Истина пахнет кровью - Сергей Верник

Сергей Верник

Истина пахнет кровью

Часть первая. Контракт

Мужчина смотрел на мальчика сквозь темные стекла очков и как-то странно улыбался. Эта улыбка не была радостной или умиленной. Скорее, она напоминала оскал сумасшедшего.

— Сколько раз тебе повторять? — отчетливо произнося каждое слово, строго проговорил он. — Если собрался стрелять — стреляй. Иначе твоим же оружием убьют тебя. Ты понял?

Мальчик еле заметно кивнул. По его щекам бежали ручейки слез, губы дрожали, а на правой скуле пылал красный след от тяжелой ладони. Он в очередной раз всхлипнул, выпуская из руки потертый плазменный излучатель, который с грохотом упал на каменный пол.

— Подбери сопли, щенок! — рявкнул мужчина. — Ты — не мой сын! Ты — жалкое подобие слизняка, не умеющее отвечать за свои поступки. Какой раз по счету ты пытаешься меня прикончить?! Что, кишка тонка?!

Мужчина еще раз ударил мальчика по щеке, и тот упал на колени. У него не было больше сил плакать. Только где-то в глубине пока еще детской души шевельнулась отчетливая искра жгучей ярости. Она с каждой секундой все нарастала, пока не превратилась в бушующее пламя, готовое поглотить собой весь мир. Сжав кулаки, мальчик поднял голову и посмотрел мужчине прямо в глаза. От такого взгляда тот невольно замолчал.

Стремительным движением мальчик подхватил с пола излучатель и выстрелил. Он сейчас не контролировал себя, и поэтому заряд плазмы прошел по низу, лишив мужчину обеих ног.

Андрей вынырнул из воды и с жадностью вдохнул теплый сырой воздух, пропитанный насквозь искусственными ароматизаторами. Легкие будто жгло огнем. Сколько он был без воздуха? Пять минут? Десять? Даже для тренированного пловца это предел.

Меньше всего на свете Андрей хотел вот так, банально, распрощаться с жизнью в самом расцвете сил. Не говоря уже о том, чтобы утонуть в собственной ванне абсолютно трезвым. А все из-за этих проклятых видений…

Он медленно перекинул непослушное тело через край, упал на резиновый коврик и еще некоторое время тихо лежал, приходя в себя. Видение на этот раз было таким ярким, что воспринималось как часть реального мира. Такого с ним еще не случалось. Что все-таки происходит? Неужели и теперь это не повод обратиться к специалисту?

Накинув махровый халат, Андрей на трясущихся ногах проследовал на кухню, подошел к открытому настежь окну. Теплый июльский ветер обдувал влажное тело, прогоняя остатки кошмара. Пахло какими-то цветами, мокрой после дождя листвой и жареными котлетами.

Андрею Павловичу Вольфу месяц назад исполнилось тридцать два года, но выглядел он гораздо моложе своих лет. Жил в снимаемой «однушке», дабы не зависеть от родителей. Когда он развелся с Ольгой, все-таки пришлось какое-то время потеснить стариков. Ни мать, ни отец, конечно же, не возражали: «живи, сынок, сколько хочешь». Но надолго Андрея не хватило. Родители есть родители. Снова взялись за его воспитание, да с таким рвением, что сын не знал куда деться и старался приходить домой лишь на ночь. Вот им на старости лет потеха. Пришлось искать отдельное жилье.

По счастливой случайности, через знакомых, он нашел его практически за бесценок, да еще в центре Питера. Спустя неделю после переезда, когда, наконец-то, отошел после новоселья, Андрей решил начать новую жизнь и уволился с работы.

У него словно началась белая полоса. Очень скоро взяли на хорошую должность в одну фирму с мировым именем. Познакомился с очаровательной Ангелиной. О такой девушке он никогда даже и не мечтал. Даже старые знакомые вернули давным-давно забытые долги. Так что, жизнь, кажется, пошла на лад.

Но продолжалось это совсем не долго. Ровно до тех пор, пока не начались эти непонятные видения. Нет, с работы его не уволили. И Ангелина не бросила. Однако весь окружающий мир стал воспринимать Андрея как-то по-другому. Он не мог толком понять, в чем именно произошли изменения, что поменялось, а что нет. А может быть, это Андрей сам стал другим, стал иначе видеть и чувствовать?

Выходя из квартиры и захлопнув за собой дверь, Вольф едва не сбил с ног соседку, — тучную тетку пятидесяти лет, которая медленно, с отдышкой, двигалась в сторону своей квартиры, держа в руке пустое помойное ведро. Церберша, как за глаза ее называли многие жильцы, только успела охнуть, с несвойственной ей резвостью отскочив в сторону.

— Совсем ослеп, что ли? — проворчала тетка, пронзив Андрея презрительным взглядом. — В следующий раз ведро на голову одену, чтобы ворон не считал.

— Извините, Людмила Павловна, — попытался улыбнуться Вольф, но вместо улыбки вышла кривая гримаса. Меньше всего на свете он хотел повстречать в это и так на редкость неудачное утро сварливую соседку.

— Павлиновна! — рассвирепела она. — Сколько раз повторять! Ты что, дебил? Хотя, и дебил бы давно запомнил, что отчество мое — Пав-ли-нов-на.

— Извините, — вновь произнес Андрей, отводя взгляд в сторону.

— Извините, — передразнила Андрея тетка, отвратительно выпятив нижнюю губу. — Знаешь куда засунь свои извинения?

Еще раз сверкнув глазами, соседка вновь двинулась в путь, больше не считая нужным тратить свое драгоценное время на разборки с очередным оболтусом. На скандалы ей всегда хватало минут пять, от силы — десять. Потом она всегда уходила к себе в квартиру, где ее ждал любимый, до безобразия раскормленный пудель, постоянно рычащий на все, что движется.

Вольф подошел к лифту, нажал на кнопку вызова, стараясь не смотреть соседке вслед. Но та, уже открыв дверь квартиры, вдруг обернулась и произнесла:

— Я тут ночью выходила выгуливать Родичку… А возле твоей двери оборванец какой-то крутился. Увидел меня и сиганул вниз по лестнице. Мне, конечно, плевать на твои пожитки, но квартиру Петра оберегаю как могу. Обещала ему приглядывать. Вдруг подожгут, сволочи. И ты повнимательнее будь.

Дверь с лязгом захлопнулась. Андрей стал еще мрачнее. Только грабителей ему и не хватало. Что же теперь, на работу не ехать?

Пребывая в раздумьях, он вошел в лифт, спустился на первый этаж. Порыв ледяного ветра, невесть откуда взявшегося в середине лета, распахнул настежь дверь парадной. Рекламные листовки, стопкой лежащие сверху на почтовых ящиках мигом взметнулись в воздух. Вольф поежился от холода и осторожно выглянул на улицу.

— Что встал? — бородатый мужик с четвертого этажа толкнул его в спину. — Спать дома надо.

Выйдя во двор, Андрей не заметил никого подозрительного. Может, соседке померещилось? Или же специально в отместку решила напугать?

Потоптавшись несколько минут возле подъезда и не усмотрев в спешащих мимо прохожих потенциального грабителя, Вольф махнул рукой и двинулся вдоль улицы. Почти сразу же низкое серое небо начало сочиться мелким неприятным дождем.

На автобусной остановке сегодня было особенно многолюдно. Народ с хмурыми лицами теснился под стеклянной крышей, прячась от противной питерской мороси. Каждый из них по-своему коротал время — кто-то слушал плеер, кто-то тихо беседовал.

Внимание Андрея привлек одинокий мужик бомжеватого вида, державшийся особняком. Его всклокоченная спутанная борода была необычного ярко-рыжего цвета, что при длине почти ему по пояс, хорошо бросалась в глаза. Мужик стоял с закрытыми глазами и плавно покачивался взад-вперед, совсем не желая замечать ни мелкий дождь, ни окружающих людей. Когда наконец-то подошла маршрутка, люди, расталкивая друг друга, бросились к раскрывшимся дверям. Каждый хотел уехать, так как следующую ожидать можно было бесконечно. Андрей не торопился. Он последним запрыгнул на ступеньку, двери с трудом закрылись и транспорт тронулся в путь, оставив абсолютно пустую остановку. Странно… Вольф совсем не заметил, чтобы рыжебородый садился в автобус. И на улице он не остался. Наверное, просто ушел.

— Слышь, парнишка, у тебя чирика не найдется? — прозвучал из-за плеча, сопровождаемый жутким перегаром хриплый бас. Андрей повернул голову и уткнулся лицом в рыжую мокрую бороду. Бомж был на голову выше него, но худой, как жердь.

— Да, да. Я к тебе обращаюсь, пацанчик, — продолжил тот, тыча в грудь Вольфа своим тощим пальцем. — Или денежку дядьке пожалел? Смотри, я, если что, и сам взять могу.

— Что ты сказал?! — Андрей схватил мужика за бороду и со всей силой дернул. Дико взвыв, тот обрушился на стоящих плотной стеной пассажиров, роняя и давя ни в чем не повинный народ. Послышался обычный в таких случаях отборный мат.

А вот что произошло дальше, Андрей не помнил. Раз, и они вдвоем сидят на пустой остановке в какой-то промзоне. Во рту солоноватый привкус. Скула досадно болит.

— Да ладно тебе дуться, — толкнул Вольфа локтем в бок рыжебородый. — Пойдем-ка, лучше, чего-нибудь выпьем. Тебя звать-то хоть как?

— Какая тебе разница? — огрызнулся Андрей.