Око Ра - СветЛана Павлова

Око Ра

СветЛана Павлова

© СветЛана Павлова, 2017

ISBN 978-5-4485-4985-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Осирис, жрец-сем, принц Хаэмуас – говорит он: «О вы, жрецы-сем, верховные жрецы, знатные в храме Птаха… и каждый писец, умелый в знании, которые придут в храм этот, который воздвиг я для Аписа Живущего, которые увидят то, что начертано на этих стенах из камня великолепного… Никогда не создавалось ничего подобного… Боги, те, что в храме (изображения их), сделаны из золота с разными драгоценными камнями… Учредил я приношения для них ежедневные и праздничные, более тех, что когда-нибудь жертвовались. Я назначил ему жрецов и чтецов, тех, что восхваляют… и всяких слуг. Я построил великий ковчег погребальный перед храмом, а перед ним – великий алтарь жертвенный из лучшего белого известняка Туры с божественными приношениями и вещами всякими прекрасными… Помните имя моё, взирая на то, что сделано мною и сделайте подобное! О Апис-Сокар-Осирис, Великий бог, повелитель ковчега Шетаит, я – жрец-сем, сын царский (Хаэмуас)».1

1

Египет, 1224 год до нашей эры

Среди невероятно гладких стен лабиринта торопливо шёл мужчина шестидесяти пяти лет. Блики от его факела причудливыми рисунками блестели на гранитных стенах и потолке. Он постоянно оглядывался, иногда останавливался и боязливо прислушивался. Подол его длинной рубахи был в пыли, а непокрытая бритая голова блестела от пота. И лишь широкий воротник-ожерелье с подвесками из драгоценных камней с особой символикой свидетельствовали о том, что он не простой человек, а верховный жрец бога Птаха2. Его звали Хаэмуас3 – мудрец, чародей и провидец.

Где-то вдали раздался рык, переходящий в вопль. Мужчина вздрогнул, он остановился на перепутье, освещая входы трёх туннелей. Грозное рычание раздалось снова, но уже гораздо ближе. Хаэмуас бросил факел и принялся тушить его ногами. Вскоре его окружила тьма. Тут же потолок одного из ходов осветился слабым мерцающим светом. Мужчина бросился бежать.

– Беги! Беги жалкий раб! – эхом раздались слова, наполнив собой всё пространство вокруг. – Я знаю, что ты замыслил!

Трудно было понять, женский был голос или мужской, но злобный, пугающий, заставляющий встрепенуться все клеточки тела и разума.

– Ты нарушил свою клятву, жалкий человечишка! – раздалось вновь. – Око4 не спасёт тебя!

Хаэмуас подбежал к следующей развилке с пятью ходами и вновь остановился, стирая с лица пот. Напротив него, в темноте одного из ходов, светились два больших красных глаза.

– О владыка Атум-Ра5, вышедший из Ока великого Птаха! Я поклялся защитить Та-Кемет6 даже ценой своей жизни. – Он направил правую ладонь в сторону существа и проговорил: «Ра – да живёт он, а яд да умрёт, и яд да умрёт, а Ра да живёт. И равно – да живёт имярек, сын имярека, а яд да умрёт».7

Пламя, появившееся словно из ниоткуда, мощным потоком обрушилось на врага, но тут же застыло. Сквозь огонь как ни в чём не бывало прошла огромная львица.

Хаэмуас попятился и прижался к стене. Он понимал, что ему нет прощения, и всё же знал – иного пути нет. Слишком сильна была власть тех, кто наградил его этой силой.

– Ты забыл своё место, жалкий смертный? Вознамерился дерзить и приказывать?! – прорычала львица. – Как жаль, что я не уничтожила вас всех.

– О Хатор8, великая богиня-мать, ты призвана защищать людей, – жалобно проговорил жрец, опустившись на колени.

– Да. – Она устрашающе клацала зубами. – И наказывать за грехи.

– Люди несовершенны, моя госпожа. А вы несовершенны вдвойне. Вы не чувствуете намерений людских.

Хаэмуасу не было страшно, он знал на что шёл и чувствовал, что это его последние слова, смирившись с уготованной ему участью.

– Время сделает людей сильнее. – Львица подошла к жрецу почти вплотную.

– Всё так, моя госпожа, но тогда людям будут не нужны ваши знания, и вас навеки поглотит песок, – гордо ответил он. – Люди утратят не только понимание, но и суть. Время уничтожает, моя госпожа. Время – враг, а не друг. Можно поверить и принять, но нельзя изменить и исправить.

– Мы можем всё! – рыкнула она. – Ты первый, но не последний. Отныне я буду внимательней.

– Нет, госпожа, – взмолился он. – Не совершай ошибку. Ваше время ушло.

– Как и твоё, – оскалилась львица. – Отныне твоя Ка9 в небытие.

В ту же секунду львица набросилась на жреца…

2

Франция, Париж, 2013 год

В темноту устремились глаза, их тринадцатилетний хозяин едва соображал, где находится. Он учащенно дышал, постепенно понимая, что это был всего лишь сон. Он ощупал пол, пока под руку не попал коробок. Он чиркнул спичкой и зажег фитилёк маленькой свечки, осветив угол подвального помещения.

Мальчик откинул от себя старое одеяло, от которого воняло пылью, сыростью и бог знает ещё чем, облокотился на стену, стирая с лица испарину. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– Чёрт, как же холодно, – простонал второй голос.

Из-под другого конца одеяла показались заспанные глаза мальчика на год младше.

– Спали бы сейчас в тёплых кроватях, – вновь пробубнил он. – Чем тебе приют не по душе? Если нас поймают – попадёт обоим.

– Заткнись, Патрик, – ответил первый и недовольно глянул на друга. – Если тебя поймают, не вздумай меня выдать, а то в мумию превращу.

– Опять ты за своё. – Патрик сладко потянулся и зевнул. – Твои рассказы классные, только они на паранойю смахивают, я слышал, как наша психичка решила о тебе диссертацию написать.

– Меня от неё тошнит, – фыркнул тот, разворачивая пластиковый пакет с едой. – Давай есть, и надо уматывать отсюда. Уже метро открылось, станция недалеко.

Где-то рядом прогудел первый поезд, был слышен неразличимый гул человеческих голосов. Утренняя жизнь вступала в свои права. Патрик засунул руку в пакет, достал вчерашний бутерброд и откусил половину.

– Ты опять кричал во сне, – пробубнил с набитым ртом Патрик. – Скажи, Алекс, это действительно так страшно?

Алекс медлил с ответом, не спеша жевал свой бутерброд, запивая безвкусным напитком, бывшим вчера газированным лимонадом. Впрочем, отвечать ему не очень-то и хотелось.

Что это было – сны или реальность – он понятия не имел. И не у кого спросить, некому рассказать, чтобы не сочли психом. Сколько он себя помнил, так было всегда. В раннем детстве он боялся этих снов, был постоянным обитателем неврологической клиники, но врачи ничего не объясняли, а психологи ничего не понимали. В общем, вся эта больнично-научная братия с большими очками на носу разводила руками. С таким диагнозом его ни одна приёмная семья брать не хотела, а весь приют прозвал Чокнутым Имхотепом. Всё, что Алексу оставалось – это самому разбираться. Он стал записывать и зарисовывать свои сны и понял, что они относятся к Древнему Египту. Он начал изучать историю и литературу: сначала школьный учебник, мифы и сказки, а потом серьезные сведения и научные данные по египтологии.

Порой голова шла кругом от некоторых историй, которые странным образом переплетались с его никчёмной жизнью. «Просмотрев» очередной сон, он находил что-то подобное в ещё не прочитанной литературе. Поначалу он рассказывал обо всём штатному детскому психологу, но в итоге стал понимать, что ей это не очень-то и надо. А если и надо, то совсем по иному поводу. А статус подопытного кролика его не устраивал. В обиду он старался себя не давать, всегда бил первым, за что его уважали даже старшие ребята. А вот у дирекции приюта он стоял, как кость в горле. И очередной «карцер» – изолированную комнату – с радостью воспринимал как уютный уголок, чтобы подумать и почитать.

– А нас точно пустят в музей? – сомнительно спросил Патрик, не дождавшись ответа.

– Это общественное место, – улыбнулся Алекс. – К тому же у меня есть пропуск.

3

В музее на набережной Бранли10 было многолюдно. У входа пестрел большой стенд, с которого на фоне египетских пирамид улыбался мужчина, а надпись гласила: «Презентация книги Ника Хеллона «Саккара11 – мифы и реальность».

Фоторепортеры, снуя меж посетителей, щёлками затворами камер и ловили удачные кадры знаменитого исследователя древностей, стоящего за кафедрой с книгой в руке.

Ник Хеллон – сорокатрехлетний английский ученый-археолог. Он стал известным в основном благодаря своему отцу египтологу Джеку Хеллону, находки которого украшали стенды не только Британского музея и Лувра, но и многих известных музеев мира. Десять лет назад Джек Хеллон трагически погиб при раскопках в Саккаре, а его сын окончательно перебрался из Лондона в Париж, купил дом в пригороде и обзавёлся семьей.