Тихоня - Эрскин Колдуэлл

ЭРСКИН КОЛДУЭЛЛ

«ТИХОНЯ»

В пятницу утром занятия окончились, и Тихоня шел по коридору третьего этажа общежития к себе в комнату — положить книжки, и тут его остановил Пит Дауне. В комнате Пита сидело еще двое ребят, и дверь была открыта. Тихоня увидел их. Он был должен Питу сорок центов и подумал, что Пит сейчас попросит деньги.

— Эй, Тихоня! — крикнул Пит. — Поди сюда на минутку.

Тихоня подошел к двери и заглянул в комнату. Том и Джек Филлипс сидели на чемодане, посвистывая.

— У меня с собой ни гроша, Пит, — сказал Тихоня, — как только получу, сразу отдам.

— Какие там деньги, Тихоня, — сказал Пит. — Иди-ка сюда. Я хочу тебе показать одну штучку, ты таких в жизни не видывал.

Тихоня сел рядом с Питом на кровать и взглянул на карточку, которую Пит сунул ему под нос.

— Это кто? — спросил Тихоня.

— Моя девушка, — ответил Пит. — Видал когда-нибудь таких красоток?

Тихоня покачал головой.

— Она ничего себе, Пит, — сказал он.

— «Ничего себе»?! — фыркнул Пит. — Да она будет самой первой красавицей на завтрашнем банкете. А ты говоришь «ничего себе».

Том и Джек Филлипс засвистели еще громче. Каждый раз, поглядев на Пита, они начинали свистеть тоном выше.

Пит кивнул в их сторону.

— Не обращай на них внимания, Тихоня, — сказал он. — Они-то думают, что их девушки будут лучше моей, но погоди, вот увидят ее — засвистят по-другому. Моя подружка специально приезжает из нашего городка показать здешним ребятам, что такое хорошенькая девушка.

Тихоня совсем забыл, что до банкета футболистов оставался один день. Неделю назад отпраздновали День благодарения, а ежегодный банкет футболистов всегда устраивался в субботу вечером после праздников.

Том перестал свистеть.

— А кто твоя девушка, Тихоня? — спросил он. — Придется идти одному.

Все уставились на Тихоню.

— Это не разрешается, Тихоня, — сказал Джек Филлипс. — Тебя даже в дверь не впустят без дамы.

Тихоня посмотрел на Пита, потом на Тома. Оба кивнули. Тихоне стало неприятно. Он совсем забыл это правило.

— Нельзя идти без девушки, — сказал Том. — Разве тебе некого пригласить?

Джек нахмурился и посмотрел на Тихоню.

— Разве у тебя нет девушки, Тихоня? — спросил он.

— Тьфу ты пропасть! — воскликнул Тихоня. — Да у меня никогда в жизни никого не было.

Том свистнул сквозь зубы, а Пит расхохотался. Оба с любопытством поглядели на Тихоню.

— Плохо твое дело, — сказал наконец Пит. — Ведь ты здорово играл в команде в этом сезоне. Подумай, какая обида, на банкет тебе не попасть, — значит, и поесть там вволю не придется.

— Ведь ты целую четверть играл с риверсайдовцами, верно? — спросил Джек Филлипс. — Разве не ты играл левым крайним, когда выбыл Чэк Гаррис?

— Конечно, я, — сказал Тихоня, — и я ни разу не пропускал тренировки. Все остальное время я был, правда, в запасе, но я здорово старался — хотел попасть в первую команду.

— У тебя такое же право пойти на банкет, как у самого капитана, — сказал Пит. — Просто обидно, что тебе нельзя пойти только из-за того, что у тебя нет девушки, как у всех у нас.

— Может, мне удастся пригласить кого-нибудь из здешних девочек? — спросил Тихоня с надеждой.

Ребята уставились в пол. Пит покачал головой. Том и Джек Филлипс тоже покачали головами. Тихоня сразу понял, о чем они подумали.

— Все здешние уже приглашены на банкет еще в начале года, в сентябре, — сказал Пит. — Теперь уже поздно раздобывать себе гостью. Жаль, что мы раньше об этом не подумали, Тихоня.

Тихоня выпрямился.

— А как насчет гарперовской дочки? — спросил он. — Ты знаешь, про какую я думаю, про Фрэнсис Гарпер?

Мальчики смотрели на Тихоню очень пристально, потом покачали головами и уставились в пол.

— Фрэнсис Гарпер — барышня Чэка, Тихоня. Она будет сидеть во главе стола с Чэком, на капитанском месте.

— Эх, — сказал Тихоня и хлопнул книжками по столу, — мне бы только знать об этом вовремя, я бы завтра вечером привел самую хорошенькую девушку в штате. Ей-богу, привел бы!

Джек Филлипс вскочил:

— Самую хорошенькую девушку в штате? — расхохотался он. — Брось эти шуточки, Тихоня. Самая хорошенькая девушка штата живет в Сондерстауне.

— А как ее зовут? — спросил Тихоня.

— Не знаю, как ее зовут, я видел ее всего раз в жизни. Пробовал было с ней познакомиться на одной вечеринке в Сондерстауне, но передо мной в очереди стояло еще человек сорок — даже подойти к ней близко не удалось. Но раз я говорю, что она самая хорошенькая, значит, знаю, что говорю. Спроси кого хочешь, если не веришь. Ты бы посмотрел на нее — сам увидел бы, что я не вру. Если бы Сондерстаун был не так далеко...

Том и Пит кивнули, глядя в окно.

— Как ее фамилия, Джек? — спросил Тихоня.

— Кажется, Хэмптон, впрочем, я не уверен. Но какое это имеет значение, все равно тебе...

Тихоня встал, подошел к окну и долго смотрел на здания общежитий. Скоро надо было идти завтракать.

— Раздобуду для тебя кого-нибудь в будущем году, Тихоня, — сказал Пит, — Если бы я только знал заранее...

Тихоня не слушал, что они говорили. Он бормотал себе под нос:

Вошел в команду с первого дня тренировок, ни разу не пропустил ни единой минутки. Думал, наверняка можно будет пойти на банкет. А кто целую четверть играл с риверсайдовцами? Ну ладно, был бы я запасной.

Том, услышав его бормотание, подошел к окну и стал рядом с ним.

— До чего обидно, Тихоня, — сказал он и положил ему руку на плечо. — Ты имеешь такое же право пойти на банкет, как и я. Но... но даже самого капитана и то не впустили бы в зал без дамы. Такое уж правило, ничего не поделаешь.

Тихоня вышел из комнаты, прошел по коридору к себе и положил книги на стол. Ему не хотелось сидеть в комнате и ждать, пока позовут завтракать, и он спустился по лестнице и вышел из общежития. Пока Тихоня спускался во двор, он придумал одну штуку. Он пошел к выходу и, едва миновав ворота, бросился бежать в город.

Банк на углу был открыт. Тихоня влетел туда и спросил, сколько у него денег на текущем счету. Оказалось, ровно четыре доллара. Он выписал чек на три доллара и попросил дать ему всю сумму серебром. Ему хотелось положить деньги в карман и чувствовать, что они там лежат. Долларовую бумажку легко было потерять, а тогда он уже не смог бы сделать то, что решил.

Выйдя из банка, он зашел в парикмахерскую и сел постричься. Постричься было необходимо: последний раз он стригся недели три тому назад. Сидя в кресле, он начал высчитывать, сколько будет стоить поездка в Сондерстаун. У него останется доллар и двадцать центов. Если он хоть что-нибудь съест за это время, ему придется потратить по меньшей мере половину этих денег. А кроме того, может быть, придется кое-что потратить и в Сондерстауне.

Когда парикмахер кончил его стричь, Тихоня решил, что нужно взять в банке оставшийся доллар. Он попросил парикмахера погасить чек. Парикмахер взял чек и сказал, что надо послать этот чек в банк и разменять. Тихоня снова сел и стал ждать, пока мальчишка-чистильщик бегал в банк.

— Уезжаете на воскресенье? — спросил парикмахер. — Кажется, завтра банкет футболистов?

Уезжаю, но к банкету успею вернуться, — сказал Тихоня. — Я был запасным весь сезон, а когда Чэк Гаррис выбыл из строя, участвовал в матчах с риверсайдовской командой целую четверть.

— В форрест-гровской команде никогда не было капитана лучше Чэка Гарриса, — сказал парикмахер.

Мальчишка-чистильщик прибежал обратно, но вместо денег вернул парикмахеру чек на один доллар, который ему дал Тихоня.

— Это зачем? — спросил парикмахер.

— В банке сказали, что чек недействителен, — объяснил мальчик.

Парикмахер искоса поглядел на Тихоню, покачал головой.

— В чем дело? — спросил он. — Хотели меня надуть?

Тихоня старался изо всех сил объяснить, как обстояло дело с деньгами. До отхода поезда осталось совсем мало времени. Тихоня объяснил, что он был в банке, и спросил, сколько у него на счету. Ему сказали — ровно четыре доллара. Он взял три доллара, оставив один доллар на текущем счету. И на этот вот доллар повторял Тихоня, он и дал чек. Парикмахер перестал слушать его и вышел вместе с ним. Они пошли через улицу в банк на углу.

Когда они вошли, Тихоня спросил кассира, есть ли на его текущем счету один доллар. Кассир порылся в своих книгах и покачал головой.

— Только что пришел чек, — сказал он. — Чек на один доллар. Ваш счет исчерпан.

Все на свете, в том числе и кассир и парикмахер, были правы. Один Тихоня был неправ. Он не понимал, как это вышло, не знал, что он не может быть прав, раз все говорят, что он не прав. Он разорвал чек и заплатил парикмахеру сорок центов за стрижку. После этого у него осталось в кармане всего восемьдесят центов, не считая билета в оба конца.