Пространства - Игорь Поляков

Игорь Поляков

Пространства

© Поляков И., 2013

© Оформление ИПА «Регистр», 2014

Моя искренняя благодарность всем, кто так или иначе помогал с выходом этой книги.

Во-первых, Господу моему Иисусу Христу, ибо все от Него, Им и к Нему.

Моим друзьям – Клещевниковой Наталье (Беларусь) и всей ее семье за поддержку и помощь. Эстер К. (США) – все имеет свое начало, спасибо тебе!

Племяннику Андрею – за фотографию часов к титулу.

Саше Платоновой – талантливому фотографу и художнице, дизайнеру, создающей сказку.

Замечательному американскому музыканту и фотографу Крейгу Хансену (My gratitude to the remarkable American musician and photographer Craig Hansen).

Вместо предисловия

Из вводной лекции по геометрии профессора Шестакова Л. А., прочитанной 4 октября 1989 года в аудитории 3–1:

– Геометрия, друзья мои, – это пространство. Одно, два, множество. Одни пересекаются между собой, иные – параллельны. Вокруг нас – пространство, вокруг этого пространства – еще большее пространство. Да мы все живем в одном бесконечном мире-пространстве. А знаете, иногда мне кажется, что, возможно, некто такой же бесконечный и создал его вокруг нас и нас в нем. А значит – и мы с вами тоже можем создавать свои пространства-миры. И мы создаем. Вокруг нас и внутри нас. Великие и малые. Плоские и объемные. Яркие и тусклые. Как сам мир.

В математике есть пределы-бесконечности и есть бесконечность пределов, так и наши с вами миры: у одних они умирают вместе со свои ми творцами, а чьи-то живут и после. В одних идет дождь, а в других светит солнце… Мы постоянно перемещаемся из пространства в пространство. В одном задерживаемся на миг, а в ином остаемся навеки. А может быть, и чье-то остается в нас. Таков наш мир, друзья, таковы наши пространства. Нда… Итак, геометрия…

Посвящается моему отцу – человеку, который создавал вокруг себя и внутри других людей пространства доброты.

I. Время

И время – то пространство,

что медленно вбирает нас в себя.

И сутки – век для счастья,

где час идет за часом не спеша.

– Синьор часовщик! Синьор часовщик! – стучал в окно мальчишка, разносчик газет.

Но синьору Мондини не хотелось отрываться от удивительного мира старинных часов, которые он перебирал в этот момент. Сделав вид, что не слышит, часовщик еще ниже склонился над столом, и вскорости мальчишка побежал дальше по лавкам других торговцев Via del Corso[1].

«И зачем мне его газета? Какие хорошие новости могут быть в ней, в февраль-то сорок третьего?! Ох, и дернул же бес Дуче[2] ввязаться в эту войну…» – думал про себя старый часовщик. Да к тому же газе там он предпочитал радио, а там передавали прогноз погоды: «В Риме дожди, – но это он видел и так, из окна, – а на севере страны, в горах, ожидаются обильные снегопады. Возможны сходы лавин».

Но подняться ему все равно пришлось. В лавчонке становилось прохладно и сыро – нужно было подбросить в камин пару-тройку поленьев. Они были сыры, и пламя, без того жиденькое, готово было вот-вот потухнуть. Старик неохотно наклонился (в этой сырости совсем разболелась спина) и попытался картоном раздуть тлеющие угли. Поленья наконец затрещали. Пламя начало слегка подпрыгивать, и вокруг стало немного теплее. Часовщик, кряхтя, распрямил спину и вернулся к своему излюбленному занятию – починке часов. К этому процессу он с детства относился с каким-то благоговейным трепетом, почти священным, буквально уходя в миры своих, как он считал, живых подопечных, пытаясь раз гадать в крошечных механизмах тайны мироздания. Впрочем, он был уверен, что знает о времени все…

До закрытия оставалось четверть часа. Об этом ему вразнобой сообщали бесчисленные часы, разложенные и развешанные по всей лавке. Но сверялся он всегда по большим часам, которые висели над входом. Они достались ему от деда, как, впрочем, и вся эта лавка. Часы были убедительны: всегда верно и спокойно отмеряли грузным маятником точность вечного, как и они сами, времени.

Вдруг звякнул дверной колокольчик, скрипнули петли двери и в лавку вошел человек. Старик узнал его. Последние дни этот высокий импозантный синьор в шляпе, с тросточкой в левой руке и пенсне на носу частенько захаживал в мастерскую. Ничего не спрашивал, только лишь рассматривал новые серебряные часы, которые месяц назад привез давнишний приятель торговца. У того был часовой заводик, и время от времени он завозил Мондини какую-нибудь новинку. Приятель слыл большим оригиналом и всегда изобретал причудливые модели. Впрочем, синьор Мондини радовался любым часам. А эти, которые уже целую неделю рассматривал высокий синьор, были вполне забавны. Точнее, их циферблат: по окружности вместо привычных римских цифр от «I» до «XII» метки доходили до «XXIV». Более того, часы были еще и изящны! Резной, с замысловатыми узорами, серебряный блестящий корпус, плавно открывающаяся крышечка и длинная фигурная цепочка, тоже из серебра. Старик всего раз открывал их. В них было что-то таинственное, чуть ли не мистическое, как ему казалось. «А может, они просто созданы для мирной жизни?.. Может быть».

Но вдруг молчаливый посетитель задал вопрос:

– Простите, синьор…

–…синьор Мондини, – нехотя ответил старик, в последнее время он не был расположен к новым знакомствам.

– Синьор Мондини, сколько стоят ваши часы? – и он приподнял их, открыв крышечку.

Часовщик весьма удивился: наверное, уже год никто ничего у него не покупал. Так, заносили иногда на починку, чем он и жил, но чтобы купить… Старик не знал, что и ответить. Но господин не стал ждать ответа, достал из внутреннего кармана пальто бумажник и отсчитал несколько больших купюр. Мондини с острым взглядом часовщика быстро сообразил, что этой суммы ему с лихвой хватит, чтобы прожить до лета. Но он постарался не удивляться, только произнес:

– Они не заведены, синьор.

– Я вижу, стрелки едва сдвинуты к часу.

– Они новые, я их еще не заводил. Сейчас ровно без трех двадцать, – взглянул он на часы деда, – подведите их.

Но синьор в пенсне внимательно посмотрел на свою покупку и ответил:

– Зачем, синьор Мондини? У всяких часов есть свое начало, есть оно и у этих. Пусть будет, как будет, – он закрыл крышечку, подкрутил механизм, положил заведенные часы вместе с бумажником во внутренний карман пальто, взял тросточку и попрощался:

– Всего вам доброго, синьор Мондини. Спасибо за часы, – и тут же вышел.

Старый часовщик вяло махнул рукой в ответ и ничему не удивился. Он был уверен, что знает о времени все…

II. Снег

Где-то падал снег… Хлопьями.

III. Альбом

Почти полдень, небо высокое и ясное, видны даже звезды. Я уже час стою на Ponte Vecchio[3] и наблюдаю, как вся эта ясность отражается в реке. А еще я смотрю, как Арно[4] уносит на себе старые редкие листья. Мои мысли уносятся так же: медленно и бессмысленно. Позади суетливо и шумно: готовящиеся к празднику итальянцы передвигаются почти бегом. Конец декабря, скоро Рождество. Кстати, не забыть напомнить себе: у меня сегодня день рождения. Впрочем, неважно. Светит солнце, как осенью, только зябко. «А где-то сейчас падает снег… хлопьями», – отчего-то приходит на ум. Я кутаюсь в плащ. Надо бы заглянуть к старику Франческо, погреться.

Синьор Франческо – владелец небольшого ресторанчика неподалеку. Это старое кафе не указано ни в одном каталоге, и посему там почти никогда никого не бывает, для итальянцев оно почти как дом. У входа – его младшая дочь Лючия. Она подметает крыльцо.

– Ciao[5], Andreo! – они всегда приветливы и улыбчивы.

– Ciao, Lucia! – я очень люблю их.

Выбегает и младшая внучка. Малышка приветствует меня так же эмоционально. Я подхватываю ее на руки и даю леденец. Мы входим внутрь. В кафе тепло, пахнет утренней снедью и горячим кофе. Девочка бежит к деду и сообщает обо мне.

За столиком я быстро пробегаю глазами заметку о результатах футбольной игры: кто-то забыл утреннюю газету. Средняя дочь, Кьяра, приносит дымящиеся спагетти, тонко нарезанный пармезан, стаканчик белого тосканского и горячий капучино. Три года в моем здешнем образе жизни ничего не меняется. Впрочем, изменилось почти все! Имя, язык, даже акцент. И если бы не А.С., я бы постарался забыть и русский.

Теперь я согрелся. Через пару минут подходит и сам хозяин кафе.

– Ciao, figliolo[6]! – синьор Франческо расплывается в улыбке и по-отечески хлопает меня по спине и плечу.

– Ciao, don Francesco! – ему нравится такое обращение. И он садится рядом. Синьор Франческо достаточно грузен, и поэтому делает это не спеша, я бы даже сказал – величественно. Я улыбаюсь ему в ответ и говорю еще один комплимент:

– Очень вкусные спагетти, прекрасный соус! – старик до волен.

– Новый рецепт, сынок! – с гордостью отвечает он.

– Очень вкусно! – мне, правда, вкусно, а пара глотков тосканского приводит мои мысли в порядок.