Большой футбол Господень - Михаил Чулаки

Вадим объяснил с полным убеждением:

– Бог был за нас!

И отстали – и писатели, и свидетели.

Свои фанаты тоже потом подходили:

– Что, Волоша, вратарь-то ихний – купленный? Знал, когда на ровном месте завалиться?

Но Вадим отвечал со всей убежденностью:

– Бог был за нас.

И – больше никаких вопросов.

Ничего уже не изменишь, вот что странно.

Всемогуще, конечно, Оно – Божество, Творческое Начало Вселенной.

Но – просвистел маленький судья, закончил игру – и само Господствующее Божество уже не может изменить результат, всё подписано и подшито к истории. Что произошло – то уже окончательно произошло, затормозить время, а тем более – повернуть вспять Божество ни в малой степени не властно. Какие после этого могут быть разговоры о всемогуществе? Было бы Оно всемогуще – дергало бы время туда и обратно.

Самодовольные люди сказали давным давно – гордые тем, что нагромоздили каменные горы: «Даже время боится пирамид!»

Ничего время не боится. Ни пирамид, ни самого всемогущего Господствующего Божества, сотворившего целую Вселенную! Так чего стоит всё Его всемогущество, если останавливается перед потоком времени, перед писком любого комара, захваченного этим невозмутимым потоком?!

Да что перед потоком – перед малейшим ручейком времени, текущим через постепенно освобождающийся от зрителей стадион.

Муса в гневе выключил телевизор. Гордому горцу не найти справедливости в подлом русском государстве! Купленный вратарь даже не стыдится, что на глазах у всех отдал игру.

Русские вообще – бесстыдные. Их женщины раздеваются открыто, торгуя своими прелестями. Их мужчины напиваются по-скотски и выворачивают на людях хоть желудки, хоть души. Да у них и не отличить душу от желудка. Разве это души?! Жирные обрубки, похожие на шматы поганого свиного сала. Настоящие бессмертные души расцветают только у верных рабов Аллаха. Хотя и Аллаху многие служат лицемерно. Развелись такие даже здесь среди прекрасных гор этой праведной земли.

Но Аллах победит! Победит окончательно, изведет под самый корень этот проклятый род. Русские уже были позорно биты, когда попытались снова завоевать гордую Ичкерию. И это знак: знак грядущей полной победы.

Но каждый обязан выполнить свой долг, чтобы приблизить победу. Муса – выполнит.

Несколько планов громоздились в его голове. Похитить какого-нибудь министра или депутата из тех, которые охотно кружатся вокруг Чечни – словно стервятники. Устроить большой фейерверк – так человек на сто. Устроить здесь рядом – или добраться до самой Москвы. Не все сразу – но дела будут! Муса радостно ощущал в себе достаточно сил, чтобы совершить великие подвиги во славу Аллаха и ради будущего Его торжества над всем миром.

Он встал и крикнул, чтобы привели коня. Сюда наверх в тайное логово не проехать на кяфирских машинах. Кяфиры вообще сильны только своей техникой и слабы сами собой. Сюда привезет только верный конь. А кяфиры давно уже не умеют сидеть в седле. Разве они – мужчины, если не держатся в седле?!

В какой-то степени Игнатий Игнатьевич признает только благородный индивидуальный спорт: бег или лучше конные скачки, потому что мчаться во весь опор – занятие больше уместное лошади, чем разумному человеку. Но все-таки – древние греки тоже бегали и гонялись на колесницах. Физическая культура – тоже отчасти культура. Хотя, конечно, живопись выше.

Или театр. Вообще – высокие искусства.

Но склонность Дениса к вульгарному зрелищу приходилось все же терпеть. Хорошо хоть, что сын пока не ходит с толпами дураков и хулиганов, уродливо называемых фанатами. С толпами футбольных фанатиков, выражаясь правильно.

И то, что жена не то что бы одобряла, но готова была мириться с футбольными интересами их сына, тем более доказывало, что интерес этот пустой и вредный.

Игнатий Игнатьевич работал и старался не слышать и не слушать за дверью футбольный навязчивый шум. Только спрашивал пару раз с тихой надеждой:

– Ну скоро они там?

– Сейчас папа! Скоро кончится!

– Ну, слава Богу.

В надежде на скорое окончание варварского зрелища Игнатий Игнатьевич даже прислушался, что там говорят – и расслышал фразу, сказанную уже после игры.

– Бог был за нас!

Игнатий Игнатьевич, конечно же, верующий. Убежденный нововер. Долго он не предавал религии должного значения, но наконец просветился. И даже настолько просветился, что стало искренне казаться, будто веровал он всю жизнь – только не решался признаться в этом при господстве безбожной власти.

Ну понятно же Игнатию Игнатьевичу, что не верить в Бога нельзя. Точнее, в христианского Бога. Ещё точнее – в православного. Все остальные варианты веры – досадные заблуждения.

Но тем кощунственнее прозвучала фраза этого футболиста: Бог был, видите ли, за них! Досуг Ему интересоваться такими игрищами. Почти что бесовскими. Во время постов следовало бы запрещать.

Настолько возмущен был Игнатий Игнатьевич, что не удержался от комментария:

– До чего дошли! В дурацкие свои игры Господа Бога вмешивают. Будто у Него других дел мало!

– А какие у Него другие дела, у Господа Бога? – спросил Денис, притворяясь наивным.

– Ну – какие. Понятно – какие. Важные. Война. Чтобы наши победили.

– Значит наши всегда побеждают?

– Не всегда, конечно. Иногда Бог попускает – за грехи наши, и чтобы страх Божий помнили. Но когда самая главная война – Отечественная, тогда мы всегда побеждаем. С нами Бог потому что.

– А ещё что делает Бог? Курс бакса устанавливает?

В школе все они теперь только про баксы думают!

– Ну – курс. Может – и курс. Когда это важно. До копеек, наверное, нет, тут биржа сама, но в общих чертах. Когда это важно для всей экономики.

– Значит, до копеек – люди, а свыше рубля – Бог?

Вот такие развязные растут – с наглыми вопросами в голове.

– Когда надо тогда и устанавливает. Основные показатели.

Чуть было не добавил: «Макроэкономические».

– А чтобы понравиться девочке – тоже Бог помогает?

– Ну девочке – дело мелкое. А когда настоящая любовь – да. Бог это любовь.

– А как узнать, когда мелкое дело, а когда – нет? Когда уже любовь, которая от Бога? Может, я с первого класса, на всю жизнь? А взрослые тоже – женятся, как будто любовь, а потом разводятся. Значит, ошибся Бог?

Денис серьезно спрашивает, не провоцирует, раздражаться на него нельзя. Но детские вопросы – самые трудные. Хотя он уже не совсем ребенок. Но играет под младенца: вопросы как у первоклассника.

– Бог не может ошибаться, это уж ты, милый мой, запомни свято! Люди ошибаются, не понимают воли Его!

– А чего ж Он объясняет плохо? Некоторые училки хорошо объясняют, а другие – плохо. И разные Боги – тоже?

Игнатий Игнатьевич и на такое богохульство – сдержался.

Даже усмехнулся, глядя на щенячью самоуверенность своего отпрыска:

– Ты бы подумал, имеешь ли ты право спрашивать, и желает ли Бог отвечать на твои вопросы?

– Только плохой учитель боится, когда ему задают вопросы. У нас была такая анатомичка – сразу начинала орать: «Завучу доложу! Директору!» Так что – хорошо учит Бог или плохо?

– Хорошо. Просто люди извращают. Конечно, когда они Его Аллахом, например, называют, тогда и понимать могут неправильно то, что Он объясняет.

– Ну а почему же Он не вразумит так, чтобы понимали правильно? Значит, Он все-таки плохой учитель, как наша анатомичка?

Что за нелепость – с ребенком какие-то богословские прения. Теперь есть в школе факультативный «Закон Божий», пусть им батюшка и объясняет. Хотя если родной сынок вылезет в классе с такими вопросами, стыда не оберешься. Батюшка подумает, Денис такого набирается в семье. А где он набирается, интересно? Во дворе с мальчишками не гуляет. В школе, конечно. В школе черт знает о чём говорят. Сначала разводят развратные мысли, а потом попускает Бог, чтобы наркотики продавали прямо в уборной! Страшно ребенка в школу отпускать.

Денис посмотрел на отца и вдруг сказал совсем по-детски – сказал то, что совсем не нужно было говорить, потому что глупо говорить несбыточные вещи:

– А я знаешь, чего хочу, папа? Хочу чтобы были у меня маленькие человечки. Как лилипуты. Много. И я бы из них сделал команды, чтобы они разыгрывали собственное первенство. Был бы у меня свой футбол. И я бы один смотрел сверху. Собрал бы самых сильных в «Зените», и мой «Зенит» был бы чемпионом Денисии.

– Хорошо, я тебе куплю настольный футбол, – растерянно сказал Игнатий Игнатьевич.

Подумал же при этом, что такая нелепая мечта немножко похожа на сумасшествие: совсем живые человечки, но ростом с лилипутов из книжки. Мало ему сумасшедшей жены, так неужели и в сыне проснется наследственность?!

– Не-ет, там они железные и нужно просто крутить и дергать рычаги, а я хочу, чтобы совсем живые, только ростом с лилипутов. Не цирковых, а настоящих, которые связали Гулливера. И играли бы сами, а я бы смотрел сверху. А вовсе бы не за рычаги дергал.