Забытое (ЛП) - Смит Кристин

Кристин Смит

Забытое

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Forgotten

Автор: Кристин Смит / Kristin Smith

Серии: The Deception Game #2

Перевод: Дарина Ларина

Редактор: Дарина Ларина

1. СИЕННА

Прошла, кажется, целая вечность.

А на самом деле — всего одна неделя.

Вот что я узнала об амнезии по первой же ссылке в поисковике с планшета Зейна: «Под амнезией часто понимается потеря памяти о событиях, фактах, реже — навыках. Обычно не влияет на самоидентификацию человека. Особого подхода к лечению амнезии нет».

Проблема в том, что у Трея не амнезия. По словам врачей, кружащих по дому Зейна круглыми сутками, Трей не потерял память — его воспоминания были полностью изменены. Стёрты.

— Как ты? Держишься? — спрашивает Зейн, присаживаясь рядом со мной на деревянную скамейку.

В последнее время меня часто тянет в его сад. Я поражена тем, как его садовникам удалось вырастить посреди пустыни эти прекрасные лилии и пурпурные орхидеи, пышные пионы и алые розы.

Посылаю Зейну усталую улыбку.

— Думаю, я знаю, как тебя отвлечь, — говорит он. — Как насчёт бассейна? Эмили всё утро просилась.

В моей голове всплывает воспоминание, как мы с Треем купались в лагуне, смеясь, как его руки лежали на моей талии, а мои обнимали его шею.

Встряхиваю головой, прогоняя мысли.

— Спасибо, — отвечаю Зейну, — но как-нибудь в другой раз.

Я не отрываю взгляда от маленьких синих цветочков передо мной. Они машут мне и танцуют под лёгким ветерком, словно под музыку, которую слышат только они.

— Незабудки, — произносит Зейн.

— А? — я поворачиваю к нему голову.

— Цветы. Их называют незабудки, — Зейн приседает на колено и срывает стебель одной из них. Положив нежный цветок на мои колени, он говорит: — Есть старая легенда, связанная с ними. Слышала когда-нибудь?

Качаю головой и беру цветок в руки, рассматривая вблизи. Пять лепестков цвета неба окружают жёлтую, как солнце, сердцевину. Лепестки у незабудки маленькие, изящные и располагаются очень близко друг к другу на одном стебле, словно им невыносима разлука.

— Легенда гласит, что Творец дал всем растениям имена, но был один цветок, не получивший названия. Плачущий тоненький голосок донёсся до небес: «Не забудь меня, Господи!» На что Творец ответил: «Отныне твоё имя незабудка».

Улыбаюсь.

— Милая сказка. А у цветка, случайно, нет целебных свойств? Восстанавливать память, например?

— Вроде они помогают при покраснении глаз, — уголок его рта кривится, взгляд опускается вниз. — Я знаю, что это тяжело, Сиенна, но знай, что я здесь, рядом с тобой, — он поднимает глаза на меня. — Всегда.

Сглатываю ком, царапающий моё горло.

— Я знаю. И очень ценю это. Правда.

Наклонившись, он оставляет лёгкий поцелуй на моей щеке, а потом его губы оказываются у моего уха, щекоча горячим дыханием.

— С тобой рядом тот, кто никогда тебя не забудет.

Не успеваю я ответить, как его уже нет.

Сжимая в кулаке маленькие голубые незабудки, я стою за дверью у комнаты Трея, опираясь ладонью на прохладное дерево. Стоит только надавить посильнее, и дверь откроется. Но меня терзают сомнения. Узнает ли он меня сегодня? Вернётся ли к нему память?

Закрываю глаза и медленно делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие до предела. Я как воздушный шар: во мне столько горячего воздуха, что я уже должна была взлететь в небо, но тяжёлый груз на душе твёрдо держит меня на земле.

Я представляю его в своей голове. Представляю нас. Поцелуи украдкой в коридорах, поездку к лагуне, нашу последнюю ночь вместе в лагере. Я краснею, вспоминая, как мы лежали в обнимку в его кровати. Но он ничего из этого не помнит. Для него я просто незнакомка, которая ждёт, когда он поправится. Он не понимает, что я ему совсем не чужая. Я так много о нём знаю и в то же время этого мало.

Тяжело вздохнув, я толкаю дверь в его комнату. Трей сидит в своей постели. С каждым днём он выглядит всё лучше. Румянец вернулся на его щёки, а губы приобрели розовый оттенок. Намного лучше, чем тот бледный полутруп, который я держала в своих руках, пока вокруг нас рушилось малое правительственное здание.

Но этого он тоже не помнит.

Он улыбается, когда видит меня, и моё сердце делает кувырок. Пытаюсь убедить себя, что он просто рад видеть знакомое лицо после всех пережитых им мучений. Что его улыбки не предназначены мне одной.

— Привет, — говорит он.

— Привет.

— Что это у тебя? — он взглядом указывает на цветы, сжатые в моей руке.

— Незабудки. Я подумала… — окидываю взглядом комнату. — Я просто подумала, что тебе не хватает здесь ярких красок.

Он жестом приглашает меня войти.

Маленькая декоративная ваза стоит на прикроватной тумбочке. Я ставлю в неё цветы и несу в ванную, чтобы налить воды.

— Угадай что? — кричит он из соседней комнаты, его голос через стенку звучит слегка приглушённо. Я слышу в нём восторженные нотки. Когда я возвращаюсь в комнату с цветами в вазе, он сообщает: — Сегодня утром у меня случился прорыв.

Тяжело сглатываю.

— Правда?

— Ага. Я как раз собирался позвонить доктору Хэммонду, чтобы сказать ему, — он тянется к кнопке на экране рядом с собой и бросает взгляд на меня. — Ты не против?

Столько эмоций разом охватило меня, но я мотаю головой и присаживаюсь на стул. Он набирает доктора Хэммонда, на экране появляется лицо худого, жилистого человека, он обещает подойти через несколько минут. Трей откидывается на подушки. Он лежит, ничего не говоря, и я не давлю на него, чтобы получить ответы. Доктор Хэммонд говорит, что будет лучше, если вести разговоры будет Трей: если он что-то вспомнит, то это будет его внутренний импульс, а не то, что мы неосознанно ему внушим.

— Я вспомнил, — тихо произносит он.

Я наклоняюсь к нему, желая быть как можно ближе к нему в момент, когда он скажет, что вспомнил нас.

— Я вспомнил, кто я.

— Да? — пытаясь сдержать волнение, я сжимаю кулаки на своих коленях, чтобы не начать ими размахивать, пугая его до смерти.

Дверь открывается, впуская доктора Хэммонда в окружении медсестёр. Три девушки с наивными глазами собрались с одной стороны кровати, в то время как я уступаю место доктору Хэммонду, чтобы он мог осмотреть Трея, с другой стороны. Посветив в глаза Трею и проверив его пульс, доктор Хэммонд берёт стул рядом со мной, пододвигает ближе и садится. Медсёстры всё ещё нависают над Треем, не отрывая взгляда от его лица. Я закатываю глаза, потому что очевидно, что они здесь не для того, чтобы помочь Трею, а чтобы поглазеть на него. А тот совершенно не замечает трёх пускающих на него слюни девушек.

— Так у вас, говорите, значительные сдвиги? — спрашивает доктор Хэммонд.

— Да, — Трей облизывает губы. Его взгляд мечется между мной и доктором, словно он не уверен, кому должен это сообщить.

— Так что? — подталкивает доктор Хэммонд.

— Я вспомнил, — он замолкает на мгновение. — Я всё вспомнил. Тот взрыв…

Я вся подбираюсь при упоминании взрыва, подхожу ближе к нему, и слова вырываются сами собой:

— Ты помнишь взрыв?

Он закрывает глаза, словно прокручивает в мыслях смутное воспоминание:

— Я обедал в столичном кафе. Там случился взрыв. Его организовали какие-то ненормальные члены «Грани», — он открывает глаза. — И вот я очнулся здесь.

Я всматриваюсь в него, стараясь осознать его слова:

— Погоди. Что? Кафе?

Доктор бросает на меня взгляд.

— Я обедал в Рубексе…

— Ты думаешь, ты был в столице? Почему? — пытаюсь вытрясти из него ответы.

— Потому что я там работаю. И живу, — его следующие слова предназначены лично мне. — Со своей невестой.