Странствующий Морф - Терри Брукс

Странствующий Морф

Энн СИББАЛД,

Агенту и другу, Королеве Серебряной Реки

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Уиллз ходил по пустым коридорам Ада в поисках кода. Он ходил по этим же самым коридорам каждый день, целый день, выискивая, думая, что должно быть какое–то место, которое он проглядел, и что в этот день он найдет его. Но он никогда не находил. И понимал в своей душе, что никогда не найдет.

Все было кончено. Для всех них. Не одним способом. Остальные давно уже были мертвы. Вся команда, уничтоженная каким–то вирусом, который пробрался сюда, проскользнув через воздушную вентиляцию мимо фильтров, очистителей, медицинских экранов и других охранных систем, которые годы назад установили строители. Конечно, они не все умерли сразу. Только восемь, и это было более двух лет назад. По крайней мере, именно столько прошло, как он считал. Время было неопределенным. Остальные умерли один за другим, одни заболевали сразу же, другие оставались здоровыми и питали ложную надежду, что кто–то сможет выжить.

Но никто не выжил. Кроме него. Он понятия не имел, почему. У него не было ощущения, что он отличался от остальных, но, видимо, отличался. Какой–нибудь небольшой генетический штрих. Какое–то антитело, свойственное только ему. Или, может быть, он ошибался и все это было самой обычной удачей. Он был жив; они были мертвы. Ни в том, ни в другом не было смысла. Никакого приза не присуждалось последнему оставшемуся в живых. Просто загадка без решения.

Эбрамсон и Перло ушли последними. Если не считать майора как–ее–там–звали.

Андерс, Эндрюс, что–то подобное. Больше он не мог вспомнить. Во всяком случае, особой надежды на ее счет не было. Она заболела и оставалась больной. К тому времени, как она умерла, она была мертвой уже четыре недели по всем канонам, ее мозг сгорел, память очистилась, изо рта текла слюна. Только лежит на полу, издает странные звуки и смотрит на них. Только невнятное бормотание ни о чем, широко распахнутые и выкатившиеся глаза, перекошенное лицо. Он бы мог это прекратить, если бы смог заставить себя. Но не смог. Это сделал Перло. Перло не прятался за эти отговорки, как он. Так или иначе она не нравилась ему, говорил он им. Даже не будучи больной, когда она была нормальной, она раздражала. Так что это оказалось легко, приставить пистолет к ее голове и нажать на курок. Наверное она бы поблагодарила его, если бы смогла, сказал он потом.

Две недели спустя Перло умер, застрелившись из того же пистолета. Он решил, что не выдержит ожидания и нажал на курок второй раз. Оставив пистолет с почти полным магазином для двух остальных, невысказанное предположение, что быть может они захотят последовать за ним.

Они не воспользовались этим намеком. Эбрамсон протянул почти на семь месяцев больше, и он с Уиллзом сдружились за это короткое время. Они оба были молодыми женатыми парнями со Среднего Запада, пошли на военную службу, прошли офицерскую подготовку, быстро продвинулись по службе, были наполнены патриотическим духом и чувством гордости от ношения униформы. Прежде, чем занять командные посты, они оба были пилотами. Все это умерло или исчезло, но им нравилось говорить о том, как это было, когда вещи были лучше. Им нравилось вспоминать, потому что это заставляло их почувствовать, что хотя все сложилось не так, как им хотелось, была причина принадлежать этому, был смысл в их жизнях..

Сейчас Уиллзу было трудно вспомнить, какой был в этом смысл. Однажды Эбрамсона не стало, не стало никого, с кем было это обсуждать, и с течением времени природа этой причины стерлась в тишине комплекса. Иногда он пел или разговаривал сам с собой, однако это было совсем не то, как разговаривать с кем–то еще. Вернее это заставило его задуматься об всех рассказах о заключенных, которые медленно сходили с ума в одиночных камерах, оставшись наедине с собой и звуком собственного голоса на очень много месяцев. Или очень много лет. Для него будут годы, если ничего не изменится, если он никого не найдет, если никто не придет.

Майор Адам Уиллз. Именно им он был, и, как говорят военные, все еще был, служа Отечеству глубоко в недрах земли, в четверти мили под землей, под тоннами камня и железобетона, где–то в сердце Скалистых Гор. Где он находился уже пять долгих лет, ожидая.

Он подумал об этом слове. Ожидая. Он перестал ходить и остановился в центре одного из бесконечных коридоров, и подумал об этом. Ожидая. Чего? Казалось, оно меняется с течением времени. Сначала, он ждал, что война закончится. Потом он ждал, что кто–нибудь придет, чтобы сменить тех, кто был на дежурстве в ракетном командном центре, тех, кто остался в живых. Затем он ждал, чтобы его выпустили, потому что он не мог найти никого из командного состава, кто бы сказал ему, что пора уходить, не было ключа к замкам лифтов с поверхности.

Спустя долгое время после того, как он понял, что никого из командного состава не осталось, он просто ждал, что получит ответ от какого–нибудь источника на сигналы своего передатчика. Он больше не использовал защищенный код. Он просто открыл все каналы и послал сигнал бедствия. Он знал, что произошло наверху. Камеры наблюдения рассказали ему многое из того. Мрачная, бесплодная местность, несколько блуждающих банд, которые оказались рейдерами, горстка существ, которых он никогда не видел прежде и надеялся, что никогда не увидит снова, и бесконечные солнечные дни без капли дождя. Колорадо всегда был засушливым, но не до такой степени. Рано или поздно должен пойти дождь, продолжал он твердить себе.

Правительство было практически полностью уничтожена еще до того, как его послали в Дип Рок, это название дали ракетному командному комплексу. Он еще был на поверхности тогда, дислоцирован на базе в Северной Дакоте, проживая в военном городке со своей семьей. Первый удар принял на себя Вашингтон, а вскоре после него и большинство городов Восточного побережья. Окружающая среда была уже перевернута, огромные районы страны стали необитаемыми. Террористы сделали свою работу. Начала распространяться чума. Последними приказами его отправили сюда, присоединиться к остальным, которых разместили в бункерах, редутах и защищенных комплексах, натыканных как пчелиные соты по всей стране. К тому времени генерал из Высшего Военно—Политического Руководства издал приказы, и не только им, но и всей стране. Приказы были мрачными и каждый понял, насколько все плохо, но они также поняли, что преодолеют это. Дух товарищества, чувство, что все разделяют катастрофу, когда каждый должен помогать друг другу. Никто не сомневался, что они выживут, что они могут выдержать и худшее.