Сверхзадачи - Алекс Кроу

Сверхзадачи

рассказы

Алекс Кроу

© Алекс Кроу, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сверхзадачи

Я начал писать.

Как-то вдруг.

Неожиданно.

Написав что-то, я показал своё творение приятелю.

– А где сверхзадача? – спросил меня приятель.

Задумавшись об этом странном слове, я пошёл в библиотеку.

Узнав, что такое сверхзадача в творчестве, я долго не мог её

найти.

А когда нашёл, не мог от неё отвязаться.

Везде мне мерещились сверхзадачи.

Сверхзадачи не давали мне покоя.

Сверхзадачи мучили моё воображение.

Сверхзадачи подорвали моё здоровье.

Тогда я поставил цель – уничтожить сверхзадачу.

Но через какое-то время я понял, что цель – уничтожить сверхзадачу – сама становится сверхзадачей. Поняв, что начинаю сходить с ума, я лёг спать.

Мне снилось, что я Геракл.

И я сражаюсь с гидрой.

Гидру звали Сверхзадача.

И как только я отрубал одну из голов, на её месте отрастала новая.

Как только я уничтожал одну сверхзадачу, на её месте возникала новая.

Это продолжалось целую вечность.

Но вдруг!

Неожиданно мне пришла в голову мысль. И я выковал меч абсурда,

кольчугу белиберды и щит дадаизма.

Но тут я упал с кровати, проснулся и забыл, о чём думал.

Чёрная дыра

Лето. Письменный стол. На столе лежит только что выпотрошенная форель. Над ней уже кружат мухи. В комнате двое мужчин. Они негромко беседуют.

– Так Вы утверждаете, уважаемый Георгий Петрович, что не существует чёрных дыр? – спрашивает один из них, полный человек с бородкой.

– Чёрные дыры – это миф! – отвечает второй, длинный и худощавый.

– А я, – говорит полный, – говорю, что они есть! И в подтверждении моих слов могу доказать Вам это!

– Ну-ну, – ухмыльнувшись во весь рот, показывая пару гнилых зубов, начинает издеваться Георгий Петрович, – и каким образом Вы это сделаете?

– А вот, благоволите посмотреть сюда!

Полный человек берёт за хвост только что выпотрошенную форель и с размаху кидает её в стену.

На стене чёрной краской нарисован круг. Форель попадает в центр круга… и… исчезает.

– Вот! – торжествуя, говорит полный. – А вы говорили…

– Постойте, это как? – выпучив глаза, начинает тараторить худощавый, – так ведь не бывает!

– Я вас предупреждал, – улыбается полный. – Людям верить надо.

– Ведь это гениально! – восклицает Георгий Петрович, – вы только что открыли чёрную дыру! Это же Нобелевская, чёрт подери!

– Ну, – скромничает полный, – какая там Нобелевская…

Худощавый подбегает к нарисованному на стене кругу и начинает ощупывать его.

– Что такое? – озабоченно говорит он. – Ничего необычного, круг как круг. Что за фокусы? Где чёрная дыра?

– Никаких фокусов, любезный Григорий Петрович, – отвечает полный. – Если что-то попадает в чёрную дыру, то уже нет никакой возможности вернуть это обратно.

– Так где же дыра! – начиная раздражаться, вспыхивает худощавый. – Это просто стена с нарисованным на ней кругом! Вы что издеваетесь надо мной?!

– Ничуть не издеваюсь, – с улыбкой мартовского кота говорит полный, – чёрной дырой была форель…

Григорий Петрович смотрит на оппонента и выпивает два стакана водки.

Формула красоты

Лето. Письменный стол. На столе стоит кастрюлька. В комнате двое мужчин. Они негромко беседуют.

– Вот, драгоценный Георгий Петрович, – говорит один из них, полный человек с бородкой, – я изобрел формулу красоты.

– Да будет вам, – хмурясь, отмахивается второй, худощавый. – Я после вашей чёрной дыры в себя прийти не могу.

– Клянусь вам, любезнейший! – говорит полный. – Вы же знаете, я никогда не вру!

– Ваши бредни, – раздражённо шипит худощавый, – начинают меня утомлять. Я вам, прекрасный изобретатель, сейчас всю морду набью.

– А вы попробуйте мой эликсир, – сладко улыбаясь, говорит полный, – и всю вашу злобу как рукой снимет.

Полный берёт за ручки кастрюльку и начинает через марлю переливать бесцветную жидкость в стакан.

– Вот, – улыбаясь, говорит он. – Пейте до дна! Пейте и ничего не бойтесь!

Худощавый брезгливо берёт стакан и принюхивается.

– Что это? – гримаса брезгливости падает на его лицо. – Что за вонь? Черт разберёт, чем эта гадость только пахнет! Чего вы туда намешали?

– Я не могу рассказывать про все ингредиенты, – лукаво улыбаясь, говорит полный, – вот сперва опубликую своё изобретение, а уж потом…

– А я пить эту бурду не буду! – взрывается худощавый. – Не буду и всё!

– Ну и кому вы навредите? – насмешливо говорит полный. – Да и бог с вами, не пейте. Только и любви никогда не постигнете.

– А может, её и вовсе нет? – задумчиво говорит Георгий Петрович. – Вовсе нет… любви этой… и красоты тоже… я её не видел.

– Да видели! – радостно говорит полный. – Только забыли! И любовь свою первую и стихи, наверное, в юности писали и страдали.

– Страдал, – задумчиво, глядя в одну точку, говорит худощавый. – Её Викой звали, Виктория… победа. Победила она меня лет так двадцать тому назад.

Он выпивает стакан и продолжает.

– Вот сейчас всё так отчетливо вспомнил. И речку, и скамейку нашу. Мама её нас гоняла, не хотела, чтобы она со мной была. А мы друг другу клятву верности давали. Виктория… Она уже старенькая теперь, наверное. Чем вы мне напоили? Жестокий вы человек!

– — Ничего, – торжествуя, говорит полный. – Это просто смесь водки с дерьмом.

– Что?! – заорал худощавый. – А эликсир?

– Формула красоты, – нравоучительно говорит полный, – не в эликсире, а в качестве ваших воспоминаний и представлений о прекрасном. И ещё добавьте мечтательности и меланхолии, смятения чувств. Ну и вашей прекрасной души! Вот, дорогой мой Георгий Петрович, настоящая формула красоты! Или вы со мной будете спорить?

Худощавый посмотрел на своего оппонента, задумался и спорить не стал.

– Да и я тоже бы не стал. А вы?

Георгий Петрович. А я бог!

Лето. Письменный стол. За столом сидят двое мужчин, полный и худощавый, и тихо беседуют.

– А вы знаете, уважаемый Георгий Петрович, – говорит полный с улыбкой, – вчера вечером, моясь в душе, я понял, почему мне суждено величие. Я четко осознал, что я бог.

– Вы, дорогой мой, – хохочет худощавый, – вчера грибов переесть изволили. Вот вам мозг то и вспучило!

– Ну… – тянет полный, – а хотите, докажу?

– Опять чего-нибудь выкинете эдакое, – говорит худощавый. – Хватит с меня ваших фокусов.

– Помилуйте, мой друг, – говорит полный, – какие фокусы. Вот, извольте взглянуть.

Полный берёт чистый лист бумаги и рисует на нем человечка.

– Вот, благоволите! – довольно говорит он. – Я создал жизнь! Правда, пока в двух измерениях. Ну чем я не бог?

– Да, интересная игра, – соглашается худощавый, – можно в неё поиграть. Если вы бог, то я буду дьявол. Согласны?

– Конечно, конечно, – кивает головой полный, – и что вы собираетесь делать?

– Ну, человечек у вас один, и значит ему грустно. Вот я тут нарисую тоску. Немного дождя, старый, дряхлый, ссутуленный дом и издохший пёс у порога.

– Ага! Ну, а я в свою очередь, – оживляется полный, – нарисую ему любовь. Вот эта красавица очень спасет его от тоски.

– Ну и красавица! – фыркает Георгий Петрович. – Не могли посимпатичнее нарисовать?

– Сойдёт! – машет рукой полный. – И вот у нашего человека есть подруга! Нарисую весёлую свадьбу. А если есть женщина, то есть и дом, и уют, и всё прекрасно. Вот я тут солнышко пририсую.

– Какая карамельная идиллия! – со злостью говорит худощавый. – А болезней не хотите? Нарисую я вам кучу вирусов, заразы всякой и бедности.

– Ничего! У нас же есть любовь! Вот тут будет технический прогресс, пенициллин, антибиотики. А насчет бедности, нарисую я ему хорошую работу с достойной зарплатой.

– — У вас на всё есть козыри! – задумчиво говорит худощавый. – Вы вынуждаете меня на крайние меры. Вот вам война!

– А я его беречь буду. – Радостно замечает полный. – Он же верит в меня! Да и жена его любит.

– Хорошо, – озабоченно говорит Георгий Петрович, – я вижу, вас голыми руками не возьмешь. Ну не будь я дьявол, если не придумаю чего-нибудь. Я сейчас его искушать буду! Вот много женщин, алкоголь. И пусть его на работе повысят. Гордыни немного не помешает. Пусть он начнет задумываться, что жена его недостойна.

– Хитры вы, – задумчиво говорит полный. – Ничего, я ему сейчас испытание устрою. Урок, так сказать, преподам. Катастрофу сделаю. Пусть он в больницу попадет, а жена будет за ним ухаживать. Вот он и почувствует настоящую любовь.

– Какой же вы бог! – смеётся худощавый. – Вы ему сейчас увечья нанесли.

– Ничего, это для его же пользы, – смахивая набежавшую слезу, шепчет полный, – для его же пользы…