Агент нокке, или на войне как на войне - Елена Романова

Елена Борисовна Романова

Агент нокке, или на войне как на войне

"Вагонные споры – последнее дело, когда больше нечего пить.

Поезд идет, бутыль опустела, и тянет поговорить…" А.Макаревич. Из репертуара группы "Машина времени".

С описанных событий прошло несколько лет.

Поезд "Адлер-Пермь" уныло тащился по степи. Пейзаж за окном не отличал разнообразием. Стояла душная летняя ночь. Измученные жарой и духотой, пассажиры не спали. Жутко и виртуозно матерился расхристанного вида нефтяник – он только что проиграл в карты все наличные деньги. За ним быстро-быстро записывал интеллигентного вида старичок, профессор филолог, – такое богатство и разнообразие нецензурной речи он встречал редко и торопился воспользоваться случаем. Скучающая дама лет тридцати пыталась дочитать роман. Книга была написана явно на продажу – обложка была выше всяких похвал, но текст совершенно нечитабельный. И глупый. Допивая очередную бутылку вина и переходя к водке, студенты обсуждали очередной блок-бастер, прав или не прав очередной премьер-министр, есть ли жизнь на Марсе, учитывая, что ее и на Земле нет, и прочие насущные проблемы. Маленький мальчик бегал по вагону. Все население вагона, включая скучающую даму, помогало ловить расшалившегося малыша. Тот, польщенный вниманием стольких тетей и дядей, еще больше разыгрывался. За всем происходящим наблюдал пожилой мужчина, со следами былой красоты и усталой настороженности.

Около полуночи поезд резко остановился, и расшалившийся мальчик пролетел по инерции вперед и едва не вылетел из вагона. У выхода он натолкнулся на странных парней, лет шестнадцати-семнадцати. Оба очень высокого роста. Одни из них имел волосы трех цветов, другой был очень светлый – льняные волосы и серо-голубые глаза. Он поймал шалуна и высоко поднял: "Тетеньки, кто потерял ребенка?". Мама схватила и потащила свое чадо отмываться, чадо недовольно завопило.

– Ник, ты себе когда-нибудь нормальные документы заведешь? – устало спросила проводница Люся, пересчитывая деньги, – я, например, ни за что не поверю, что ты двадцать девятого года рождения. Михалыч, велел тебя больше не пускать без документов.

– Люся, я в этот раз как белый человек еду, с визой и паспортом, – ответил ей трехцветный парень, – И как там Михалыч, не поменяли еще на какого-нибудь лизоблюда?

– Ник, попридержи язык, здесь не Линдон, – дернул за рукав своего друга второй парень.

– Ганька, брось переживать, что они мне сделают?

– Когда сделают, поздно будет переживать.

Парни прошли к студентам, веселье было в самом разгаре. Все песни пропеты уже по второму и третьему разу. Уже прошла идея пронумеровать анекдоты. Тут мальчики подошли к студентам, и трехцветный парень взял гитару и для начала спел песенку про американского летчика, сбитого во Вьетнаме, и услышавшего в эфире: "Коля жми, а я накрою, Ванька бей, а я прикрою". И еще одну, про юношу, который влюбился "в тонкий шрам на твоей левой ягодице". После этого Ник неожиданно запел:

Где-то далеко, очень далеко

Идут грибные дожди…

Голос парня был красивым и завораживающим, и что самое удивительное, совсем не чувствовалось акцента. Он иногда менялся со своим другом. И они пели старые песни, которые не модные и не продвинутые, но их знают и любят все. Песнопения под гитару продолжались глубоко за полночь. В них участвовали все, включая проигравшегося нефтяника. Дама, уже не скучающая, познакомилась с офицером, и что-то нежно шептала ему на ушко. Шаловливый мальчик замолчал и заворожено смотрел на молодых дяденек. Молодая женщина устало задремала. Всем, включая проводницу Люсю, стало весело.

Когда закончили петь, к парням неслышно подошел пожилой мужчина и положил руку на плечо трехцветному парню.

– Кто Вы, юноша?- спросил он,- откуда знаете наш язык и наши песни?

– Его отец учит, он здесь очень долго жил, – заступился за опешившего друга, парень, которого назвали Ганькой, – а зачем вам это знать?

– Просто он мне напомнил одного мальчика, которого я знал в молодости,- ответил пожилой собеседник.

– Его папу зовут случайно не Ник (и тут дедушка назвал фамилию Ника, которая была написана в паспорте парня, и которую дед видеть не мог).

– Откуда Вы знаете его фамилию, – в один голос удивленно спросили парни.

– Мне многое о вас известно, больше чем вы сами о себе знаете, – мужчина засмеялся. Мальчишки недоуменно молчали.

Позвольте мне рассказать одну историю, – попросил дедушка, – а если я ошибусь, то вы меня поправите.

Парни согласились, и мужчина начал свой рассказ.

Глава 1. Как Ник жил дома, и как он убежал от нацистов.

История эта произошла очень давно, когда отец Ника и его брат Эрик были еще маленькими мальчиками. Эльфы не очень интересовались делами людей, но держали никсы, чтобы разные "новые порядки" и "великие экономические эксперименты" не перекинулись на другие миры. Мальчики жили вместе с родителями в большой деревни, стоявшей в центре озера, которое почему-то называлась "Мельничный пруд". Папа ловил рыбу, охранял переход в другой мир, вместе с другими мужчинами деревни, попутно собирал информацию для своего мира, а на досуге баловался беллетристикой.

Он был старостой колонии. Мама мальчиков в свободное время рисовала иллюстрации к произведениям мужа. Получалось забавно. Их книги пользовались успехом. Мамины картины расхватывали коллекционеры на разных выставках. А критики почему-то все время их ругали. Но картины все равно продавались.

В их стране набирал силу фашизм. Начиналось все с относительно невинных "пивных путчей" и сжигания неугодных книг. Постепенно фашисты проникли во все сферы жизни. Дошло до того, что Отфрид, отец мальчиков, вынужден был забрать детей из школы. Мальчишки были не в обиде. Они теперь больше времени могли проводить вместе с друзьями. Отфрид бил тревогу, призывал принимать меры, просил вывезти детей и женщин. Он чувствовал, что надвигается буря, которая сметет весь существующий миропорядок. Однако в центре его тревоги никто не разделял.

Чиновники считали все происходящее обычной человеческой глупостью.

Борцы за чистоту расы волшебников все путями задерживали эвакуацию, выдумывали какие-то откровенно глупые придирки и отговорки. Ник был темноволосым, что у никсов крайне редко. В другой семье бабушка была из усыновленных (никсы часто подбирали девочек, которых выгоняли из дому в голодные годы). В третьей семье обнаружены две неродные девочки. Правда, это были уже не девочки – молодые замужние дамы. В поселке не нашлось ни одной безупречной семьи. Отфрид злился, он откровенно не понимал чиновников. Чтобы развеять тревогу мама устраивала музыкальные вечера, выставки картин и скульптур, организовала любительский театр, приглашала малоизвестных поэтов и писателей. Все кто, мог любыми способами покидал поселок.