2213. футуро-повесть - Александр Скрыпник

2213

футуро-повесть

Александр Павлович Скрыпник

© Александр Павлович Скрыпник, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Иногда я думаю, что это был всего лишь сон – обычный, банальный сон. Сон! И только.

Но… Сон. Сны. Они… какие-то мутные, не чёткие, размытые. Они фрагментарны, непоследовательны, сумбурны. Просвира психоаналитиков. Пища для их химерной архитектуры.

А если это не сон? Что тогда? Что это было? Что же это было на самом деле?

Не знаю.

Это было попадание в иную реальность, в параллельный мир. Так, вероятно, чувствовала себя Алиса, попав в Зазеркалье.

Я был словно внутри голливудского футурологического телесериала. Сериала, потому что это повторялось, изменялось, развивалось.

Впрочем, нет. Практически все голливудские фантастические блокбастеры какие-то мрачные, трагические, апокалипсические. Катастрофы – наводнения, цунами, смерчи, озоновые дыры, падающие метеориты, оледенение, взрывы атомных реакторов, смертельные вирусы, злые пришельцы, войны и всеобщий хаос – переживаются остатками человечества под предводительством героя-одиночки, чаще всего простого, обычного американского парня, и горстка «счастливо спасшихся» людей с улыбкой смотрит на голубое небо и восходящее солнце. Если бы не красота и притягательность спецэффектов, все эти фильмы своим однообразием и примитивностью сценариев находили бы только одних зрителей – слегка ограниченных умственно. Хотя, как говорится, – дело вкуса…

Нет! То, что случилось со мной, было другим. Совсем другим! Хотя это тоже – футурология….

Яркий свет пытался пробраться под мои веки. Как-то неуверенно, нервно, импульсивно. Словно озорной, шаловливый ребёнок стрелял в меня солнечными зайчиками со своего излюбленного маленького кругленького зеркальца. Я нехотя, с некоторым раздражением и определённым усилием открыл глаза. Первое, что я увидел, – колышущиеся свечи цветущего каштана. Сквозь них время от времени пробивался солнечный луч, «виновник» моего пробуждения. Оказывается, я задремал на скамейке в разгар дня, в самом центре города! С чего это вдруг? И как я, собственно говоря, здесь оказался?

Чтобы ответить на этот вопрос и сбросить с себя всё ещё липнувшую к глазам дрёму, я решил немного пройтись. Я поднялся и побрёл в сторону, как был абсолютно уверен, Бессарабского рынка. Опустив голову и глядя себе под ноги, я размышлял над тем, как я оказался на Крещатике и почему ни с того ни с сего уснул среди бела дня. Странно! Я абсолютно был уверен и отлично помнил, что никакого алкоголя, никакого снотворного и вообще ничего подобного не принимал. Тогда почему я не могу вспомнить, как попал в центр города? Пройдя десяток-другой метров по алее и «купаясь» в этой необъяснимой, умиротворяющей энергии, исходившей от цветущих деревьев, я вдруг поймал себя на мысли, что не слышу привычного автомобильного гула, шуршания шин, звуков клаксонов. Значит, – сегодня выходной? Крещатик обычно перекрывали для движения транспорта на выходные, и он становился собственностью и утехой пешеходов. Может быть, прогуляться по проезжей части? А почему бы нет? Не так часто…

На ближайших ступеньках я свернул в сторону дороги, поднял глаза и… Как говорится в подобных случаях? Обомлел? Остолбенел? Впал в ступор? Короче говоря, со мной произошло нечто подобное. Проезжая часть не была перекрыта, а по ней плавно, практически бесшумно двигались… автомобили? Я, увы, не «технарь» и не заядлый автомобилист, но то, что я увидел, вряд ли можно было назвать автомобилем в привычном понимании. Это были какие-то причудливые машины. Некоторые двигались вообще без колёс, словно катера на воздушной подушке. Какая-то машина двигалась на колёсах, потом остановилась, колёса нырнули куда-то внутрь, и это творение техники стало плавно подниматься вверх и уже там, в воздухе, развернувшись влево, поплыло над домами. Домами? Следя взглядом за маневрами этого чуда техники, я только сейчас заметил, что сооружения, которые выстроились вдоль улицы, совсем не напоминали те, что я привык видеть на Крещатике. Они были разными: яркими, разноцветными, причудливой формы, непонятной, необъяснимой архитектуры. Без огромных вывесок, без рекламных плакатов, лайтбоксов… И только какие-то небольшие таблички-квадратики мигали разноцветными огоньками у каждого входа.

Я рванулся назад, к аллее. Мне почему-то казалось, что, вернувшись к скамейке, на которой я проснулся, я «вернусь» к себе, к своим мыслям, своему восприятию. Мои мысли путались. Это было какое-то дежавю наоборот! Мне казалось, что я на Крещатике, но это был не Крещатик или не совсем Крещатик. По крайней мере, не тот Крещатик, который знал я. Это было похоже на встречу с одноклассником, которого ты не видел лет тридцать. Какие-то черты вроде бы знакомы, очень знакомы, но вот так сразу и не вспомнить и не понять, кто же перед тобой? И только сейчас я обратил внимание на людей, прогуливающихся по алее, сидящих на скамейках, стоящих – по одному и небольшими группами. Все они были как-то странно одеты. Я оглядывал их как экспонаты в музее. Медленно, по сантиметру, снизу вверх и наоборот. У каждого на руке (у кого-то на левой, но у большинства – на правой) было что-то похожее на украшение – широкий браслет с мерцающими цветными огоньками. Браслеты были все разными, разного цвета и формы. Но все приблизительно одинаковой ширины – сантиметров семь-восемь. Огоньками на них светились кружочки, треугольнички, квадратики, чёрточки, эллипсы, какие-то точки. Я уже забыл о скамейке и просто брёл по алее, беззастенчиво разглядывая прохожих. Что-то ещё… Что-то ещё, кроме их одежды и этих странных браслетов, с ними было не так. Что-то почти неуловимое… И вдруг меня осенило: они все как один… улыбались! Все!

Я двигался по алее, глядя по сторонам, с одной лишь мыслью и жгучим желанием понять, где я. Где я, куда попал?

От неожиданного удара я чуть не грохнулся наземь. Поглощённый поиском ответа на свой вопрос – согласитесь, он покруче будет гамлетовского «Быть или не быть?» – я, оказывается, столкнулся с проходившим мимо человеком. Это был мужчина лет тридцати – тридцати пяти.

– Простите великодушно! – дружелюбно, с улыбкой, проговорил он. – Я загляделся. Не заметил Вас! Ради Бога, извините! (Я далеко не сразу понял, что сделал ещё одно открытие, но сначала не обратил на это внимания: его речь была мне совершенно понятна и ничем не удивляла, как, например, вся остальная фантастичность обстановки.)

– Не стоит извинений! – я попытался немного остудить его «извинительный» пыл. – Я сам виноват! Вертел головой туда-сюда!

– Вы приезжий? Я смотрю, Вам нравится стиль «ретро»? – начал засыпать меня вопросами незнакомец.

– Приезжий? – переспросил я. – Вероятно… Не знаю… «Ретро»? Что Вы имеете в виду?

– Я имею в виду стиль Вашей одежды. Простите, не представился: Макс! Максим!

– Алекс! Александр! – вырвалась у меня машинально.

– Очень приятно! – улыбаясь, как зритель из VIP-ложи на бенефисе Юрия Гальцева (ничего не понятно, но… положено!), Макс подал мне руку. – Так откуда Вы приехали?

– Я… я… из Киева…

Глаза Макса слегка округлились,

– Но… Но, это и есть Киев! – его замешательство как-то сразу передалось мне. И вдруг какая-то смутная догадка мелькнула в моём сознании.

– Максим… Макс… Скажите, а какой сейчас год?

– Год? – переспросил Макс. И тут его взгляд упёрся в мои руки. Он внимательно, как я на аллее прохожих, осматривал их, словно это были не обычные руки, а какие-то клешни, щупальца, конечности неизвестного, неопознанного создания.

– Год? Год? Алекс… Алекс, а где Ваш клоккер?

– Что?

– Ну… клоккер, – Макс поднял правую руку и продемонстрировал мне бирюзовый, с металлическим оттенком, браслет, переливающийся разноцветными огоньками. – Такой… Подобный… А где Ваш?

– Погодите! Какой «клоккер»? Год сейчас какой? Тринадцатый?

– Ну, да, – тринадцатый! А что? – круглые глаза Максима напоминали рубли советской чеканки.

– Правильно! Тринадцатый! Но… Я не понимаю,… Что здесь происходит? И… где я? Это всё… очень похоже… очень похоже на Крещатик… Но…

– Погодите, Алекс! Погодите! Это и есть Крещатик! Что именно… Что именно Вас смущает? – всем своим видом Максим выражал сочувствие и желание помочь мне.

– Просто… Просто – что-то не так… Господи! Да почти всё не так! Смотрите: сейчас две тысячи тринадцатый год, это Киев, Крещатик, но я практически ничего здесь не узнаю и… Я не могу понять, где я?

– Успокойтесь, Алекс! Прошу Вас, успокойтесь! Одну минутку! Вы сказали, что сейчас две тысячи тринадцатый год? – Максим, улыбаясь, поглаживал рукой моё предплечье.

– Ну, да! Вы ведь сами мне сказали, что сейчас тринадцатый год!

– Конечно! Правильно! Сказал. Действительно – тринадцатый. Но… Алекс, сейчас две тысячи двести тринадцатый год.