…Ваш маньяк, Томас Квик - Ханнес Ростам

Ханнес Ростам

…Ваш маньяк, Томас Квик

Моим детям

Нам хочется, чтобы нас любили или хотя бы почитали, хотя бы боялись, хотя бы поносили и презирали. Нам хочется внушать людям хоть какое-нибудь чувство. Душа содрогается от пустоты и жаждет общения любою ценою.

Предисловие

Позвольте мне рассказать вам историю серийного убийцы Томаса Квика. В течение тридцати лет он лишит жизни почти тридцать человек: взрослых женщин и мужчин, подростков и детей. Впервые это произойдет в 1964 году, когда ему исполнится всего четырнадцать лет, но тот способ, которым он это совершит, отразится на всех его последующих деяниях. Все это — зверские убийства, когда он насилует, пытает, убивает и расчленяет своих жертв. Он пьет их кровь и ест их плоть, уносит с собой части тела в качестве трофеев, чтобы питать свою фантазию в поисках новой жертвы, а под конец избавляется от них, дробя на мелкие части, закапывая или просто выбрасывая в канаву.

Учитывая количество жертв и зверский характер убийств, Томас Квик — не обычный серийный убийца по меркам классической криминологии. Он занимает одно из ведущих мест в рейтинге серийных убийц криминальной истории всего западного мира, а в том, что касается некоторых особенно омерзительных подробностей совершенных им преступлений, можно утверждать, что он — явление уникальное. И существует лишь одна проблема в том образе, который в течение пятнадцати лет доминировал в наших средствах массовой информации и в нашем сознании: все вышесказанное — неправда. Все это вымысел. Томас Квик не только никого не убивал — он даже не встречался ни с кем из своих жертв. Он — плод воображения, воплотивший в себе зло в своих крайних проявлениях и по всем основным пунктам созданный другими, а не им самим.

И вот теперь Ханнес Ростам рассказал нам правду. Историю Стюре Бергваля, который родился в 1950 году в Корснэсе в окрестностях Фалуна,[1] еще с юности страдал физическими и психическими недугами, провел в психиатрической клинике почти половину жизни, с юных лет злоупотреблял алкоголем, наркотиками и обычными лекарствами. Ростам повествует о том, как наш правоохранительный аппарат рука об руку с психиатрией превратили психически больного человека, наркомана и мифомана[2] в серийного убийцу.

Как ни странно, все получилось предельно просто — Ростам не только написал книгу о том, как все было на самом деле, но и сумел вывести на чистую воду подонков, которые создали всю эту ложь.

Сомневающиеся и скептики существовали всегда, еще с девяностых годов, когда серийный убийца Томас Квик начал буйствовать в нашем сознании, так что в чисто временном аспекте Ханнес Ростам появляется в этой истории довольно поздно. К тому же он не больно смахивает на Джона Уэйна,[3] Джеймса Бонда или отечественного Карла Хамильтона.[4] Длинный и тощий журналист, обычно негромкий и корректный, иногда тихо улыбающийся, который создал три телепрограммы о Нашем Собственном Серийном Убийце и на последних минутах заставил его признаться, что тот, к сожалению, все придумал, а также разъяснить зрителям, почему он это сделал и кто ему в этом «помогал».

В точности как в фильмах моего детства, где реальность описывалась в черно-белых тонах, а в последний момент всегда появлялась кавалерия под звуки фанфар, стук копыт и с саблями наголо. В этот раз произошло примерно то же самое — под предводительством журналиста, ведущего независимое расследование, в чем-то главном напомнившего Джона Уэйна из моего детства. При всем уважении к скептикам и сомневающимся — но именно эта маленькая когорта отважных журналистов, исследователей и юристов поднимает свой голос за доброе дело, доводит до конца разумные сомнения и к тому же упорно выступает с открытым забралом вне зависимости от обстоятельств. Не будь Ханнеса Ростама, многие из нас продолжали бы жить со своими заблуждениями, в то время как большинство решили бы проблему, перекинувшись в мыслях на что-то другое.

Мне не хотелось бы говорить, что Ханнес Ростам по пути к правде о Томасе Квике написал историю шведской правоохранительной системы, — по той простой причине, что такого рода произведения редко являются интересным чтивом. Однако в данном случае дело обстоит как раз наоборот. Книга Ростама хорошо написана, а история хорошо изложена. В ней описываются шведский правоохранительный аппарат, охваченный моральным, юридическим и интеллектуальным расстройством, а также шведская система психиатрической помощи, напоминающая разве что образчики советского периода, о которых, как нам до сих пор казалось, мы могли лишь читать — и когда читали, все это, слава богу, не имело к нам никакого отношения.

Подводя итоги, хочу выразиться предельно просто: эта книга рассказывает о том, как шведские полицейские, прокуроры, адвокаты и судьи — при благосклонной поддержке разнообразных врачей, психологов, так называемого мнемоэксперта и бесчисленного количества журналистов, а также просто деятелей культуры — сделали из психически больного человека «самого ужасного серийного убийцу в истории человечества».

Это жуть, это правда — и читается на одном дыхании.

Часть первая

Когда знаешь ужасную правду о том, как поступал Томас Квик со своими жертвами, когда слышишь его дикий звериный рев, возникает только один вопрос: неужели перед нами человек?

Сэтерская судебно-психиатрическая больница, 2 июня 2008 года

Серийный убийца, садист и каннибал Стюре Бергваль не принимал посетителей семь лет. Легкая дрожь в предвкушении встречи с ним охватывает меня, когда я прохожу через контрольно-пропускной пункт региональной клиники судебной психиатрии в городе Сэтер.

— Ханнес Ростам, шведское телевидение. У меня назначена встреча со Стюре Бергвалем…

Я положил свое журналистское удостоверение в стальной выдвижной поддон под бронированным стеклом, отделяющим меня от охранника. Он констатировал, что визит заявлен заранее, разрешен и утвержден.

— Проходите через шлюз. Не прикасайтесь к двери!

Повинуясь шероховатому голосу из динамика, я миновал автоматическую дверь, затем прошел через два металлодетектора и затем — сквозь еще одну автоматическую дверь в холл, где санитарка перерыла все содержимое моей сумки.

Я последовал за моей сопровождающей сквозь запутанную систему коридоров, лестниц и лифтов. Стук женских каблуков по бетонному полу. Тишина, звяканье ключей перед каждой новой железной дверью, попискивание электронных замков, лязг бронированных дверей.

Томас Квик сознался почти в тридцати убийствах. Шесть судов единодушно признали его виновным в убийстве восьми человек. После последнего суда в 2001 году он взял «тайм-аут», вернул свое прежнее имя Стюре Бергваль и замкнулся в себе. За те семь лет, что прошли с тех пор, то и дело возникали ожесточенные дебаты о том, действительно ли Квик серийный убийца или просто мифоман. Что думает об этом сам главный участник событий, никто не знал. И вот мне предстояла встреча с ним. Лицом к лицу.

Санитарка привела меня в большое пустое отделение, где на полу красовался свежий, еще блестящий линолеум, и жестом велела войти в небольшое помещение для свиданий.

— Он сейчас придет, — сказала она.

Мне стало не по себе.

— А вы будете ждать за дверью, пока я с ним общаюсь? — спросил я.

— Это закрытое отделение, здесь нет персонала, — коротко ответила женщина.

Словно прочтя мои мысли, она достала откуда-то маленькую коробочку.

— Дать вам сигнализацию?

Я посмотрел на нее, потом на маленькую черную коробочку.

Стюре Бергваль находится в этой больнице с 1991 года. Его считали таким опасным, что ему позволялось покидать бункер раз в шесть недель для поездки на машине, при условии, что его сопровождали три санитара. «Сумасшедшему надо иногда видеть горизонт, чтобы совсем не сойти с ума», — подумал я.

Теперь предстояло за несколько секунд определить, нужна ли мне в этой ситуации сигнализация. Я не нашелся что ответить.

— Кроме того, в соседней комнате есть кнопка вызова, — продолжала санитарка.

«Она издевается надо мной?» — промелькнуло у меня в голове. Она, как и я, прекрасно понимает, что ни одну из жертв Квика не спасла бы кнопка сигнализации в соседней комнате.

Мои размышления прервал почти двухметровый Стюре Бергваль, появившийся в дверном проеме в сопровождении двух санитаров. На нем были застиранный джемпер когда-то фиолетового цвета, поношенные джинсы и сандалии. Неуверенно улыбнувшись, мужчина протянул мне руку, слегка наклонившись вперед, избавляя меня тем самым от необходимости подходить к нему слишком близко.