Как по лезвию - Александр Башлачев

«…И колокольчик был выше храма»

Совершив чудную «загогулину», российская жизнь вновь вернулась на тёмные круги своя, и опять нет для нас поэта более важного, чем Александр Башлачев. Память о нём всколыхнулась с новой силой; песни звучат, как сверхновый завет, а загадка его жизни и смерти будоражит до сердечной боли. Впрочем, большинство сограждан и современников вообще не знает, кто такой Башлачев, а те немногие, кто знают, путаются в мифах и апокрифах. Это простительно: и творчество, и жизнь СашБаша настолько экстраординарны, что и я, например, хотя и знал его хорошо, не имею ответов на многие, многие вопросы.

Александр Башлачев родился 27 мая 1960 года в Череповце в интеллигентной семье. Учился хорошо; после окончания школы поступил на факультет журналистики Уральского государственного университета в Свердловске. Получив диплом, вернулся домой и работал в редакции районной газеты «Коммунист». В 1983 году начал сочинять песни и купил гитару. Песни были хорошие, даже очень, но настоящее озарение (не люблю патетики, но иначе не скажешь) пришло где-то в середине 84-го, когда написалось «Время колокольчиков». Это было нечто невероятное, неслыханное, несравнимое по мощи ни с чем ни до, ни после Башлачева. Если рассуждать тупо-аналитически, то можно представить открытое им новое выразительное пространство как слияние рок-энергетики, изысканнейшей поэтической образности и максимально глубокого проникновения в темную и сокровенную русскую тему. Хотя словами этого действительно не выразишь; мне посчастливилось стать одним из первых слушателей Башлачева, и впечатление было абсолютно ошеломляющим, сродни прикосновению к чему-то магическому и запредельному.

Осенью 1984-го он дал первые квартирные концерты в Москве и Ленинграде, был принят с восторгом. Тут же, недолго думая, уволился с работы и зажил невыносимо легкой жизнью бродячего певца и поэта, скитаясь между Москвой и Новосибирском, Свердловском и Ленинградом, ночуя в квартирах друзей и подруг. Воздушный, праздничный, неприхотливый — казалось, он питался святым духом и излучал вовне мегатонны светлой энергии и любви. В отличие от всех соратников по музыкальному подполью (от Агузаровой до Цоя), СашБаш никак не «продвигал» себя в профессионально-карьерном плане. Хотя возможности для этого были: ему рукоплескали Театр на Таганке и актовый зал «Литгазеты», его принимали в своих домах Андрей Вознесенский и Алла Пугачева. При этом он вовсе не был (как некоторые, возможно, полагают) ни юродивым провинциалом, ни упертым нонконформистом… Просто он жил по своим законам, бесконечно далеким от глупостей и условностей материального мира. Нам, простым смертным, этого не дано — как не дано ни его таланта, ни его свободы, ни его способности любить.

Осенью 1995-го Саша написал самые лучшие песни, которые при всем смущении перед экстремальными эпитетами я не могу назвать иначе, как гениальными — «Ванюша», «Имя имен», «Вечный пост». В это трудно поверить, и я не знаю другой такой вспышки в истории поэзии (может быть, Рембо?) — но получается, что все свои шедевры Башлачев создал меньше чем за два года — с лета 1984 по весну 1986-го. «И где брал он силы?..»

Последние полтора года жизни СашБаша были очень грустными: он постепенно угасал, он был потерян. Выступал с трудом и в малую долю былой силы. Алкоголь, наркотики и тому подобные бытовые передряги тут совершенно ни при чем; случилась загадочная, мистическая штука: подобно героям сказок и легенд, Башлачев внезапно утратил свой дар. Волшебный (божественный?) источник иссяк, и стихи больше не приходили к нему.

В последние годы он музыкально переработал, усовершенствовал некоторые старые песни (мне особенно нравится поздняя, «гипнотическая» версия «Посошка»), но этого явно было недостаточно для страждущих друзей и ждущей новых откровений публики. Вообще обожание и ожидание отзывались в нем тоской — ведь он не был простым артистом, способным «отрабатывать» старые хиты. Он мог бы прожить дольше, если бы владел азами «простой работы — жить», но его владения располагались гораздо выше. Рано утром 17 февраля 1988 года Саша Башлачев выбросился из окна ленинградской квартиры.

Во вселенной Башлачева ничего не изменилось — будто и не было этих десятилетий, будто только вчера закрылись его глаза. Он был рокером по тусовке, хиппи по образу жизни, но по сути он был и навсегда остался великим поэтом, человеком внутри души и вне времени. Володя Шинкарев, прекрасный питерский художник, некогда идеолог «митьков», сказал недавно, что Саш-Баш оправдал существование всего нашего поколения. По-моему, он прав: Сашка — единственный из всех, кому выпало (не?) счастье принять Вечный пост. Прочтите его стихи, убедитесь сами.

АК Троицкий

I

Время колокольчиков

Долго шли зноем и морозами.Все снесли и остались вольными.Жрали снег с кашею березовой.И росли вровень с колокольнями.

Если плач — не жалели соли мы.Если пир — сахарного пряника.Звонари черными мозолямиРвали нерв медного динамика.

Но с каждым днем времена меняются.Купола растеряли золото.Звонари по миру слоняются.Колокола сбиты и расколоты.

Что ж теперь ходим круг да околоНа своем поле — как подпольщики?Если нам не отлили колокол,Значит здесь — время колокольчиков.

Ты звени, звени, звени, сердце под рубашкою!Второпях — врассыпную вороны. Эй!Выводи коренных с пристяжкою,И рванем на четыре стороны.

Но сколько лет лошади не кованы.Ни одно колесо не мазано.Плетки нет. Седла разворованыИ давно все узлы развязаны.

А на дожде — все дороги радугой!Быть беде. Нынче нам до смеха ли?Но если есть колокольчик под дугой,Так, значит, все. Давай, заряжай — поехали!

Загремим, засвистим, защелкаем!Проберет до костей, до кончиков.Эй, Братва! Чуете печенкамиГрозный смех русских колокольчиков?

Век жуем матюги с молитвами.Век живем — хоть шары нам выколи.Спим да пьем. Сутками и литрами.Не поем. Петь уже отвыкли.

Долго ждем. Все ходили грязные.Оттого сделались похожие,А под дождем оказались разные.Большинство — честные, хорошие.

И пусть разбит батюшка Царь-колокол —Мы пришли. Мы пришли с гитарами.Ведь биг-бит, блюз и рок-н-роллОколдовали нас первыми ударами.

И в груди — искры электричества.Шапки в снег — и рваните звончеСвистопляс — славное язычество.Я люблю время колокольчиков.

Лихо