ряд с такими ведущими мастерами европейского рассказа, как Тургенев, Мопассан, Чехов, Киплинг, Д. Г. Лоуренс.

В. С. Притчетт не просто мастер рассказа, он, можно сказать, патриарх этого жанра, названного им «запоминающимся искусством», требующего виртуозного владения художественной формой. «Я люблю эту изысканную форму — короткий рассказ… Я всегда полагал, что автор рассказа должен сочетать в себе талант репортера, афориста-остроумца, моралиста и поэта», — говорил писатель. Он часто возвращался к мысли об общности рассказа и стихотворения. «Форма рассказа сродни сонету или балладе», — утверждал он, имея в виду выверенность, завершенность каждого слова, точную, выразительную образность, а также «концентрацию», «единство впечатления».

В статье о новеллистике известной американской писательницы Ф. О’Коннор Притчетт так сформулировал свое представление о жанре рассказа: «Рассказ должен быть без изъяна, но при этом он не механическое построение. Неудачно употребленное слово или пассаж, неуместная фраза или рассуждение роковым образом разрушают рассказ, который по внутренней своей сути близок поэзии…»

Объясняя свою склонность к рассказу, Притчетт особо подчеркивает подвижность, гибкость его художественной формы — статика (не внешнего действия, но внутреннего развития характера) противопоказана самой художественной природе рассказа.

В одном из недавних высказываний (в предисловии к сборнику 1980 г.) писатель прямо называет рассказ наиболее адекватным нынешнему нервному, беспокойному веку жанром.

Мир рассказов В. С. Притчетта — мир обыкновенных, даже заурядных людей (мелких лавочников, провинциалов, продавцов, вдов, фермеров) — с их горестями, заботами, радостями. Их поступки и стремления выписаны с такой поразительной наблюдательностью, вниманием к любой мелкой, но значимой детали, что возникает зримый образ, в правдивости которого невозможно усомниться.

Помимо удивительной проницательности, тонкого владения деталью («чувством неочевидного» назвал эту черту таланта Притчетта известный английский критик Э. Альварес), отличительная черта поэтики писателя — обостренно развитая фантазия, отточенное воображение. По критическим работам Притчетта заметно, что он и сам отдает предпочтение тем художникам слова (Лескову, У. Голдингу), которые наделены незаурядным даром воображения, способствующим, по Притчетту, проникновению в суть явлений, характеров.

При том, что Притчетт так высоко ставит фантазию, выдумку, он против вычурности, манерности — они губительны для воображения. «Литературное произведение — не изощренное упражнение, а преображенный факт», — с афористической точностью определил В. С. Притчетт, цель писателя — выявить «необычность обычной жизни».

Опора на фантазию означает и доверие к читателю, который как бы приглашен в «соавторы». Именно поэтому рассказ как жанр, считает Притчетт, не обязательно должен быть сюжетно завершен («открытая концовка»): если характеры жизненны, читательское воображение «домыслит» прочитанное.

Рассказы В. С. Притчетта редко бывают «фабульными»: в центре внимания новеллиста — человеческие характеры, отношения, тонко подмеченные нюансы поведения. Как правило, в основе внутренней динамики рассказа — лепка характера, его самораскрытие. Нужно, считает писатель, «поймать» тот момент, когда спадает внешний контроль и внутренняя жизнь персонажа вдруг раскрывается перед нами во всей своей противоречивой сложности. Этот момент «откровения» («revelation») можно обнаружить во многих рассказах Притчетта («Птички в клетках», «Чужой муж», «Вы меня пригласили?», «Голос» и др.) — именно к нему ненавязчиво подводит все повествование, именно в этот миг персонаж (и читатель) обнаруживает что-то очень важное для себя.

Своеобразие творческих пристрастий Притчетта раскрывает его склонность к характерам несколько чудаковатым, даже эксцентричным (вполне в русле английской классической традиции!), его привлекают, как верно отметил У. Аллен, «странности и причуды человеческой натуры». Неудивителен поэтому некоторый налет «анекдотичности» в его рассказах, что не только снимает возникшее было впечатление банальности (а ничего необыкновенного в них, как правило, не происходит), но и по-своему обобщает характерное в человеческом поведении, выявляет самое ядро личности.