Клэрити - Ким Харрингтон

Ким Харрингтон

КЛЭРИТИ

Маме и отцу, которые всегда верили в меня.

Даже когда я не верила сама.

Глава первая

— Ты не хочешь убивать меня, — сказала я.

— Конечно нет, Клэр. Но я должен.

Я истекала кровью, мне казалось, что комната раскачивается, а предметы кружатся. Невозможно было поверить, что все это происходит наяву. Как я могла не увидеть того, что должно было случиться?! Мои чувства не позволили мне рассуждать здраво. И вот теперь на меня нацелен пистолет.

Еще вчера я и представить не могла, что все закончится именно так: я буду лежать на деревянном полу своего дома и, приподнимаясь на локтях, просить о том, чтобы мне оставили жизнь. Справа от меня лежал он… До того момента, как его сразила пуля, я не осознавала всей глубины чувств к нему.

Я снова попыталась воззвать к разуму человека, который стоял в шаге от меня, чтобы подарить себе еще одну минуту жизни.

— Ты не можешь этого сделать… Ты же не убийца!

— Пару недель назад я бы то же самое сказал. Но ты, как никто, понимаешь, на какие сюрпризы способны люди. Они совершают поступки, которых от них не ждешь. Ты думаешь, что знаешь человека, и вдруг…

Мой убийца пожал плечами и поднял пистолет.

Мир вокруг почернел.

Глава вторая

— Фрик, фрик, фрик-урод! Суперфрик, эй!

Билли Роулинсон и Фрэнки Кридон нарисовались на другой стороне торгового зала «7–11», распевая эту дурацкую песенку на мотив Рика Джеймса. Их головы плыли над коробками с хлопьями, пропадая время от времени. Я состроила гримасу, и они стали отвратительно гоготать, как это могут делать только два придурка с нулевым IQ. Эти парни доводили меня, как доводят одноклассников в начальной школе. Но мне уже исполнилось шестнадцать, и это лето — предпоследнее в моей школьной жизни. Билли и Фрэнки окончили школу месяц назад, но я так и не избавилась от них. Они доставали меня с детского сада, и их репертуар с тех пор не слишком изменился. Песенку про «суперурода» я слышала уже десятки раз.

Не обращая на них внимания, я направилась к прилавку. К несчастью, они увязались за мной.

— Что покупаешь, Клэр? — спросил Билли. — Свечи? Кристаллы?

Всего-навсего маленькую банку диетической колы и пакетик с пончиками в сахарной пудре. Завтрак для чемпионов.

Не оборачиваясь, я вытянула из шортов десятку и протянула кассирше.

— Эй, — обиженно загундосил Фрэнки. — Мы с тобой разговариваем, уродка.

Он ткнул меня и лопатку. Зря он это сделал.

Я могла не обращать внимания на глупости, которые звучат за моей спиной. Но позволить кому-то дотрагиваться до меня? Ну, нет… Я согнула локоть и вонзила его в живот Фрэнки.

Фрэнки охнул и согнулся пополам.

— Ах, какая незадача, — обернулась я со сладкой улыбкой. — Неужели я задела тебя, когда убирала сдачу в карман? Но ты разве не знаешь, что не следует так близко стоять к людям?

Фрэнки боролся с тошнотой, а Билли, сузив глаза, произнес:

— Пожалеешь еще!

Из магазина я вышла, высоко подняв голову. То, что произошло, произошло не в первый раз. Да и не в последний.

На моем шкафчике в школе нацарапано «666». Слово «фрик» в мой адрес звучит так часто, что кое-кто может подумать, что меня так зовут. Хихиканье, шепот за спиной, пальцы, указывающие в мою сторону, сопровождали меня в школе повсюду.

Я не сделала ничего, чтобы заслужить к себе подобное отношение. Вопреки всеобщей уверенности, я не была ни поклонницей дьявола, ни исчадием ада.

Но я не похожа на других. А отличаться — значит быть плохой.

В Истпорте, туристическом городке в заливе Кейп-Код, живет семейка фриков. Это моя семья. Я экстрасенс, мой брат — медиум, а мать — телепат. Туристы нас обожают. Местные жители презирают.

Меня зовут Клэр Ферн, а если точно — Клэрити, Ясность; мой брат — Перри Ферн, его полное имя — Перивинкл, Барвинок.[1] В представлении обывателей это связано с колдовством и магией. О чем только думали наши родители! Похоже, о том, где бы добыть «колес»!

Мою мать зовут Старла, хотя однажды Перри отыскал ее свидетельство, из которого мы узнали, что при рождении ей было дано самое обычное имя — Мэри. Похоже, она не слишком обрадовалась этому нашему открытию, и, поскольку нам с братом жизнь была дорога, мы больше ни с кем не делились этим своим открытием.

Мы живем в большом викторианском доме в оживленном районе города, неподалеку от океанского променада. Мои родители купили дом, когда поженились и оставили «коммуну спиритологов», в которой оба и выросли. Дом у нас отличный, привидения в нем не задерживаются, и первый этаж мы отвели под наш общесемейный бизнес: «чтения». Речь, однако, идет не о книжном магазине и не о библиотеке, конечно. Мы «читаем» людей, но об этом я еще расскажу ниже.

Перри ждал меня на парковке магазина «7–11», и я, скользнув на сиденье, облегченно вздохнула, потому что машина, восьмилетняя «хонда сивик» с пробегом сто двадцать тысяч миль, была уже заведена. Перри просит новую машину, но, пока бегает эта, мать ни за что не раскошелится. Каждое утро Перри включает зажигание в надежде услышать унылое «клик-клик-клик», но эта маленькая металлическая коробочка решительно отказывалась умирать.

Пока Перри выруливал на дорогу, я смотрела в зеркало: не последуют ли за нами эти два бездельника в своем пикапе?

— Что-то случилось? — спросил Перри. — Я видел, как тупой и еще тупее зашли туда.

— Ничего такого, с чем бы я не справилась, — ответила я, и Перри усмехнулся.

Вы никогда бы не подумали, что мы брат и сестра. Я и мать рыжеволосые, веснушчатые, хрупкого телосложения, а у Перри — черные волосы. Правда, глаза у него голубые, как у нас. Маленький шрам на правой брови придает его внешности загадочность. Увидев моего брата, девушки почти сразу теряют голову.

Большую часть времени Перри клеит девушек. Действительно, лучшего места, чем туристический городок, для этого нет. Каждые выходные сюда прибывает свежий выводок курочек, которые так же быстро — самое большое, через неделю — исчезают навсегда. Перри восемнадцать, и осенью он отправится в колледж. Жалко мне этих бедняжек в Бостоне.

Мама однажды проговорилась, что Перри очень похож на нашего отца, которого мы с братом совсем не помним. Он ушел, ничего не объяснив, пятнадцать лет назад. Маме говорить о нем — пытка, поэтому мы ни о чем ее и не спрашиваем. Мы с Перри давно уже не сомневаемся в том, что папашка просто-напросто бросил нас, но мама до сих пор любит его и, чтобы не говорить о нем плохо, предпочитает вообще ничего не говорить.