Тринадцатые Звездные войны - Ларри Нивен

ТРИНАДЦАТЫЕ ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ

Ларри Нивен

ДАР ЗЕМЛИ

РАМРОБОТ

Рамробот был первым, кто увидел Маунт Лукиткэт.

Рамроботы были первыми разведчиками с миров, пригодных к заселению. Межзвездные исследовательские роботы, с неограниченными запасами энергии, которую они черпали из космического водорода, могли перемещаться в пространстве со скоростью, близкой к скорости света. Много лет назад Объединенные нации послали к ближайшим звездам рамроботов, чтобы отыскать планеты, пригодные для обитания человека.

Странно, что первые рамроботы не могли сами менять программу исследования. Например, рамробот Просион опустился весной на планету Мы Сделали Ее. Случись это летом или зимой, когда ось планеты направлена на ее звезду, робот бы заметил ветры, дующие со скоростью сто пятьдесят миль в час. Рамробот Сириус отыскал две небольшие, пригодные для обитания, зоны на Джинксе, но он не был запрограммирован на исследование других особенностей планеты. И вот рамробот Тау Цети приземлился на Маунт Лукиткэт.

На этой планете было пригодно для обитания только Плато. Остальная часть планеты представляла собой обжигающую черную пустыню, непригодную ни для чего. Плато было по площади меньше, чем любая планета, разрешенная Проектом Колонизации к заселению. Но межзвездный рамробот нашел точку, пригодную для обитания, и это было все, что он должен был узнать по своей программе.

Медлительные корабли с колонистами, которые следовали за рам-роботами, не были предназначены для обратного путешествия. Их пассажиры должны были где-то высадиться и остаться там навсегда. Вот так триста лет назад было заселено Плато Лукиткэт.

Воздушные полицейские кары гнались за бегущим человеком. Он слышал их вой, похожий на жужжание пчел летом. Нет, они слишком поздно включили моторы на полную мощность. Сейчас они мчались со скоростью сто миль в час — огромная скорость для такого небольшого пространства, как Плато Лукиткэт, но недостаточная, чтобы догнать человека, которому оставалось всего несколько ярдов до края.

Фонтанчики пыли поднимались перед беглецом. И, наконец, полиция решилась на то, чтобы повредить тело человека. И вот человек рухнул в пыль, как кукла, брошенная капризным ребенком. Одна нога у него вытянулась, но он пополз дальше с помощью рук.

Вот он дернулся еще раз, но продолжал карабкаться. На самом краю он увидел кар, пикирующий на него из голубой высоты.

Прикусив кончик языка, Иезус Пьетро Кастро нацеливал свой кар на бородатое, искаженное болью и гневом лицо. На дюйм ниже — и он врежется в утес, на дюйм выше — и он не попадет в человека, упустит возможность отшвырнуть его обратно на Плато. Он нажал сразу две кнопки газа...

Слишком поздно. Человек исчез.

Потом они стояли на краю и смотрели вниз.

Иезус Пьетро часто видел группы детей, которые стояли на самом краю и, полные страха и возбуждения, старались рассмотреть самое дно. Они подзуживали друг друга, заставляя подойти ближе, еще ближе... Ребенком он сам делал то же самое и до сих пор. помнил то ощущение страха и восторга, которое возникало в нем. Оно и до сих пор еще жило в нем.

На глубине сорока миль под клубящимся морем белого тумана скрывалась истинная поверхность планеты. Плато на Лукиткэт имело площадь равную всего лишь половине Калифорнии. Остальная часть планеты представляла собой черную печь, температура в которой была достаточна, чтобы расплавить свинец. У поверхности планеты плотность атмосферы в шестьдесят раз превышала плотность земной атмосферы.

Метью Келлер совершил самое худшее из всех преступлений. Он бросился с края Плато, унося с собой свои глаза, свои внутренние органы, свои мили кровеносных сосудов — все то, что могло быть использовано для замены износившихся органов других людей. Даже его ценность, как производителя, которой нельзя было пренебрегать в колонии, существующей всего триста лет, теперь была равна нулю. Может быть теперь только вода, которая есть в его теле, вернется на Плато в виде дождя в реки и озера, или в виде снега на большой северный ледник. А сейчас он уже, наверное, превратился в пепел на поверхности планеты на сорокамильной глубине.

А может он все-таки не упал?

Иезус Пьетро, Глава Полиции, с усилием отошел от края. Этот клубящийся бесформенный туман вызывал странные галлюцинации и странные мысли. Иезус Пьетро поймал себя на мысли, что когда придет его время, он предпочел бы тоже броситься вниз. А это настоящая измена.

Майор встретился с ним глазами явно неохотно.

— Майор,— сказал Иезус Пьетро,— почему этот человек убежал от тебя?

Майор развел руками.

— Он на несколько минут скрылся между деревьями. А когда он бросился к краю, мои люди не сразу заметили его.

— Как он добрался до деревьев? Скажи, почему твои кары не перехватили его раньше?

Майор колебался на долю секунды дольше, чем следовало. Иезус Пьетро продолжил:

— Ты решил поиграть с ним. Он не мог уйти от тебя, не мог скрыться, так что ты решил позволить себе немного позабавиться.

Майор опустил глаза.

— Ты теперь займешь его место,— сказал Иезус Пьетро.

Игровая площадка была засажена травой и деревьями. Посреди стояла карусель. Одноэтажное здание школы, выкрашенное в нежно-розовый коралловый цвет, окружало площадку с трех сторон. С четвертой стороны, за забором из деревянных столбов, увитых виноградной лозой, находился край Гамма Плато, откуда открывался вид на озеро Дэвидсона, расположенное на Дельта Плато.

Мэтью Лейф Келлер сидел под деревом и размышлял. Вокруг него играли дети, но они не обращали на него внимания. И дежурные преподаватели тоже не замечали его. Когда Мэт хотел остаться один, никто не подходил к нему.

Дядя Мэт исчез. Его судьба была до того ужасна, что взрослые даже избегали говорить о ней.

Полиция пришла в дом вчера вечером. Полицейские ушли, забрав с собой дядю, большого и доброго. Мэт знал, что дядю уводят в госпиталь, поэтому он пытался остановить этих огромных людей в форме, но они были суровы и неприклонны. Восьмилетний мальчик не смог уговорить их.

Через день должно было поступить сообщение об обвинениях против него, а также о том, каков будет приговор. Но теперь это уже не имеет значения. Дядя Мэт больше не вернется.

В глазах у мальчика защипало и он понял, что сейчас заплачет.

Гарольд Лиллард прекратил свою бессмысленную беготню, когда понял, что он давно бегает один. Ему было десять лет и он был довольно большой для своего возраста. Он всегда нуждался в обществе. Причем желательно, чтобы вокруг него были малыши, которыми