Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945 - Дитрих фон Хольтиц

Дитрих Хольтиц

Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939 – 1945

Dietrich Von Choltitz

Soldat unter soldaten

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Центрполиграф», 2015

© Художественное оформление серии, ЗАО «Центрполиграф», 2015

Вступление

Цель этой книги – осветить человеческую сторону войны, принесшей столько бед нашему народу и всему миру. Само это намерение ставит чудовищные преграды, поскольку по своему смыслу два слова, «война» и «человечность», находятся в глубоком противоречии друг с другом.

Моя цель иная: рассказать о простых солдатах и офицерах, перед кем важные решения представали не в своем политическом, военном или историческом значении, а оценивались по их влиянию на роты, полки, дивизии и, особенно, фронтовиков, офицеров на рядового солдата. Желание отдать свой долг простому солдату вдохновило меня на написание этой книги, оно должно пронизать ее всю и связать воедино. С него надо начинать, и им надо заканчивать.

С самого раннего детства я рос в среде, пропитанной военным духом; мой отец был военным, мои братья и кузены тоже. Бо́льшую часть жизни я провел в восточной части Германии, в области, много веков назад полностью включенной в ее состав и, безусловно, принадлежавшей западной цивилизации. В нашей Силезии никогда не говорили ни на каком языке, кроме немецкого, и нам никогда не пришла бы в голову мысль о том, что эта земля может быть силой отнята у нас[1]. Во времена старой Германской империи мои предки были военными или чиновниками, служившими независимым князьям или императору[2]. Эта служба являлась смыслом существования моего рода, а труд на благо родины был правилом. Помимо долга службы государству, решающее влияние на нашу жизнь, сколько я себя помню, оказывала верность христианству. И несмотря на то, что религиозные разногласия разделили мою семью, обе ее части чтили и исполняли религиозные обязанности. Разговоры времен моей юности, в первую очередь с отцом, общение с моим окружением, личный опыт приучили меня к тому, чтобы относиться к своему воинскому долгу как к религиозной обязанности, исполнять его со всей возможной человечностью и никогда не нарушать христианских принципов.

Пока мой отец владел поместьями, его отношения с простыми людьми оставались совершенно патриархальными, и я не припоминаю ни единого слова, услышанного мною от него в мои юные годы, которое поставило бы под сомнение два вышеназванных принципа – служба государству и религиозность, которыми он руководствовался и в этих отношениях. Мой отец был кавалеристом, и в ту пору, когда мы готовились вылететь из родного гнезда, он служил в Ла-Маршском уланском полку. В тринадцать лет я поступил в Дрезденский кадетский корпус. Нашим обучением занимались маститые преподаватели, из которых многие преподавали также в Школе принцев Саксонского двора, и тщательно подобранные офицеры. В апреле 1914 года я был зачислен в полк, которым командовал муж принцессы, у которой я в юности долго служил пажом при королевском дворе. Это был 107-й пехотный полк принца Иоганна-Георга, входивший тогда в Лейпцигский гарнизон. Вплоть до начала войны в августе 1914 года я имел звание фенриха – самое высокое унтер-офицерское звание. В это время я получил самую лучшую подготовку, какую мог получить новобранец накануне мировой войны. Но главное, я очень хорошо помню, как наши капитаны и майоры прививали своим подчиненным чувство ответственности, которое они возвели в ранг закона. Я знаю, как серьезно эти офицеры относились к своей задаче учителей, в военном аспекте и в человеческом. Между солдатами и офицерами существовало взаимопонимание, отношения между ними были доверительными. Как в любой армии, самой тяжелой служба была у пехотинцев и саперов. У них ничто не вставало между солдатом и командиром, вроде лошади в кавалерии или пушки в артиллерии. В этих родах войск люди бо́льшую часть времени находились бок о бок друг с другом; здесь завязывались самые тесные связи, здесь же возникали самые крупные трудности; на эти рода войск возлагались самые тяжелые задачи. С подготовленными таким образом солдатами Германия в 1914 году вступила в войну. Как и миллионы моих соотечественников, я прошел эту войну пехотинцем; к моменту ее окончания я имел три ранения и звание лейтенанта. Я был верен профессии, к которой меня готовили, ее правилам и законам, и остался офицером даже после 1933 года. Во Вторую мировую войну я вступил в звании майора и в должности командира батальона 16-го Ольденбургского авиадесантного полка. Впервые за время войны мы осуществили высадку в ходе Польской кампании, возле Лодзи; затем, 10 мая 1940 года, нас высадили в нескольких сотнях километров позади линии вражеского фронта. Очень скоро я стал командиром этого полка и испытал, какое счастье использовать все свои силы, все знания и опыт, во имя людей, чьи жизни тебе доверили, которых ты любишь, как собственную семью. Я на практике получил представление о правах и обязанностях командира; узнал, что значит защищать и оберегать.

В самом начале этой книги я хочу вспомнить один случай. Это было вечером 12 сентября 1941 года. Днепр был форсирован, шел бой, противник отступал на восток. Я объезжал на машине аванпосты, прикрывавшие полк. Я видел моих солдат, маленькие группки, горстки людей, разбросанные в бескрайней степи, которую окутывала ночная темнота. В тот вечер я заговаривал с каждым; их спокойные, уверенные и полные доверия голоса звучали несколько тягуче и тяжело; я был глубоко взволнован общением с этими превосходными людьми. Многие из них уже рисковали жизнью. В тот момент, когда опускалась ночная прохлада, они стояли на постах, охраняя отдых основной части боевых подразделений, отдыхавших в полной безопасности, тогда как они бодрствовали, устремив взоры туда, куда предстояло идти завтра. В этом месте и в этот момент я пообещал себе рассказать о подвигах этих людей. С величайшей простотой они исполняли свой солдатский долг, без всяких политических соображений, имея перед собой единственную цель: служение своей родине[3].

Для них, уроженцев Германии, родиной была, в первую очередь, их малая родина. Они верили, что поступают правильно, подчиняясь приказам своих командиров, ведущих их в далекие страны. Нам следует признать, что, вопреки пустившей глубокие корни тенденции, эта позиция нуждается в наши дни в оправдании.