Инцидент - Гарри Гаррисон

Гарри Гаррисон

Инцидент

– Слава богу все окончено. – голос Адриан Дюбойс резко прогремел из черепичных стен пассажа метро, подчеркнутый острым клацанием ее высоких и тонких каблучков. Повсюду слышался грохочущий шум в то время как поезд-экспресс мчался через станцию вперед и их обдало волной заплесневелого воздуха.

– Уже пошел второй час.., – сказал Честер широко зевнув и прижав ладонь ко рту. – Мы вероятно должны ждать поезда еще час.

– Небудь таким негативным, Честер, – сказала она, и ее голос звучал также металлически, каки ее каблучки. – Все копии для нового заказа закончены, и мы наверное получим премии, поэтому мы можем отдыхать большую часть завтрашнего дня. Думай в том же духе, и ты почувствуешь себя намного лучше, я уверяю тебя.

Они уже достигли турникета, и Честер не смог придумать остроумного ответа, который бы не испортил сегодняшнего дня и поэтому сунул жетон в щель. Адриан увидела как глубоко он шарил в своих карманах и поняла, что это был его последний его жетон. Он повернулась обратно к меняльному киоску обронив два или три хороших ругательства произнесенных на одном дыхании.

– Сколько? – пробурчал голос из глубины металлической коробки.

– Два, пожалуйста. – сказал он загребая сдачу из маленького окошка. Это не то, что бы он помнил, что должен заплатить ей грубостью после всего. Она была женщиной, но он желал чтобы она по крайней мере сказала спасибо или даже качнула головой в знак того, что ее приход в метро был ошибкой.

Во всяком случае они оба работали на одном и том же ореховом заводе и получали одни и те же деньги и теперь она будет получать больше. Он на секунду забыл этот последний маленький факт. Щель поглотила жетон с лязганием.

– Я беру последнюю машину, – сказала Адриан, близоруко щурясь, глядя вниз на пустой и темный туннель. – Давайте пойдем обратно до конца платформы.

– Мне нужна середина поезда, – сказал Честер, но вынужден был быстро шагать за ней. Адриан ни когда не слышала то, что не хотела слышать.

– Я хочу сейчас кое-что сказать тебе, Честер, – она начала говорить ее официальным шипучим голосом. – Я не могла упомянуть этого раньше, поскольку мы оба делали ту же самую работу и в каком-то смысле конкурировали за положение друг с другом. Поскольку Блейсдейл заболел коронарной недостаточностью и его не будет пару недель, я буду выполнять обязанности начальника отдела копий с соответствующей добавкой к зарплате.

– Я слышал об этом. Мои поздравления.

– Поэтому я хочу кое-что посоветовать тебе, Честер. Мое положение позволяет это. Ты должен нажимать больше и хватать вещи когда они проходят мимо...

– Между прочим, Адриан, ты говоришь как плохой коммерсант для заполненых трамваев.

– И это тоже. Маленькие шутки. Люди начинают думать, что ты не работаешь серьезно, и это верная смерть в рекламном бизнесе.

– Конечно я не работаю серьезно. Кто смог бы? – Он услышал громыхание и посмотрел, но туннель был все еще пуст. Это наверное грузовик на улице сверху. – Ты действительно хочешь сказать мне, что интересуешься моей бессмертной прозой о гнусном запахе из подмышек миледи?

– Не будь вульгарным, Честер. Ты можешь быть сладким когда хочешь, – сказала Адриан, используя приемущество женской резонности, чтобы игнорировать его аргументы и добавить нотку эмоции в их предыдущий логический разговор.

– Ты чертовски права. Я могу быть сладким, – он сказал сухо, также добавив немного эмоций. С закрытым ртом Адриан была довольно привлекательной в свои тридцать лет. Трикотажное платье делало чудеса с ее фигурой, и несомненно, что-то в ее неискренности было особенно притягательным.

Он подошел ближе и обвил руки вокруг ее талии похлопывая по ее бокам.

– Я знаю я могу быть сладким, но ты не всегда отвечаешь тем же.

– Это уже давно окончено, мальчик, – сказала она поучительным голосом и стряхнула его руки вместе с тщательно подобранным выражением. Газета Честера выпала из рукава, где он спрятал ее. Он наклонился бормоча чтобы подобрать ее с песчаной платформы.

Адриан молчала несколько мгновений после этого, поправляя складки на юбке, пытаясь удалить последствия его прикосновений. До них не доносились никакие звуки с улицы сверху, и длинная темная станция была тихой как погребальный склеп. Они были одни со странным одиночеством, которое можно почувствовать только в большом городе. Люди, которые всегда были близко, внезапно исчезли. Усталый и внезапно угнетенный, Честер зажег сигарету и глубоко затянулся.

– Тебе запрещенно курить в метро, – Адриан говорила с подчеркнутой холодностью.

– Мне запрещенно не только курить, но и обнимать тебя, шутить в оффисе, или даже смотреть без обоснованной причины на твоих клиентов.

– Да тебе нельзя, – она зашипела подняв на него палец с кроваво-красным ногтем. – И если ты подымаешь эту тему, я скажу тебе кое-что еще. Другие люди в оффисе также обратили на это внимание, это я знаю точно. Ты работаешь в фирме дольше чем я, поэтому они хотели дать работу начальника копировального отдела тебе, а потом передумали. Они мне сказали по большому секрету, что думают выгнать тебя. Это хоть что-нибудь говорит тебе?

– Да, говорит. Это говорит мне о том, что я пригрел у себя за пазухой гадюку. Я помню, что я оставил эту работу для тебя и даже убедил старого Блейсдейла, что ты справишся с его работой. Ты также играла свою роль отлично. Помнишь эти пылкие сцены в фойе твоего дома?

– Не будь свиньей!

– Теперь пассия умерла, поэтому нет ни какого шанса для повышения, и как будто моя работа также вылетает из окна. А все потому, что милая Адриан нуждается во враге...

– Вы знаете, есть существа которые живут здесь в метро.

Голос был хриплым и дрожащим, он донеся внезапно позади них, оттуда где они считали была пустая платформа, и напугал их обоих. Адриан открыла рот и быстро повернулась. Там была тень рядом с большим мусорным контейнером, ни кто из них не обратил ранее внимания на человека сидевшего в этом месте возле стены. Он встал на ноги и шагнул вперед.

– Как ты смеешь! – сказала Адриан резко. Она была напуганой и злой. – Прячетесь там, подслушивая личные разговоры. Есть вообще полиция в этом метро?

– Здесь живут существа, – сказал человек игнорируя ее, ухмыляясь Честеру, его голова повернулась в другую сторону. Он был бомж, один из беспорядочной орды тех, что оставили Нью-Йорк, когда жилища, в которых они жили были снесены и свет проник в закупоренную улицу человеческого протеста. Светобоязливые люди, они спотыкались ища более слабое освещение. Для многих из них темные помещения метро предоставляли убежища, теплые кабинки зимой, туалетные помещения, проспекты для прошения милостыни и тихие уголки для для упадших духом. Этот был одет в форму его сословия: бесформенные, запачканные брюки, на которых большинство пуговиц отсутствовали, мятый жакет, обвязанный веревкой, с несколькими необычными предметами нижнего белья, видневшихся у открытой шеи, расколонные и дырявые ботинки, которые хлопали, темная и морщинистая кожа как у мумии с темными линиями грязи в каждой морщине. Его рот был черной дырой, несколько оставшихся зубов стояли как надгробья в память об их отсутствующих братьях. Изученный в деталях человек, вызывал отвращение, но с другой стороны он был такой же банальной частью города как, например, проволочная мусорная корзина или как канализационные люки.