Маглор. Трилогия (СИ) - Вера Чиркова

Вера Чиркова

Маглор

Маг для бастарда

Глава 1

– Господин Иридос! Господин Иридос! – Истошно-счастливый вопль Ганика застиг меня на середине лестницы, в самый ответственный момент застегивания штанов, и пуговица, еле державшаяся уже дня три, от испуга оторвалась и весело запрыгала по крутым вытертым ступеням вниз.

Убью. И в садике прикопаю. А сверху куст роз посажу, чтоб хоть какая-то польза была от этого заполошного! Вот сколько раз я ему объяснял, как нужно обращаться к хозяину, когда приходят солидные клиенты?!

Вежливо, с почтением и трепетом!

Дабы эти клиенты заранее прониклись пониманием и уважением и с ужасом начали подсчитывать, хватает ли у них в кошелях монет на оплату такого важного специалиста.

Хотя, пожалуй, нет. Не буду убивать. Немного безрассудно такое деяние с моей стороны. На дворе еще зима, ямку не так просто выкопать, придется потратиться. Да и матушка его, особа столь же горластая, как и мой служка, и не в пример более пройдошливая, взяла с меня вперед оплату до весны, аргументируя свое деяние крайне малой суммой жалованья, каковое я мог предложить. И вполне может весной заявиться за своим рыжим сокровищем. Я лучше его сдам, по объявлению мэра, снег на дорогах расчищать – и ему будет бесплатная кормежка, и мне прибыль. Рассуждая так хозяйственно, я добрался наконец до последней ступеньки и нос к носу столкнулся с предметом своих размышлений.

– Господин маглор Иридос! К вам приехали! На санках! – Голубые глаза рыжего мерзавца сияли таким счастьем, что мне сразу стало понятно: о хорошем гонораре можно позабыть, как и о недавних надеждах на теплую и бесснежную зиму.

– Иди на кухню, – холодно обронил я, бросив на него один из самых грозных своих взглядов, и до простака наконец-то дошло, что он сделал все не так, как ему было приказано.

Но зря я надеялся на раскаяние, просьбу о прощении или хотя бы испуг. Этот паршивец состроил самую ехидную из своих ухмылок, развернулся и, независимо насвистывая, вразвалочку поплелся в сторону, противоположную кухне. Знает, пакостник, что я не буду кричать на него при потенциальных клиентах. М-да, похоже, все-таки пора его отдать на общественные работы. Ну а не получится – тогда прибить, все выгоднее, чем кормить и терпеть его глупые промашки.

– С кем имею честь разговаривать? – вежливо поинтересовался я у статного широкоплечего господина в сером добротном плаще, богато отделанном черным мехом, терпеливо ожидавшего в маленькой прихожей.

– Фнидлих тер Кринтес, офицер по особым поручениям ее величества Альбионы Четвертой. Приказом ее величества уполномочен доставить вас, маглор Иридос, в зимний дворец ее величества вместе с личными вещами и ценным имуществом. Слуг и камердинера можете взять с собой, у ее величества есть для вас задание за пределами столицы. Поторопитесь, у вас на сборы сорок минут. Дорогу занесло, нужно выехать пораньше, иначе не доберетесь до темноты.

Несмотря на его неукоснительно вежливый тон и предельно четкие объяснения, я не мог отделаться от мысли, что он надо мной исподтишка надсмехается, да что там надсмехается – почти издевается! Но снимать шапочку с вшитой в подкладку серебряной сеточкой ради такой мелочи вовсе даже не подумал, каждый человек имеет право на личные мысли, мнения и суждения.

Да и не стоят его высокомерные мыслишки и потаенные желания моего внимания. Спаси святая пентаграмма! Послушаешь пять минут, а голова болеть будет час. Да если бы просто болела, можно потерпеть. Но ведь все это на собственном родном организме отразится, чесаться станет в неожиданном месте или колоть. А то еще ужаснее – начнет мучить раскаяние по поводу выпитого украдкой штофа наливки, что ключница для пунша приготовила.

Потому-то я церемонно поклонился, стараясь донести до посланника кислым видом, что меня совершенно не обрадовало такое предложение, и строго крикнул:

– Ганимед! Покажи господину офицеру гостиную. И немедленно собери багаж, мы уезжаем.

– Благодарю вас, – с той же неуловимой насмешливостью еле заметно склонил голову посланник и направился за послушно вынырнувшим из чулана Гаником, на которого слово «уезжаем» оказало просто волшебное действие.

Могу биться об заклад, если бы оно прозвучало в единственном числе, Ганика мы не увидели бы еще полчаса самое малое.

М-да… Могу, но не буду, недостойно это представителя славного рода магов, – едко думал я про себя, составляя в саквояж свои главные ценности: хрустальный шар, фиалы и колбы с ингредиентами и зельями, зарядную пирамиду и шкатулки с камнями и рунами. Лекала для начертания малой пентаграммы я сложил в особый футляр, жаровенку, котелок и подсвечник в мешок и бдительно оглядел так недолго прослужившее мне помещение. Проклятые духи! Чуть не забыл магическое зеркальце, подарок матушки. Пришлось запихнуть вместе с лекалами, благо оно простенькое, тоненькое и много места не заняло.

Ну вот, пожалуй, и все. Как странно, я прожил тут почти год и вроде не бездельничал, а вещей не прибавилось. Даже, пожалуй, меньше стало, если припомнить статуэтку, разбитую мною об очаг в гневе на Ганика. Нет, ни в коем случае не магическую, но она была мне дорога как память о первом гонораре. У гончара не было мелких монет, чтобы заплатить за излечение ожога, вот и дал мне статуэтку. С небольшим изъяном, из-за которого ее невозможно было продать.

Дорога во дворец заняла больше получаса, невзирая на то, что лошади в возок были запряжены отменные, да и народ перед королевским выездом расступался значительно проворнее, чем перед обычными повозками и санями. Знали, что королева крута характером и считать сломанные ноги нерасторопных горожан не станет.

Миновав предупредительно распахнутые ворота, лошади помчали стоящий на полозьях возок с утроенной скоростью. Лихо развернули его у крыльца и встали, предоставив нам с посланником выбираться из его теплого, обитого мехом нутра на идеально вычищенные от снега мраморные плиты. Едва взглянув на это чуть затуманенное морозными разводами великолепие, я сделал незаметный жест пальцами, словно присыпая песком рукопись.

И не заботясь более ни о чем, зашагал к массивной двери, возле которой, исключительно по вине морозной погоды, не стояли бравые гвардейцы. Зато они смотрели на нас в круглые застекленные и зарешеченные оконца, прорезанные в обеих половинках двери.