Тайное общество ПГЦ - Антон Инголич

Антон Инголич

Тайное общество ПГЦ

Вступление

Ну и задаёт нам перцу наш учитель словенского за всякие там штучки! Не подумайте только, что он записывает нас в журнал, кричит и стучит по столу, как другие, как, к примеру, учитель Погачник, по прозвищу «Цербер». Ничего подобного. Он даже улыбается, если кто нарушает дисциплину или занимается посторонними делами. На днях Йоже заигрался циркулем, и он ласково так сказал:

— Йоже, к завтрашнему дню напишешь сочинение на тему «Почему циркуль мне милее словенской грамматики».

В другой раз он застукал Шпелцу. Она громко подсказывала Методу, который тщетно пытался найти пример существительных мужского, женского и среднего рода.

— Шпелца, к субботе — «Почему мне хочется стать суфлёром», — изрёк он. — Ты поняла?

Как не понять! Всякому было ясно, перед кем она выставлялась. Так ей и надо. Пора проучить эту птичку, чтоб впредь не пела на весь класс. Учитель и так знает, какая она зубрилка, а тому, кто отвечает, от её подсказки толку чуть. Запятая, то есть наш классный руководитель, за малейшую провинность вместо втыка или ещё какого наказания задает нам сочинения на свободную тему. И все пишут эти штрафные задания. Только мало кому удаётся угодить ему. Такой он привереда, наш учитель. Даже Лойзека не похвалил. А ведь сочинение было — пальчики оближешь! Ну, хоть прямо в журнал или в газету. С неделю назад Лойзек гонял на переменке губку и, ясное дело, не слышал звонка. Запятая вошёл как раз в тот момент, когда он забил свой великолепный гол в самую середину доски. Ну, и схлопотал сочинение на тему «Футбол — любовь моя». Ясное дело, помог ему брат, вратарь университетской команды. Сам Запятая смеялся до слёз, когда Лойзек читал свое произведение. Да и весь класс так заливался, будто все, кроме Лойзека, строчили сочинение на тему «Смех — источник молодости и здоровья». Заключение, видите ли, подкачало: слишком краткое и никакой тебе идеи.

Запятая смерть как не любит кратких ответов. Скажем, когда ученик под заглавием «Почему я ем на уроках словенского языка» напишет: «Потому что проголодался», или на вопрос: «Почему надо быть внимательным на уроки словенского языка?», коротко ответит его же словами: «Чтобы побольше запомнить в школе», он ужасно сердятся и до тех пор мытарит бедного автора, пока не подучит от него вразумительный ответ по всем правилам, то есть со вступлением, основной частью и заключением.

«Любое сочинение на свободную тему должно состоять по крайней мере из трех частей!» Этот наказ Запятой стоит в ушах, пока грызёшь карандаш, мозгуя, что бы такое написать.

Вступление нельзя растягивать, в немногих словах оно должно подводить к теме и пробуждать интерес к дальнейшему изложению. Главное, разумеется, основная часть. В небольших сочинениях это всего один абзац, только капельку длиннее, чем вступление и заключение, вместе взятые. В нормальных сочинениях, каковыми являются все сочинения на свободную тему, она состоит из трёх пунктов. Самое трудное — заключение. «Здесь ты должен показать себя мастером. Конец — делу венец!» Заключение вроде того, что написала Шпелца, Запятую не устраивает: «Итак, товарищ учитель, вы, конечно, поняли, почему я хочу стать профессиональным суфлёром». Не в восторге он, как я уже говорил, и от заключения Лойзека: «Из вышеизложенного ясно, почему я больше люблю футбол, чем школьные дисциплины».

Запятая не выносит таких заключений. «Заключение — это главная мысль, идея всего сочинения. Если вы не умеете думать, зачем тогда пришли в классическую гимназию?»[1] — вопрошает он с упором на определение «классическую», и пухлое лицо его при этом делается серьёзным. — Надо было идти в другую. А у нас нужно думать, думать и ещё раз думать!»

Обычно автор читает своё сочинение в классе, после чего все высказываются по поводу его содержания (чтоб «привыкали к самостоятельным оценкам»), и уж потом Запятая выносит свой приговор.

— А где запятые? О запятых ты, Татьяна, не думала?

— Нет, товарищ учитель, — признаётся Татьяна со второй парты, и участь её на ближайшие три дня решена.

— Ну что ж, к субботе напишешь подробное объяснение: «Почему при работе над сочинением я не думаю о запятых».

И обращается к классу:

— Неслыханно! Ей не хватает девяти запятых!

И снова Татьяне, которая становится белее придорожного столба с указателем километров:

— Если в следующем сочинении на свободную тему пропустишь хотя бы шесть запятых, получишь единицу.

После чего следует нравоучение, которое мы выучили наизусть уже на третьем уроке словенского языка:

— Дети, то есть учащиеся, первоклассники! Запятая с виду такая незаметная, а на деле очень важная. Сколько прискорбных недоразумений, даже несчастий происходит оттого, что люди не умеют правильно ставить запятые!

Неделю назад он проверил нашу первую письменную работу. Взойдя на кафедру, он положил тетради на стол и унылым голосом сказал:

— Мне пришлось поставить за вас сто пятьдесят три запятых, тридцать две я зачеркнул, а две точки и два двоеточия превратил в запятые. Переделал в точки восемь запятых, а в запятые — два вопросительных знака. Только на знаки препинания — двести одна ошибка! Такого со мной ещё не случалось, хотя я уже двадцатый год ставлю запятые вместо своих учеников.

Просматривая второе Татьянино сочинение, он то бледнел, то краснел, а потом поморщился и сообщил результат:

— Не хватает шести запятых, но — вы только представьте себе! — целых восемнадцать лишних.

Все, вместе с Татьяной, уже отчаялись покорить запятые. И только Запятая был спокоен.

— Погодите, я вас научу! — грозил он нам. — И Татьяну научу. Отныне вы будете раз в неделю писать сочинения, а помимо того, ещё и диктанты.

Так вот и вышло, что все мы под водительством Запятой отважно устремились на приступ запятых и начали их постепенно завоёвывать. Надеюсь, теперь ясно, почему мы нашего классного руководителя прозвали Запятой, как ясно и то, что запятая была нашим злейшим врагом. И несмотря на все сочинения на свободную тему, отнимавшие у нас уйму драгоценного времени, мы любили Запятую. Ведь никто из нас ещё не получил выговора, хотя мы разбили уже два окна, сломали три стула, украсили парты разными письменами и совершили множество других преступлений. И Запятая нас любит.

В коридоре, в простенке между нашим и третьим классом, находится умывальник, вокруг которого никогда не просыхают лужи. К этому все давно привыкли. Но в прошлый раз под умывальником было целое Бохиньское озеро. Третьеклассники свалили всё на нас. А их классный руководитель Цербер шёл у них на поводу.

— Нет, мои первоклашки тут ни при чем, — заступился за нас Запятая, не дожидаясь расследования.

«Мои первоклашки» — это нам страшно польстило, и к прозвищу «Запятая» мигом прибавилось притяжательное местоимение «наш». Спор загорелся единственно из-за того, как правильно писать: оба слова с заглавной буквы или только «Запятая». Тем, кто не забивал себе голову грамматикой, было всё едино.

Кажется, я слишком растянул вступление, пора кончать.

В тот день, когда я после нескольких бурных недель снова беззаботно сидел за своей партой, внимательно слушая учителя, Запятая, закончив объяснение, встал посреди возвышения, наморщил свой высокий лоб и, вместо того чтоб сойти, крикнул громче обычного:

— Михец! Михец Потокар!

Я вскочил как ошпаренный.

— Михец, стало быть, ты председатель тайного общества? — спросил он ещё громче.

Испуганные глаза девчонок и мальчишек разом уставились на меня. Я покраснел как рак.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

Я судорожно схватился за парту и промямлил с таким трудом, с каким бы, наверное, Петер Клепец выжимал капельку воды из сухого дерева наших школьных парт.

— Нет.

— Нет? Не лги, Михец! — сказал Запятая, потемнев в лице.

— Он не лжёт! — вступились за меня Метод и Ноже.

— Ну, а вы — члены тайного общества ПГЦ?

Глаза моих одноклассников округлились и в мгновение ока уставились на Метода и Йоже.

— Нет, — ответил Йоже.

— Больше нет, — пояснил Метод.

— И ты, Михец, уже не председатель? — обратился ко мне Запятая уже мягче.

— Нет, — ответил я чётко и решительно. — Нет, потому что мы распустили тайное общество ПГЦ.

Класс зашумел. Девчонки приглушённо охнули, мальчишки недоверчиво смотрели на меня, на Метода и Йоже.

— Да, тайное общество ПГЦ! — снова сердито и резко крикнул Запятая. — Я уже двадцатый год преподаю словенскую грамматику и литературу, двадцатый год классный руководитель, но тайных организаций в моём классе еще не бывало.

«Выговор! Исключение!» — сулил голос классного руководителя, но глаза его за стёклами очков в тёмной оправе светились добротой и лаской.