Случай на границе - Анатолий Ромов

Ромов Анатолий Сергеевич

СЛУЧАЙ НА ГРАНИЦЕ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

О пограничной службе, о славных делах часовых наших границ написано немало. Но, может быть, не каждый из тех, кто возьмет в руки эту книжку, со всей точностью представляет себе, что такое пограничная служба на море, как нелегко нести её — нести из месяца в месяц, ежедневно, ежечасно, и как при всей своей увлекательности и романтике трудна она и опасна.

Издавна у моряков сложился неписаный закон — если шторм на море, швартовы крепить намертво, иначе — беда. Но у морских пограничников свои законы. Именно в шторм, именно в самую ненастную погоду выходят в грозное море их маленькие неприметные корабли. Потому что именно в шторм, в дождь и туман пытается переползти границу всякая нечисть. Значит — надо быть начеку.

В документальной повести Анатолия Ромова «Случай на границе» рассказывается о повседневной жизни и о делах моряков—пограничников, о делах совсем обычных, будничных. Но в том-то и дело, что на морской границе, как верно подмечает лейтенант Мартынов, от лица которого ведется рассказ, нет, не может быть «обычных» дел. Каждая деталь, каждое событие, каким бы ни казалось оно на первый взгляд ординарным и маловажным, может иметь в службе на границе огромное значение, подчас решающее.

Написанная живо, увлекательно, с проникновением в жизнь и характеры моряков, в суть морской службы, небольшая повесть Анатолия Ромова обладает ещё одной несомненной ценностью — автор в ней ничего не придумал и не сочинил, это рассказ о настоящих, живых людях, о делах, случившихся совсем недавно. Уверен, что книга эта будет прочитана с большим интересом и принесет немалую пользу своему читателю.

Вице-адмирал А.Т. КАРАВАЕВ

ВСЕГДА НА ПОСТУ

Есть такая служба, которую несут в любое время года, в каждый час суток и при любых обстоятельствах. Есть такие люди, которые всегда обязаны быть начеку, не покидать пост и стоять до конца, что бы ни случилось…

Люди эти называются пограничниками, а служба — охраной государственных границ СССР. Служба эта нелегкая, опасная, ответственная. Служба эта неуютная. Взяв автоматы, покидает заставу, уходя в ночь, туман, пургу пограничный патруль; подняв по тревоге экипаж, уходит в штормовое море маленький сторожевой катер. Нет выше и важнее задачи, чем задача людей, несущих эту службу, ибо задача эта — охранять счастье и мир родной земли, охранять наш с вами труд и покой.

В этом году советские пограничники празднуют своё сорокапятилетие. С самого начала своего создания наши пограничные войска с честью несли службу, зорко стерегли государственную границу; надежно охраняют они её и сейчас. Граница на замке.

Да, на границе спокойно. Но спокойствие это дается нелегко; оно — результат напряженного труда многих и многих тружеников границы. Именно тружеников и именно труда — сурового, требующего немалых знаний, множества навыков, умения, силы, ловкости, а главное — железной воли и беззаветной храбрости. Все эти качества и воспитывает замечательная школа жизни — пограничная служба.

Раньше мне довелось служить на морской границе; потом, работая журналистом, я немало недель провел на погранзаставах и в морских отрядах. На границе я увидел, что службу здесь несут замечательные люди, простые, смелые, сильные душой; действительно лучшие из лучших. Лейтенант Владимир Мартынов — один из них. С ним я встретился, хорошо его узнал, с ним провел немало дней на границе; вместе мы выходили в море, бороздили морские «квадраты». Материалы и записи, оставшиеся от этих встреч, события, произошедшие на границе, и легли в основу документальной повести «Случай на границе». Этот рассказ о морской пограничной службе я решил вести от первого лица.

Всё, о чем расскажет вам Владимир Мартынов, произошло в действительности.

АНАТОЛИЙ РОМОВ

Всё началось так…

На складе я получил обмундирование. Черные брюки, черные ботинки, синий китель, мичманку, белую сорочку, перчатки. И погоны. Два золотых прямоугольника с узенькой черной полоской посредине, обшитые по краям зелеными кантиками. Они, эти зеленые кантики, решительно меняли теперь всю мою жизнь. В течение нескольких минут они превращали меня, известного и маме, и товарищам, и девушкам как просто Володька, или Володенька, или в лучшем случае Володя, в офицера пограничных войск СССР, штурмана морских погранчастей, лейтенанта Владимира Мартынова. Это получилось как-то удивительно просто и в то же время очень неожиданно для человека, прожившего на земле двадцать один год.

Я ещё не очень точно представляю себе, что такое служба в пограничных войсках. С этим неясным представлением, с тщательно упрятанными во внутренний карман комсомольским билетом, дипломом и направлением в часть да ещё, пожалуй, с чрезмерно горячим желанием скорее стать своим человеком в этом таинственном для меня краю нашей земли, который зовется государственной границей, я еду на Балтику. Это происходит поздней осенью, в ноябре 1961 года. Я ещё не знаю, какие испытания ждут меня, не знаю, что через несколько месяцев мне придется с пистолетом в руке в красном спасательном жилете спрыгнуть на палубу корабля-нарушителя. Нет, ничего этого я пока не знаю. Я только могу, наблюдая из окна вагона за блеклыми осенними пейзажами и аккуратными мысами Прибалтики, вспоминать прошлое, и то не всё, а самое главное — то, что прочно удержалось в памяти…

В Удельной идет дождь

В Удельной идет дождь. Типичный подмосковный, пахнущий мокрой землей, прелью, подмокшими шпалами и чуть-чуть гарью костров, что жгли перед дождем на приусадебных участках. Я стою на полустанке и внимательно оглядываю людей, растянувшихся неровной толпой по краю платформы. Ждут поезда, и мне нельзя упускать из виду троих — пожилого мужчину в светлом плаще и с чертежным рулоном под мышкой, девушку с мило вздернутым носиком — она почему-то не открывает зонт, а держит его в руках, и старушку с кошелкой, из которой торчат батоны. Мне надо заметить, в какие вагоны эти трое сядут, запомнить и даже, если я не полагаюсь на память, описать потом их точные приметы. Поезд должен подойти с минуты на минуту…

Начинается осень; я учусь в девятом классе и живу под Москвой, в Удельной. Мне шестнадцать лет. Я всё взвесил и решил: дорога выбрана — я буду учиться на пограничника. Поэтому я стою на платформе и тренирую свою память на наблюдательность.

Не думайте, что это игра — стоять на платформе. Это очень серьезно. Настолько серьезно, что об этом не знает никто — ни друзья, ни родные.

Мама, например, убеждена, что я должен поступить в МГУ, на геофак. Но я уже давно решил по-иному…

Зимой на Дальнем Востоке погиб офицер пограничных войск Владимир Мартынов, мой отец. Его судно, возвращаясь с ответственного задания, потерпело аварию и пошло ко дну. Отца удалось подобрать и доставить на берег, но спасти не удалось: он умер в госпитале…

Трудно вспоминать об этом, ещё труднее рассказывать. Но этого я никогда не забуду…

Пограничником был не только мой отец, но и дед, Кирилл Мартынов. Так мог ли я отступить от семейной традиции?

Перед экзаменами на аттестат зрелости я послал документы в Ленинград, в приемную комиссию военно-морского пограничного училища. И скоро получил вызов на экзамены.

Мама об этом не знала. Пограничники, друзья моего отца, по моей просьбе «подготовили» её к этому известию. Но до самого последнего момента, до моего отъезда в Ленинград, она надеялась, что я буду поступать в МГУ.

И вот я в училище. Годы учения, практика на кораблях, учебное плавание вокруг Европы…

И всё это уже в прошлом. Всё это только в памяти. А я сижу у вагонного окна, слежу за уплывающими назад прибалтийскими лесами, и мне уже не хочется вспоминать. Мне хочется думать о будущем…

Мозги не проверяются

Другой поезд. Другой встречный ветер. И другой, совсем другой человек стоит у вагонного окна. Он ничем не отличается от остальных пассажиров. Столько же, как и другие, стоит у окна в коридоре, меланхолично разглядывая взмокшие и озябшие осенние деревья. Не чаще, чем все, ходит в вагон-ресторан и, возвращаясь оттуда, не больше остальных курит, деликатно выпуская дым в сторону от соседа.

По виду, по движениям, по односложным ответам нельзя определить ни его характера, ни точно возраста, ни того, о чём он думает. Он ничем не примечателен — больше сказать нечего. Обычный турист. Об этом сообщают проездные документы, путевки и билеты, которые вежливо и внимательно просматривают советские, польские, немецкие проводники, таможенники, пограничники на всем пути следования поезда Москва — Берлин.

Минск… Брест… Варшава. Чем ближе к Берлину, тем спокойнее и неприметнее человек. Только курит он чуть чаще, и, если внимательно следить, у него больше стали пересыхать губы. В чернеющем стекле смутно отражается его лицо. Абсолютно никаких примет. Разве только чуть заметный шрамик возле левой брови у виска — след драки в далеком детстве. Через несколько месяцев эта примета будет размножена, её повторят десятки фотографий…