Дело о британской осе - Елена Ворон

Елена Ворон

Дело о британской осе

Дело о британской осе

Глава 1

До той девицы мне не было никакого дела. Я бы ее и вовсе не заметила, если б она не запнулась коленом об угол моей скамьи и не буркнула:

– Простите.

Я подняла взгляд. Девица уселась за соседний столик, оглянулась, кого-то высматривая, вынула из сумочки зеркальце и принялась себя разглядывать. К ней подошла официантка, однако девица не потрудилась ничего заказать.

Старые клены на Луна-сквер начинали желтеть; темными глыбами стояли двух- и трехэтажные дома из дикого камня, который в прошлые времена добывали на западной оконечности Линдон-Айленда. Павильон кафе был стилизован под деревенский дом. Черепичная крыша, стены «под кирпич», красно-белая вывеска Crazy Fox Cafe – «Кафе безумной лисицы»; вынесенные на площадку перед павильоном столики сбиты из крашенных черных досок. Стоял теплый сентябрь, день был тихий, пасмурный, посетителей в кафе всего двое – я да эта девица.

Девица была противная. Волосы, как рыжая пакля; жесткий рот, уродливые черные очки. И черные джинсы с черной рубашкой. Можно подумать, рыжая нарочно явилась в «Безумную лисицу», чтобы мы оказались рядом: мои кудри Джон сравнивал со спелой пшеницей на закате, и я тоже в черном. Только на мне бархатное платье, а не штаны в облип.

Я глотнула остывающий кофе, съела вишенку из пирожного. Перекушу – да и двинусь, нечего сидеть по соседству с пародией.

На столик возле чашки легла фотография; краем глаза я заметила, как отдернулась положившая ее рука. В удивлении, я уставилась на снимок.

Он был очень хорош собой, тот молодой человек у полосы морского прибоя. Темноглазый блондин в расстегнутой куртке то ли кого-то звал, то ли отвечал на вопрос. Он встревожен, подумалось мне, и вряд ли счастлив в жизни. Какое удивительное лицо. И он чем-то напоминает Джона…

– Эй!

Я вскинула голову. Это рыжая крикнула «Эй!» Она сидела выпрямившись, глядя на меня. Опять мелькнула чужая рука, схватила фотографию и исчезла. Я обернулась; какой-то парень удирал со всех ног.

– Эй! Вы… – снова крикнула девица; голос оборвался. Она зыркнула по сторонам, подхватилась с места и тоже пустилась наутек, юркнула в аллею между старинными особняками.

Незнакомец с фото скрылся на Молли-стрит, я осталась сидеть одна со своим недоумением. Что за ерунда? Зачем мне предъявили снимок неотразимого блондина?

Парень ошибся, осенило меня. Фото предназначалось для той девицы! Немудрено перепутать: мы обе рыжие, обе в трауре. Только отчего же он так перепугался, осознав свою ошибку?

В «Безумную лисицу» забрела влюбленная пара. Они не сводили друг с друга глаз, мололи вздор, хохотали во все горло, захлебываясь своим счастьем. Линдон-айлендцы вообще довольно шумный народ. К тому же они весьма бесцеремонны и не похожи на типичных англичан, какими их себе представляет весь мир. Остров Линдон – самый южный остров Соединенного Королевства, и его жители англичанами себя не считают. Они в такой яростной оппозиции к Лондону, что даже движение на острове правостороннее, как в Европе.

Интересно, кто он такой, – темноглазый блондин на фотографии. Какое красивое, необычное лицо. Подобные лица не забываются – я узнаю его в любой толпе… Для чего класть фото на столик в кафе? Вообще говоря, так работают наемные убийцы. Посмотрит – запомнит. Девица – киллер? Почему бы нет? Один жесткий рот чего стоит… Сегодня вышла путаница, однако фото блондина ей покажут в другой раз. Я встала из-за стола. Задумано убийство, намечена жертва – и даже киллер известен в лицо! Надо бежать в полицию.

Расплатившись, я двинулась по Молли-стрит – той самой улице, где скрылся сплоховавший заказчик преступления. Но может, он и не заказчик, а передаточное звено. Да и рыжая, возможно, не киллер, а, скажем, клиентка бюро знакомств… или еще какой-нибудь службы. Хм. Не повернуть ли мне домой?

Ноги вмиг утратили резвость. Не желали они идти в полицию – и я их отлично понимала. Явиться пред грозные очи инспектора Филдса? Он и без того подозревает меня во всех грехах. В животе противно холодело, когда я вспоминала его взгляд исподлобья, ледяной голос, неожиданные вопросы. Слава Богу, что к смерти Джона я не причастна. Хотя мотив для убийства был налицо, спору нет.

– Вы молоды, миссис Гленн, и привлекательны, – прямо заявил Филдс. – И наследуете немалое состояние. А мистер Гленн годился вам в отцы.

Согласна. Джон был старше на двадцать восемь лет. Он и относился ко мне как к ребенку: носил на руках, баловал, дарил дорогие игрушки. Подарки меня и трогали, и забавляли. Ну, зачем, спрашивается, дарить лошадь, если я боюсь любых зверей крупнее кошки? А горные лыжи зачем? А вертолет? Милый, бедный мой Джон. Будто в предчувствии смерти он спешил излить на меня всю оставшуюся в его сердце любовь. Он любил меня так, как никто на свете не любил, я из России уехала только ради него – а вовсе не ради красивой жизни. Однако инспектор Филдс даже не подозревал меня – он впрямую обвинял. Как будто я прикатила на Линдон-Айленд единственно затем, чтобы выскочить замуж за миллионера и через полгода остаться богатой вдовой.

– Не знаю, как заведено в России, – наседал инспектор, – а у нас осы не набрасываются на людей, кусая в сонную артерию. Так, чтобы наповал. Смерть через несколько минут.

– По-вашему, я выдрессировала осу и натравила на мужа?

– Осу нетрудно поймать и посадить человеку на шею. – Филдс давил меня тяжелым взглядом. – А вы, дорогая миссис Гленн, – единственная, кто выиграл от его смерти. Ни родственники, ни первая жена, ни его сын не сорвали куш, ради которого стоило бы сводить мистера Гленна в могилу…

Не знаю, на что он рассчитывал. Допустим, выжал бы из меня признание – но ведь ни одной улики, ни единого свидетеля у него бы не нашлось. Оса давным-давно улетела, и никто не подтвердил бы, что бедного Джона сгубила коварная я.

Вновь иметь с Филдсом дело я бы не пожелала и врагу.

Умные ноги сами собой остановились. Да какое место выбрали! Молли-стрит, 69. Узкий трехэтажный дом, окна первого этажа – стеклопакеты европейского стандарта, а выше – старинные, с частым переплетом. На первом этаже находится адвокатская контора «Трейси и сыновья», а также сыскное агентство Р.П.Лоу. Сюда-то я и зайду.

Тяжелая дверь распахнулась, на улицу вылетела разъяренная дама. Шляпа на затылке, три подбородка трясутся, юбка обтягивает сплошной жир. Вероятно, ревнивая жена, которая наняла детективов шпионить за супругом.

За дверью был вестибюль и освещенная лестница; адвокатская контора – налево, агентство Р.П.Лоу – направо. Я толкнула дверь с табличкой и оказалась в маленьком светлом холле. Две кадки с растениями, несколько кресел и стол для секретарши, еще одна дверь – очевидно, в кабинет Лоу. Пусто: ни секретарши, ни клиентов. Я постучалась в дверь кабинета.

Она резко открылась, я едва не получила в лоб. Еле успела отшатнуться.

– Вы!.. – начал рассерженный мужчина и осекся. – Прошу прощения, мисс. Заходите, пожалуйста. Я – Рой Лоу.

В кабинете было два стола: у окна и в углу; перед каждым стояло кресло для посетителей. Стол в углу был пуст, на другом находилась стопка бумаги, телефон и деревянный стакан с коллекцией ручек и карандашей. Рой Лоу подвинул мне кресло, уселся за стол и сплел пальцы в замок.

– Слушаю вас, мисс.

Ему было лет сорок, и он слегка походил на Джона – такой же благородный лоб, седина в волосах. На этом сходство кончалось: Джон был поджарый и спортивный, а детектив имел изрядное брюшко. Впрочем, он был симпатичный. Я улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Все хорошие люди напоминают мне Джона.

– Так чем могу служить?

– Я Кэтрин Гленн. Вдова Джона Гленна.

У сыщика в глазах мелькнула тень узнавания. Наша история была ему известна. В Линдон-Тауне ее знает каждая собака.

Я начала описывать происшествие на Луна-сквер. Лоу слушал, уставясь на свои сплетенные пальцы, изредка поднимая веки, из-под которых поблескивали голубые глаза. Рассказанная вслух, повесть о блондине на фото и киллере казалась сущей нелепицей, однако Лоу отнесся к ней всерьез.

– Вы правы, миссис Гленн: это и впрямь странно. Будьте добры, опишите еще раз фотографию. Поподробней.

– Он стоит у кромки воды, волны набегают на песок. За спиной – только море, ни лодки, ни катера. Куртка дорогая, теплая; она расстегнута, но видно, что погода прохладная – то ли поздняя осень, то ли зима. Под курткой толстый свитер.

– Лицо?

– Он хорош собой. Очень. Лицо удивительное. На грани мужественности. То есть… мужественное и в то же время… так тонко вылеплено! Глаза длинные, брови вразлет, четкая линия скулы…

Я умолкла. Детектив сидел со скучающим видом.

– Дайте карандаш – я нарисую.

Лоу подвинул лист бумаги и вынул из стакана карандаш. Несколько минут я сосредоточенно трудилась. Что-что, а портреты мне удаются, целая галерея собрана.