Птица обрела крылья - Анна Морион

привязанный к седлу его коня: он перевел взгляд с убитой лисы на бледное лицо супруги и едва заметно усмехнулся. Робость Вивиан и ее открытое отвращение к одному из его любимых занятий задели его гордость. Молодой человек считал, что Вивиан должна была поддерживать его интересы, как это делала его кроткая заботливая мать по отношению к своему супругу. Развернув коня, Джереми направил его туда, где смирно стояла лошадь его возлюбленной жены.

– Я никогда не задавал тебе этот вопрос, моя дорогая, – поравнявшись с Вивиан, с улыбкой спросил Джереми. – Ты говоришь мне: «любовь моя», но любишь ли ты меня?

– Какой вопрос! – наигранно весело ответила его супруга, но затем ее лицо посерьезнело: – Признаюсь, когда ты сделал мне предложение, у меня не было к тебе нежных чувств, но я знала, что полюблю тебя. Так оно и случилось, любовь моя. Я люблю тебя.

– Докажи мне это. – Улыбка исчезла с лица молодого Уингтона. – Принеси мне мою добычу.

По спине Вивиан пробежали холодные мурашки. Она непонимающе смотрела в полное спокойствия и решительности лицо супруга и не могла найти слов для ответа.

– Но для этого у тебя есть собаки, мой дорогой, – наконец, смогла выдавить из своего горла девушка.

– Я желаю, чтобы это сделала ты. Ну же, мой ангел. Это не так страшно, как ты думаешь.

Вивиан сглотнула, но не шелохнулась.

– Джереми, ты знаешь, как я отношусь к охоте… – начала было она.

– Пока ты не сделаешь то, о чем я попросил, домой мы не вернемся, – перебил супругу Джереми.

Тон мистера Уингтона был вкрадчивым, но твердым. Он знал, что говорил и был готов выполнить свою угрозу. Вивиан чувствовала это всем своим естеством.

Ни слова не говоря, девушка послушно спешилась и медленно направилась к мертвой лисе. Ее губы дрожали от обиды, а глаза вновь повлажнели от слез жалости к этому рыжему пятну, еще недавно бегающему по лесу и наслаждающемуся теплыми летними днями.

Подходя к добыче супруга, который с довольной улыбкой пристально следил за ее действиями, Вивиан вдруг осознала: она боится не только ночей с Джереми, но и каждую минуту, проведенную с ним. Это был почти животный страх. Ее тело было словно натянутая стрела, которая грозилась порваться в любой момент. Но самое ужасное, что было в звании миссис Уингтон – это то, что Вивиан поняла, что вышла замуж за тирана. За мужчину, который в своей всепожирающей любви и страсти к ней ревнует ее даже к лакеям и не отпускает одну даже к Шарлотте.

Подойдя к мертвой лисе, Вивиан с жалостью и тоской в сердце окинула взглядом маленькое пушистое тело, забрызганное кровью. Девушке хотелось упасть на колени и зарыдать. Рыдать во весь голос. От ужаса. От жалости. От ненависти к себе и тому, кому она продала себя.

– Поторопись, любовь моя. Дома нас ждет горячий ужин, – услышала она мягкий голос своего супруга.

– Да, дорогой… Конечно, – найдя в себе силы ответить, сказала Вивиан.

Она присела рядом с убитым зверем и машинально погладила его по голове, желая успокоить, как мать свое объятое ужасом и агонией смерти дитя. Затем она взглянула на свою светлую перчатку, покрытую кровью, и с криком ужаса отпрянула назад. Упав на спину, Вивиан поспешила встать на колени, и ее тут же стошнило.

Глава 4

– Фрёкен Сэлтон! Вам пришла почта! – В комнату вошла горничная Сара. – Посыльный Уингтонов только что привез! Он ждет ответа, – добавила она, подходя к хозяйской дочке и протягивая ей конверт.

– Спасибо, Сара. Он ничего больше не передал? – с надеждой спросила Шарлотта, быстро разворачивая белую мягкую бумагу.

– Ничего, фрёкен… Только это, – ответила Сара. – Я могу идти, или что еще прикажете?

– Нет, ты свободна, – пробормотала Шарлотта, задумчиво читая то, что написала ей ее лучшая подруга, которая, однако, не появлялась в ее доме уже два месяца.

Девушки вели активную переписку, получая и отправляя друг другу письма и записки несколько раз в день, но Шарлотте этого было мало: она скучала по тем немногим дням, когда Вивиан жила в Лиллехусе. В те дни подруги были не разлей вода: та, что вставала раньше, будила другую, и девушки проводили вместе весь день, с утра до вечера, и расставались лишь, когда наступала пора ложиться спать. Но с тех пор, как Вивиан стала замужней женщиной, все круто изменилось. Так круто, что Шарлотта отчаянно желала увидеть ее и готова была приезжать к ней каждый день, но на каждое: «Могу ли я приехать к тебе, моя дорогая? Мы так давно не виделись!», девушка получала от Вивиан: «Увы! На этой неделе мы ужасно заняты» или «Я неважно себя чувствую. Надеюсь, скоро увидеть тебя, моя дорогая подруга!».

Письма Вивиан были теплыми и полными дружеского участия, но из души Шарлотты не уходила горечь. Горечь разлуки и чувства, словно теперь между ней и подругой была тонкая, но крепкая стена.

«Возможно, это моя вина! Не нужно было рассказывать ей о том, какие слухи ходят о ее супруге! Нужно было молчать, а не ранить ее нежную душу! Да и ведь Джереми был таким до того, как женился на ней! Брак изменил его в лучшую сторону… Я надеюсь. Ведь как светятся его глаза, когда он смотрит на Вивиан! Это настоящая любовь! Думаю, я обидела ее, передав эти грязные слухи… Что ж, мне остается только пожинать плоды собственной глупости!» – с отчаянием подумала Шарлотта, вновь получив от подруги: «Увы, кажется, я подхватила простуду и не выхожу из своей спальни».

Осторожно сложив записку, девушка поднялась в свою спальню и положила ее в ящик своего письменного стола, в котором она хранила всю корреспонденцию от подруги.

«Но мне нужно ответить ей… Ума не приложу, что я могу написать, если с того момента, как она вышла из церкви новой миссис Уингтон, моя жизнь превратилась в сплошную скуку… А я ведь думала, что отныне буду проводить у них целые дни! И родители до сих пор не вернулись… Я осталась совсем одна в этом огромном не приветливом городе!» – Шарлотта села за стол, положила перед собой чистый лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу и написала: «Надеюсь, что скоро тебе полегчает. Признаться, я сама немного кашляю, но Сара готовит для меня мой любимый горячий чай с лимоном и сахаром. Моя дорогая, я скучаю по тебе. Молю Бога, чтобы он дал нам возможность увидеться. И, я уже много раз говорила это, но повторю и сейчас: если у тебя на душе есть, чем поделиться, прошу, поделись со мной, потому что мне вдруг стало казаться, что ты отдаляешься от меня. С каждым твоим письмом, с каждой твоей запиской. Пожалуйста,