Сокровища Перу - Софи Вёрисгофер

Часть I

Скитания молодого беглеца

I

Цирк у городских ворот. – Дом Цургейдена. – Тени прошлого. – Горькая участь артистов. – Проба в цирке.

То было в первой половине прошлого, XIX столетия. По зеленому городскому валу старого ганзейского города Гамбурга гуляла, громко разговаривая, веселая толпа мальчиков-подростков. По-видимому, все они принадлежали к числу воспитанников старших классов гимназии. Среди них особенно выделялся высокий, красивый юноша, на целую голову выше остальных своих товарищей, полный сил и здоровья, полный жизни и энергии, с веселым, смеющимся взглядом больших голубых глаз, смело и бодро смотревших вперед на жизнь и свет, с открытым и умным лицом и румянцем во всю щеку. Звали его Бенно Цургейден, он был родной племянник богача, оптового торговца и сенатора, носившего ту же фамилию, в доме которого он рос и воспитывался.

– Там, на поле Святого Духа, что-то происходит, – обратился к товарищам Бенно, вдруг останавливаясь и к чему-то прислушиваясь. – Смотрите, там мелькают огни, и до меня доносится чей-то повелительный голос, отдающий приказания!

– Да и стук молотка! – добавил другой мальчик.

– Сейчас там ржала лошадь!

– Неужели?! Что, если туда прибыл цирк? – При этой догадке вся юная компания пришла в волнение. Цирк! Эти пестро разряженные клоуны, наездники, наездницы, эти странствующие артисты с учеными обезьянками, собаками, дрессированными лошадьми и другими животными были в ту пору редким и потому везде желанным развлечением. Надо было спешить узнать, не предстояло ли теперь в самом деле такое удовольствие.

До городских ворот было близко, и мальчики, недолго думая, бегом пустились туда и тут же за городским рвом увидели сцену, возбудившую в них живейший интерес. Позади еще строящегося круглого дощатого балагана стояли не то фуры, не то фургоны, окрашенные в желтый и голубой цвета, с маленькими окошечками и дымовыми трубами. Балаган, вне всякого сомнения, предназначался для цирковых представлений. Несколько лошадей, хорошенький осел и другие четвероногие были привязаны к коновязям, тогда как несколько обезьянок, выряженных в красные тряпки, съежившись, понуро сидели на корточках на крышке большого деревянного ящика и, по-видимому, находили этот теплый летний вечер слишком прохладным для себя. Между каретами или, вернее, фургонами на траве толпились дети разного возраста, очень бедно, даже жалко одетые в старенькие поношенные вещи. Несколько мужчин, с топорами и молотками в руках, усердно работали над дощатыми стенами балагана, который к следующему вечеру нужно было не только закончить, но и пестро разукрасить разноцветными реденькими тканями для предстоящих спектаклей.

Зоркие глаза Бенно жадным, любопытным взглядом окинули всю эту слабо освещенную несколькими жестяными фонарями своеобразную картину.

– Превосходные лошади! – прошептал он. – Эх, если бы этот конь был моей собственностью!

– Что ж, ведь твой дядюшка миллионер, ему ничего не стоит купить тебе лошадь! Не так ли?

При этих словах легкая тень печали мелькнула на красивом лице Бенно.

– Есть у кого-нибудь из вас деньги при себе? – спросил он, обращаясь к своим товарищам.

– Да, у меня! – ответил один.

– И у меня тоже! – заметил другой. – А что ты хочешь сделать?

Бенно указал глазами на привязанного к коновязи осла и сказал:

– Этот серый, наверное, так обучен, что при известном движении или знаке своего владельца сбрасывает каждый раз седока на землю, и мне страшно хочется попробовать это!

– Да, да, попробуй! Вот тебе четыре шиллинга!

– А вот еще два! Не странно ли, Бенно, что у тебя никогда не бывает денег?

Яркая краска стыда залила лицо красивого мальчика:

– Мой дядя считает лишним, чтобы я постоянно имел карманные деньги, – сказал он, – ну, а теперь дай мне на время твои четыре шиллинга, Мориц!

Мальчики спустились с вала и приблизились к группе работающих мужчин, к тому из них, который отдавал приказания и, по-видимому, руководил остальными. Орлиный взор его глаз улавливал мельчайшие ошибки, следил за всем: все видел и замечал.

– Добрый вечер, молодые люди, – любезно раскланялся он, вынимая трубку изо рта, – вы, вероятно, желаете посмотреть лошадей? Прекрасно! Вы все, конечно, пожалуете завтра на наше первое представление. Не правда ли?

– Этого мы еще не знаем, – отвечал за всех Бенно, – но нельзя ли узнать у вас, господин директор, что это за осленок, – он дрессированный? Вероятно, он проделывает какие-нибудь фокусы?

– Фокусы? Этот-то? О, нет! – возразил черноволосый мужчина со смуглым лицом южного типа, очевидно, весьма польщенный званием директора, – это – самый упрямый и злой из всех своих собратьев! Еще ни одному наезднику не удавалось до настоящего времени усидеть на нем!

– В самом деле? – заметил Бенно, взглянув на своих товарищей. – А я бы очень хотел попробовать!

– Что ж, это возможно! Вы дадите, конечно, на чаек, молодой человек?

– Ну, да, конечно, это самое главное! – презрительно ответил Бенно, вручая ему четыре шиллинга, – а что вы заплатите мне, если я благополучно проеду на вашем осле взад и вперед?

– Тысячу талеров! – с большим достоинством отвечал брюнет, – вы можете прочесть об этом во всех моих афишах!

– Будьте же любезны приготовить деньги! – проговорил Бенно.

Все цирковые наездники громко рассмеялись при этом. Директор сам оседлал осла и подвел его, затем достал из ящика короткий хлыст и вызывающе щелкнул им по земле.

– Ну, Риголло, доброе мое животное, будь кроток и послушен с этим молодым господином, слышишь?

Мориц и остальные мальчики переглянулись между собой.

– Смотри, берегись, Бенно! – сказал один из них.

– Пустяки, он кроток, как ягненок, тощий, полуголодный бедняга! Смотрите, как я проедусь на нем! – беспечно ответил юноша.

Он подобрал поводья, и Риголло послушно пошел легонькой рысцой. Казалось, он в самом деле был смирнее ягненка, но Бенно не поддался обману и зорко следил за каждым жестом директора цирка, стоявшего посредине круга и поворачивавшегося все время лицом к ослу, описывая хлыстом круги на песке арены. Очевидно, он хотел дать время юноше совершенно освоиться с мыслью, что тот отлично справляется с ослом.

Но сердце Бенно учащенно билось. Он не спускал глаз с директора, как бы ежеминутно ожидая выпада с его стороны, выпада, от которого должна была зависеть его жизнь или смерть. Но вот, как бы случайно, хлыст поднялся всего на одну секунду вверх, и в тот же момент осел с удивительной быстротой поднялся на дыбы, как свеча, так что Бенно непременно очутился бы на земле, если бы не был готов к этому. Точно железными тисками сдавил он бока несчастного животного, – и оно волей-неволей вынуждено было опуститься на ноги и принять обычное положение.

Лицо директора исказилось гримасой.

– Вы превосходно сидите в седле, молодой человек, – любезно заметил он, – быть может, вам и в самом деле суждено совладать с этим упрямцем Риголло!..

Бенно утвердительно кивнул головой и ласково потрепал по шее осла.

– Смотрите, какой Бенно бледный, и как у него горят глаза! – заметил один из мальчиков.

– Знаешь, он, по-моему, вовсе не на своем месте в классе: наука вообще как-то не по нем… – вставил другой. – Положительно не могу себе представить его доктором или судьей, в очках, с серьезной, торжественной миной!

– Постой! Смотри, осел пошел галопом!

В самом деле хлыст в руке директора стал быстро описывать круги, но уже не по земле, а в воздухе. И, вдруг, когда никто того не ожидал, поднялся вверх. Произошло то же, что и в первый раз. Риголло не мог ни сбросить своего седока, ни сам броситься на землю; он весь дрожал. Едва держась на ногах, он доплелся до своих яслей и уже более не соглашался сдвинуться с места.

Бенно соскочил с седла.

– Ну, а теперь, господин директор, пожалуйте мне обещанные деньги! Все они – свидетели, что ваш Риголло не мог меня сбросить! – воскликнул, смеясь, юноша, стираясь скрыть под этим смехом свое торжество.

Никто не ответил ему. Человек с хлыстом был бледен, как мертвец, даже губы его побелели. Он с трудом выговаривал слова.

– Цирк мой еще не открыт, – пробормотал он, как бы извиняясь и оправдываясь, – так что эта тысяча талеров была…

– Просто шутка! Не так ли? – добавил Бенно. – Ну да, конечно, тем не менее я требую известного вознаграждения, господин директор!

– Какого?

– Вы должны обещать мне, что не будете бить бедного Риголло!

– И это все? – воскликнул сразу повеселевший директор.

– Да, все!

– Браво, молодой человек! Вы сразу полюбились мне! Какой бы знатный наездник вышел из вас! – восхищенно воскликнул директор.

– О, слишком много чести! – весело отозвался Бенно.

– А почему бы нет?! Артиста чтит весь мир. А кем, позвольте вас спросить, желали бы вы стать в будущем?