За холмом, что скрывает рассвет - Алексей Немоляев

За холмом, что скрывает рассвет

Алексей Немоляев

апрель 2017 года,

г. Саратов

Дорогой жене, за терпение

© Алексей Немоляев, 2017

ISBN 978-5-4485-2119-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

В операционной стояла невыносимая жара, кондиционеры работали на износ, но не справлялись – хирург, весь в мыле, не мог отдышаться. Сестра не успевала вытирать пот с его лица.

– Скальпель! – кричал хирург. – Обработайте раны! Черт возьми! Кто с тобой это сотворил?

На операционном столе лежала маленькая девушка с распоротой щекой, на месте запястий зияли две красно-бурые раны.

Медсестра со страхом смотрела на эти кровоточащие дыры.

– Нужна кровь, сейчас же! – крикнул хирург. – Ну что ты стоишь!

Маленькая девушка находилась в коме – по лицу ее разлилось смертельное спокойствие. Спасительное забытье, в котором она ничего не чувствовала. Пульс едва пробивался сквозь смерть.

***

Время было похоже на изжеванную пластинку от граммофона.

Прошло около полугода, прежде чем девушка в первый раз открыла глаза. В палате стоял полумрак, но даже этого было достаточно, чтобы ослепить ее. Глаза полыхнули огнем. Она попыталась шевельнуться, но конечности не слушались, тело ослабло. Аппараты, поддерживающие в теле жизнь, залились тревожным смехом.

Губы ссохлись, когда она попыталась позвать на помощь – из горла вырвался лишь едва слышный хрип, растворившийся в шуме ночного города.

Ее обуял страх. Руки заныли от боли, и она ничего не могла сделать, чтобы унять эту боль.

В палату забежала сестра, вколола в капельницу лекарство, и боль медленно ушла. Девушка вновь погрузилась в темноту, в ничто, откуда на нее надвигались страшные воспоминания, приходили – и тут же прятались, как волны, неотступно бьющиеся о берег, разбивающие пену, растравляющие раны.

Что произошло? – вопрос где-то на границе сознания. – Где я? Что со мной происходит?

***

Она проснулась – открыв глаза, увидела сидящего возле ее кровати мужчину лет тридцати. Из-под белого халата, накинутого на плечи, виднелась клетчатая рубашка и загорелая шея. Руки были грубыми, с сухой морщинистой кожей.

– Наконец ты проснулась, – сказал он и замялся. – Я принес цветы, надеюсь, тебе такие нравятся.

– Где я? – ссохшиеся губы не подчинялись, говорить было ужасно трудно.

– Теперь ты в безопасности, – сказал мужчина.

Девушка долго молчала, силясь что-либо вспомнить, но все тщетно.

– Кто я? Все будто в тумане…

С усилием она повернула голову в сторону гостя.

– Как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – с губ вырвался короткий вздох.

– Понимаю, – сказал он. – Ты провела в коме долгое время. Доктора вернули тебя с того света.

– Как я сюда попала? – слова, как сухой ветер, шелестели, вылетая из ее уст.

– Это долгая история, – ответил ей гость. – Я тебе расскажу ее позже.

Мужчина встал со стула, и, заложив руки за спину, подошел к окну. Наступало утро. Грязное, застланное тучами небо, засветилось изнутри, предрекая еще один дождливый день. Было холодно, немногочисленные прохожие жались в куртках, быстрым шагом провожая свой каждодневным путь.

– Меня зовут Гром, – проговорил гость.

Девушка пересилила себя, подняла голову и взглянула на руки. Из ее запястий выросли металлические кисти. Искусственные связки – как натянутые струны.

– Ты вспомнила свое имя? – спросил гость.

– Нет, – ответила девушка. – Я помню рабство, помню, как меня били и лишали пищи, но так же помню, – слова давались ей трудно, – что так было не всегда.

– Когда-то ты была свободной?

– Да. Помню что-то из детства. Но что именно?

– Родителей?

– Возможно, – в напряженной задумчивости вымолвила девушка, – лица как будто в тумане.

– Побереги силы, – сказал Гром. – Ты еще очень слаба. Ни одна неделя пройдет, прежде чем ты выздоровеешь.

– Спасибо вам, – тихо ответила девушка, лицо ее на секунду исказилось. – Скажите, кто держал меня в рабстве? – она стиснула зубы, как от боли, скулы вздулись.

– Не могу сказать.

– И вы убили его?

– Конечно, нет, – ответил Гром. – Разве я похож на мясника?

Она промолчала.

Гром прервал затянувшееся молчание:

– Поправляйся! – сказал он. – Они с тобой жестоко поступили, – он пристально всмотрелся в ее широкий шрам на левой щеке, потом в глаза, пустые, без дна, – в мире много несправедливости.

Она отвела взгляд.

– Что же теперь со мной будет?

– Я тебе помогу, ведь, получается, я в ответе за тебя. Можешь пожить у меня. Я все равно редко появляюсь дома, так что мы не будем мешать друг другу.

Он встал со стула.

– Не бойся, – сказал Гром. – Худшее позади. Здесь не так уж плохо. Во всяком случае, лучше многого пережитого тобой, – он накинул пальто. – Мне пора. Отдыхай, набирайся сил. Я постараюсь, время от времени, тебя навещать, если ты не против.

Он вышел из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь, спустился по лестнице и выбрался на улицу.

Солнце уже поднялось над крышами домов, с трудом пробиваясь сквозь тучи. Закапал легкий дождь. Гром поднял воротник, закурил и зашагал в сторону цветочной аллеи на другом конце улицы.

Через пару минут он подошел к внушительному двухэтажному особняку, огороженному литым забором. Возле ворот стояли двое охранников – мощных ребят. Гром поздоровался, и они пропустили его внутрь. Здание мрачно блестел мрамором, по углам дома расположились каменные титаны, держащие на плечах крышу здания. Все это отдавало вычурностью и старомодностью. В центре покрытого жухлым газоном двора находился небольшой фонтан. Гром постучал в тяжелую дубовую дверь, и она отворилась.

– Входи, – пробасил тихий хриплый голос.

Это был Вихрь.

– Как девчонка? – поинтересовался он.

– Ничего, – коротко ответил Гром, – идет на поправку.

Вихрь предложил ему выпить, но Гром отказался.

– Подойди к столу. Что ты видишь?

– Вижу, мне снова нужно провернуть грязное дельце.

– Не слишком-то и грязное, – сказал Вихрь, и дополнил дежурной фразой: – Не подведи. Знаешь, я никому не могу больше доверять, – он откинулся на спинку кресла и завел руки за голову, и его лицо выразило счастливую мечтательность. – Единственный мой друг! А помнишь, как все начиналась? – он любил при любой возможности ударится в воспоминания. – Когда у нас еще ничего не было: ни денег, ни знаний – одно лишь желание разбогатеть, прославиться.

– Хорошо, что последнее нам так и не удалось!

– Да, – протянул Вихрь. – Такая слава никому не нужна. Но денег мы с тобой хорошо наворовали. Ведь все начиналось с того банка на окраине города, там название еще было странное такое…

– Не помню, хоть убей, – Гром рассмеялся. – Ты тогда услышал сирену и так испугался, что бросил мешок с деньгами и кинулся наутек. Хорошо, что я быстро тебя нагнал, а то бы – беды не избежать.

– Это точно.

– Я хотел тебе тогда ноги переломать.

– Может, и надо было, – взмахнув рукой, произнес Вихрь. – Мне бы пошло это на пользу.

– Так или иначе, деньги были у нас, и мы хорошо проводили время.

– Хорошо было быть свободным! – воскликнул Вихрь. – Но сейчас, когда мне приходится наблюдать за всеми мелкими воришками в этом городе, я чувствую себя чертовски уставшим. У меня есть все, кроме свободы, а ее, друг мой, не купишь за деньги – тут все наоборот. Я тебе даже в чем-то завидую, ведь ты выбрал свободу. Ты можешь проявить слабость, и этим ты не подпишешь себе смертный приговор!

– Каждый выбрал, что хотел, – немного помолчав, ответил Гром. – Уже поздно что-либо менять.

– В этом ты прав.

***

Прошло около двух недель с того времени, как девушка вышла из комы. Первый ее посетитель, Гром, спасший ее, время от времени ее навещал, и, поскольку она, как ни старалась, не могла вспомнить свое имя, он дал ей новое.

Алиса.

Имя странное, и девушка рассмеялась, впервые его услышав. Но, в конечном итоге, разрешила себя так называть.

– Откуда оно? – спросила Алиса.

– Давным-давно я читал сказку о девочке, попавшей в страну чудес, – сказал Гром.

– Где же моя страна чудес? – промолвила девушка, улыбаясь, но после этого лицо ее вновь приняло серьезное выражение. – Скоро я смогу выйти отсюда. Я уже столько услышала об этом мире, столько интересного и волнующего, что мне не терпится с ним познакомиться.

– Мир хорош, – ответил Гром, – не весь, конечно. Много в нем и неприятного.

– Чего, например?

– Разного, – Гром потер лоб, – преступность, летняя духота, от которой не спрячешься, и, конечно же, налоги. Богатый человек может всего этого избежать, но богатых людей не так уж много. Остальным же приходится мириться! Когда я был совсем молод, я работал на фабрике за сущие гроши – без отдыха, уважения и надежд на будущее. Работал ради того, чтобы не умереть с голоду. Мало чем отличается от рабства. И все пути, по которым я мог пойти, оказались обманом.