Письма о русской поэзии - Григорий Амелин

Григорий Амелин, Валентина Мордерер

Письма о русской поэзии

Меня удивляет, как могли вы не получить моего первого

письма из Англии, от 2/14 ноября 1852 года, и второго

из Гон-Конга, именно из мест, где об участи письма заботятся,

как об участи новорожденного младенца. В Англии и ее

колониях письмо есть заветный предмет, который проходит

чрез тысячи рук, по железным и другим дорогам, по океанам,

из полушария в полушарие, и находит неминуемо того, к кому послано,

если только он жив, и так же неминуемо возвращается, откуда послано,

если он умер или сам воротился туда же.

И.А. Гончаров. «Фрегат Паллада»

СОДЕРЖАНИЕ

ОТПРАВЛЕНИЕ I. Платформа Хлебников

МУЗЫКА В ЗАСАДЕ. I. ЖИЗНЬ ЛИЦА

МУЗЫКА В ЗАСАДЕ. II. НЕБО ВЕЧЕРИ

ЗАВЕТ СВИРЕЛИ

«АХ, КНЯЗЬ И КНЕЗЬ, И КОНЬ, И КНИГА…»

ОДИНОКИЙ ЛИЦЕДЕЙ

МАЛИНОВАЯ ЛАСКА

ОРЕЛ ИЛИ РЕШКА

ЗАКОН ПОКОЛЕНИЙ

ЗЕРКАЛЬНАЯ ОХОТА

УСАДЬБА СУДЬБЫ

ОТПРАВЛЕНИЕ II. Платформа Пастернак

КОЕ-ЧТО О ГОРОДЕ И СТЫДЕ

ROSARIUM

О ЗЛЕ И ЖЕЗЛЕ БИОГРАФИЙ

ОТПРАВЛЕНИЕ III. Платформа Мандельштам

ПОТЕРЯВШИЙ ПОДКОВУ

АНТИДУРИНГ

ОТПРАВЛЕНИЕ IV. Платформа Набоков

О ДОВЕРИИ ПОЗВОНОЧНИКУ РОЖДЕНИЕ ЦИНЦИННАТА

ВСТРЕЧА

МОН-РЕПО

ЗРИ В КАМЕНЬ

ОТПРАВЛЕНИЕ V. Смешанный состав

А ВМЕСТО СЕРДЦА ПЛАМЕННОЕ MOT

ВЫШЕЛ МЕСЯЦ ИЗ ТУМАНА

ЗАМЕТКИ О МЕТАФОРЕ

О РЕВНОСТИ

О КОНТРАСТНОМ ВЕЩЕСТВЕ БРОДСКОГО

«МИР МЕРЦАЕТ (КАК МЫШЬ)». КОММЕНТАРИЙ К ОДНОЙ ЦИТАТЕ МЕРАБА МАМАРДАШВИЛИ ИЗ АЛЕКСАНДРА ВВЕДЕНСКОГО

ЭТЮД В ИСПАНСКИХ ТОНАХ

«ЗА УЗОРОМ ДВОЙНЫХ КОРОЛЕЙ…»

ЦИКУТА

ЛИТЕРАТУРА[1]

Введенский А. Полное собрание произведений в двух томах. М., 1993, т. I-II.

Бальмонт К.Д. Собрание сочинений в двух томах. М., 1994, т. I-II.

Блок А.А. Собрание сочинений в восьми томах. М.-Л., 1960-1963, т. I-V.

Бродский И. А. Сочинения. СПб., 1998, т. I-IV.

Брюсов В.Я. Собрание сочинений в семи томах. М., 1973-1975, т. I-VII.

Гейне Г. Собрание сочинений в десяти томах. Л., 1957-1959, т. I-X.

Гете И.В. Собрание сочинений в десяти томах. М., 1975-1980, т. I-X.

Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. б. м., 1937-1952, т. I-XIV.

Гончаров И.А. Собрание сочинений. М., 1977-1980, т. I-VIII.

Гюго Виктор. Собрание сочинений в пятнадцати томах. М., 1953-1956, т. I-XV.

Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Л., 1972-1990, т. I-XXX.

Иванов В.И. Собрание сочинений. Брюссель, 1971-1987, т. I-IV.

Лесков Н.С. Собрание сочинений в одиннадцати томах. М., 1956-1958, т. I-XI.

Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1993-1997, т. I-IV.

Маяковский В.В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. М., 1955-1961, т. I-XIII.

Набоков В.В. Собрание сочинений русского периода в пяти томах. СПб., 1999-2000, т. 1-5.

Набоков В.В. Собрание сочинений американского периода в пяти томах. СПб., 1997-1999, т. I-V.

Ницше Ф. Сочинения в двух томах. М., 1990, т. I-II.

Пастернак Б.Л. Собрание сочинений в пяти томах. М., 1989-1992, т. I-V.

Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. М.-Л., 1949-1951, т. I-X.

Розанов В.В. Сочинения. М., 1990, т. I-II.

Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в двадцати томах. М., 1965-1977, т. I-XX.

Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. М., 1912-1913, т. I-XX.

Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. М., 1978-1985, т. I-XXX.

Флоренский П.А. Сочинения в четырех томах. М., 1994-, т. I-IV.

Хлебников В.В. Собрание произведений. Л., 1928-1933, т. I-V.

Цветаева М.И. Избранная проза в двух томах. New York, 1979, т. I-II.

Цветаева М.И. Собрание стихотворений, поэм и драматических произведений в трех томах. М., 1990-1993, т. I-III.

[1] Ссылки на эти издания даются в книге лишь с указанием тома и страницы.

ОТПРАВЛЕНИЕ I. Платформа Хлебников

МУЗЫКА В ЗАСАДЕ. I. ЖИЗНЬ ЛИЦА[1]

Заре Григорьевне Минц

О, если б Азия сушила волосамиМне лице – золотым и сухим полотенцем.Велимир ХлебниковНа утесе моих плечПусть лицо не шелохнется,Но пусть рук поющих речьСлуха рук моих коснется.

Велимир Хлебников

Исследователь певческих рукописей русской церкви домонгольского периода протоиерей В.М. Металлов в начале XX века подытожил: «Русская старая семиография ‹…› не нашла еще своего розеттского камня и остается пока мало понятной загадкой»[2]. Сравнение с розеттским камнем не было акцидентальным сравнением ученого священнослужителя. Вторая половина XIX века была означена публикациями, для России равными расшифровкам египетских иероглифов. Открытием была возможность чтения древнерусской безлинейной нотации – так называемого «знаменного распева»[3]. Славянское слово «знамя» – знак, латинское – neuma, греческое σήμα (сема).

Занимательность интриги в том, что как только узко-специальные знания медиевистики попали в печать, они перестали быть только наукой о богослужебном пении. Из области церковной они перешли в другую певческую страну и стали достоянием русской поэзии, всегда стремившейся к тотальному опыту и пределу возможностей. Немалую роль здесь играла особенность музыкального языка, включающего элементы тайнописи. Крюковой нотацию назвали по одному из ее основных знаков – «крюку». Одно из основных понятий знаменного распева – «Лицо».

«Лица» – это относительно краткие формулы с элементами тайнописи, когда при помощи одного знака зашифровывались протяженные мелодии. Это устойчивые, нередко весьма развернутые музыкальные обороты, записанные сокращенной условной комбинацией знаков (крюков). Главный признак «лиц» – их «тайнозамкненность».

Впервые около восьмидесяти начертаний «лиц» и их дешифровки привел прот. Д.В. Разумовский в книге «Церковное пение в России» (1867), часть комментариев к которой были написаны В.Ф. Одоевским. В своем завершающем труде, вышедшем в 1886 году, Разумовский дал такое определение термина: «Лицо в безлинейном нотописании знаменного распева состоит из сочетания двух, трех и более знамен, из которых одно или два принадлежат к разряду знамен переменных»[4].

Современный исследователь древнерусской нотации М.В. Бражников (1904-1973), посвятивший «лицам» и «фитам» (также кратким формулам протяженных мелодий) отдельную книгу, пишет: «Лица и фиты – это явление, на котором невольно задерживается глаз, когда просматриваешь рядовое знамя строки напева, и к которому прислушивается ухо, когда проигрываешь или напеваешь песнопения знаменного распева. ‹…› Это своеобразные мелодические “сгустки” в напеве, украшающие и обогащающие его, делающие его развитым и сложным. Разумеется, обиходное песнопение остается выразительным и в том случае, если оно не содержит ни одной фиты. Зато какой блеск приобретает знаменный напев, например, в службах праздничных или Страстной недели, с их обилием сложнейших лиц и фит, буквально нагромождающихся одна на другую!»[5]. Далее автор специально останавливается на специфической терминологии, сопровождающей эти начертания: «Сопоставим ряд эпитетов, прилагаемых к лицам и фитам: “сокровенные”, “тайносокровенные”, “таинственные”, “тайнозакрытые”, “тайнозамкненные”, “таинственное, скрытое знамя”, “мудрые строки” и “узлы”. Среди этих наименований наиболее характерным, на наш взгляд, является слово “тайнозамкненный”. Его мы и принимаем к употреблению»[6].

К началу XX века в России вышли уже десятки книг о богослужебном пении, а также специальные азбуки знаменного пения. Русская поэзия успешно освоила эту певческую азбуку и свободно ввела в свою гимнографию приемы сжатой тайнописи древней знаковой системы.

Стихотворение Хлебникова «Бобэоби…» – текст до прихлопа хрестоматийный:

Бобэоби пелись губыВээоми пелись взорыПиээо пелись бровиЛиэээй пелся обликГзи-гзи-гзэо пелась цепь,Так на холсте каких-то соответствийВне протяжения жило Лицо

. (II, 36)

Никто не видел рукописи этого стихотворения, но зная иные хлебниковские контексты, можно предположить, что там было не «Лицо», а «Лице» (в словаре Даля обиходная форма – «Лице»), что точнехонько рифмуется с «цепь». Впервые текст был опубликован в сборнике «Пощечина общественному вкусу», вышедшем в самом конце 1912 года. Через год, по свидетельству Бенедикта Лившица[7], на его исполнение с эстрады был наложен запрет. Кто знает, что чудилось в стихотворении привередливой цензуре, но было решено изъять, от греха подальше, эту заумную тарабарщину из и без того скандальных футуристических выступлений. (К концу девяностых стихотворение все же достигло эстрады в виде отменного зонга группы «Аукцыон».)

К нашему времени «Бобэоби…» много раз представал «под острыми бритвами умных ученых», если прибегнуть к выражению самого Хлебникова. Скрупулезный анализ фонической материи стиха, а также подробный свод всех высказываний о нем самого автора и последовавших за ним исследовательских размышлений привел Максим Шапир. И пришел к итоговому выводу о сугубой незнаковости хлебниковской универсальной зауми, которая пребывает вне времени и пространства: «Таким же, вне временно-пространственного “протяжения”, вечным, обобщенным, лишенным индивидуальности (и в этом смысле – безликим) оказалось изображенное на хлебниковской “иконе” Лицо – Лицо Как Таковое»[8].