Трофей - Станислав Швахоучек

Станислав Швахоучек

Трофей

Мартин сидел у костра и жарил на вертеле кусок синтетического мяса. Этот вертел он изготовил сам, попав в заповедник. Том с Доктором в первый же вечер показали ему, как жарить мясо на огне. Для этого у них имелись стальные заостренные прутья с деревянными рукоятками. Но Мартин усовершенствовал изделие: к пруту он приладил опору из проволоки, согнутой в форме треугольника, и укрепил ее с двух сторон гибкими прокладками. А уж потом из куска дерева соорудил рукоять.

Мурра тоже сидел у костра и смотрел в небо. С тех пор, как его интеллектуализировали, у него, конечно, появилась тяга к общению с обоими смотрителями заповедника, на огне же он никогда ничего не жарил, хотя и не боялся его.

Мартин чувствовал ломоту во всем теле, но это была уже привычная и даже приятная усталость. Он наслаждался минутами тишины после ужина, которые всегда предшествовали неизбежным вечерним беседам. Две недели назад, когда он внес в контору четыре тысячи (половину своих сбережений), для Тома и Доктора он был всего лишь обычным клиентом. Кто бы мог тогда предположить, что они станут друзьями?

Он приехал в заповедник, чтобы убить медведя. Что и говорить, для среднего служащего это была непозволительная роскошь. А все из-за Ирены, которая влюбилась в этого захудалого певца Кандара. Она им просто бредила и будто нарочно терзала Мартина. Последним ее открытием было, что Кандар с помощью одного только ножа убил медведя. Это уже был факт, против которого нечего было возразить. Мартин, правда, поначалу пытался убедить ее, что это всего лишь рекламный трюк, но постепенно под ее же влиянием, как губка, пропитывался убеждением, что настоящий мужчина хотя бы раз в жизни должен добыть своими руками какого-нибудь опасного хищника.

Он стал читать романы из жизни Дикого Запада, но там животных чаще всего отстреливали, что представлялось ему способом далеко не спортивным. Секция стрельбы из лука, где раз в году устраивалась охота на живых зайцев, не привлекла его из-за утомительной регулярности тренировок. Да и потом, заяц все-таки не был тем зверем, охота на которого может принести славу героя.

Тогда он навел справки, во что обходится охота в заповеднике, и был приятно удивлен, узнав, что, несмотря на дороговизну, это мероприятие для него практически доступно. Он оставил заявку на одного медведя, подписал договор о добыче зверя без помощи огнестрельного оружия, заявление о том, что за последствия охоты несет ответственность сам, застраховался на большую сумму в случае ранения и заплатил в конторе заповедника четыре тысячи.

Территорию около пятисот квадратных километров обслуживали двое мужчин. Один из них назвался Томом, другой смолчал. Том объяснил, что его напарник оказался тут из-за неприятностей на прежней работе. Он врач, и поэтому его называют Доктором.

Сразу же за конторой, которая одновременно являлась и входом в заповедник, их ждал огромный медведь.

— Добрый день. У тебя есть что-нибудь для меня, Том? — спросил медведь, подходя к ним.

У Мартина мороз пробежал по коже, а Том поздоровался с медведем и вынул из сумки пачку бумаг.

— Вечером я тебе все покажу. О насосах высокого давления я ничего не нашел, но других двадцать ксерокопий принес.

Он повернулся к Мартину и пояснил:

— Это Мурра. Он интеллектуализирован. Его хобби — космическая техника, в основном системы обеспечения жизненных условия для людей.

— Life support systems,[1] — пробормотал медведь, поднял лапу и протянул ее Мартину. — Мурра мое имя.

— Мартин Энтони, — машинально произнес Мартин.

— Что вас сюда привело? — продолжал светский разговор Мурра.

— Он хочет поохотиться. Романтик, — пришел на помощь Том.

Мартин был благодарен ему за это, потому что ему не хотелось лгать, а с другой стороны — не говорить же медведю, пусть даже и интеллектуализированному, что он приехал убить его.

Молчаливый Доктор, когда они вернулись к дому, отвел его в сторону.

— У меня к вам просьба. Не говорите Мурре, что вы будете охотиться на медведя. Не нужно…

— Разумеется, конечно, я сразу об этом подумал…

— И будьте осторожны, чтобы он сам не догадался. Он для этого достаточно умен. Его IQ[2] — более ста сорока. Стоит нечаянно обмолвиться, и он сразу поймет.

Мартин обещал быть осторожным. Вообще он старался во всем идти навстречу этим двум смотрителям. Он видел, сколько у них работы — вдвоем они едва справлялись со всем. Неудивительно, что заповедник разрешает охотиться до двух недель. Когда Мартин увидел, в каком напряженном темпе протекает здесь рабочий день, он решил, что не будет настаивать на соблюдении срока.

Они вставали в шесть и, едва умывшись, отправлялись на утреннее кормление животных. Мартин подключился уже на другой день и сразу почувствовал, что холодок в отношении к нему, особенно со стороны Тома, исчезает. Работу заканчивали около восьми вечера, потом, пока было о чем говорить, сидели у костра. Около десяти шли спать.

Поначалу Мартин думал использовать в заповеднике наручный коммуникатор и калькулятор, которые ему выдали в бюро, но ежедневная работа так его изматывала, что он просто наслаждался вечерним отдыхом у костра, а потом спал как убитый. Как ни странно, по цивилизации он не скучал.

Спустя неделю он уже отлично справлялся со своей работой.

— Не хочешь остаться у нас? Место есть, — поддразнивал его Том. — Если будешь как следует вкалывать, мы попросим ветеринара из Центра в качестве поощрения тебя интеллектуализировать.

Мартин смеялся — этот отпуск и в самом деле был ему по душе. Он даже подумывал о том, что по истечении двух недель попросит продлить срок. Каждый день он встречал Мурру, бегущего по своей десятикилометровой трассе. «Для здоровья и красоты», — говорил медведь. Мартин ему почти завидовал.

После ужина Мартин был не прочь еще чего-нибудь пожевать, и Том стал приносить к костру кроме специальных журналов для Мурры и микрофильмов с комиксами для остальных животных еще синтетическое мясо (сверх нормы) для Мартина.

Иногда их навещал Мурра, реже другие звери. Однажды состоялся суд над белкой. Хотя у нее было достаточно своей пищи, она влезла в миску к волку, и тот вполне справедливо пожаловался на нарушение правил гигиены.

— Здесь все животные интеллектуалbзированы?

— В основном — да. Иначе мы не смогли бы обслужить на такой территории тысячи животных.

— Белка глупа, — произнес своим глухим голосом Мурра. — А интеллектуализированная белка не намного умнее, зато у нее меньше развит инстинкт самосохранения. Интеллектуализация не идет на пользу животным. Они умирают раньше. Поэтому-то люди и не подвергаются интеллектуализации. Если бы нас не интеллектуализировали, заповедник не смог бы нас прокормить. Только имея высокий интеллект, можно питаться искусственной пищей. И я хочу заметить, что у белки, возможно, не хватало в пище какого-нибудь компонента, который как раз был у волка.