Юнг и Паули - Дэвид Линдорф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[На вопрос] «Существует ли на самом деле разделение человеческого общества на правую и левую стороны?» сновидец отвечает: «Существование левого не противоречит существованию правого. Обе стороны есть в каждом из нас. Левая — зеркальное отражение правой. Когда я ощущаю себя как отражение в зеркале, я в согласии с собой. [Существуют] симметричные и односторонние люди. У односторонних есть либо правая, либо левая сторона. Они всё ещё пребывают в детском состоянии»[71].
Согласно западной традиции, правая сторона — это сознание, а левая — бессознательное. Это соответствует древнему подозрительному отношению к левшам, считавшимся ненормальными, и так же относились к самому бессознательному[72].
Учитывая мнение Паули о превосходстве интеллекта, обретение знания о том, что переоценивание правой, сознательной стороны приводит к «детскому состоянию», должно было стать для него шоком. В 1957 году Паули рассматривал этот сон как предсказание своего увлечения наукой в ущерб иррациональной стороне личности. Как и Юнг, Паули чувствовал, что сны могут иметь множество значений, и их смысл полностью раскрывается лишь со временем.
Далее следует сон-амплификация первого сна серии, в котором Паули уходит в чужой шляпе:
Актёр бросает свою шляпу о стену, и она, расплющиваясь, принимает вид [окружности с восемью спицами и чёрным кругом посередине][73].
Шляпа превращается в мандалу, и становится ясно, что «чужая шляпа» из первого сна олицетворяла самость, высшую личность Паули. Самость была чуждой для Паули, пока он был «актёром» — играл роль, подходившую его интеллектуальной персоне. Чёрный центр можно связать с нигредо, алхимическим состоянием «черноты», изначальным материалом для создания философского камня. Теперь задачей Паули было отыскать свет в этой тьме.
Чтобы достигнуть этой точки, Паули пришлось вытерпеть те страдания, которые всегда сопутствуют процессу осознания низшего уровня личности. Сон, предшествовавший только что описанному, разъясняет ситуацию:
Разговор с другом. Сновидец говорит: «Я должен двигаться дальше, с образом Христа, истекающего кровью, передо мной, и упорно продолжать своё освобождение»[74].
Сон говорит о необходимости открыть истинную самость, даже если придётся пожертвовать склонностью к раздуванию своего эго. Это приведёт к исследованию тёмного центра личности, изображённого на мандале. Однако такое столкновение с тьмой было более сродни алхимическому подходу к бессознательному, нежели христианскому.
В следующем сне начинается исследование тёмного центра:
Вокруг тёмного центра видны очерченные светлым изогнутые линии. Затем сновидец оказывается в тёмной пещере, где идёт битва между добром и злом. Но присутствует также всеведущий правитель. Он надевает кольцо с бриллиантом на безымянный палец левой руки сновидца[75].
Свет вокруг тёмного центра показывает, что этот центр начинает открываться сознанию. Тёмная пещера — лоно, из которого на свет появляются архетипические образы. Внутренняя борьба теперь чётко изображается как битва между добром и злом, великий конфликт противоположностей, существующий веками. Человек, стремящийся к индивидуации, должен достичь их примирения, памятуя о том, что суждения о зле и добре зачастую субъективны.
Парадоксально, но на уровне самости и в природе противоположности едины. Только сознание различает добро и зло, как сказано и в Книге Бытия. Во сне это подчёркивается присутствием «всеведущего» правителя. Он «над добром и злом». Надевая кольцо на левый безымянный палец Паули, он подтверждает обет, значение которого проясняется в более позднем видении, где «кольцо поведёт [Паули] в долгое путешествие на восток»[76], внутреннее путешествие.
Дом собраний
Мы завершаем эту главу описанием сна и видения, необычайно важных для индивидуации Паули. Их можно рассматривать как «религиозный опыт», изменивший его отношение к жизни. Полностью описание сна звучит так:
Я подхожу к странному, мрачному зданию — «Дому собраний». На заднем плане горит множество свечей, установленных в особом порядке, с четырьмя возвышениями. Снаружи, у дверей, стоит старик. В здание входят люди. Они молча собираются внутри и стоят без движения. Человек у дверей говорит: «Выйдя отсюда, они очистятся». Я захожу в здание и ощущаю превосходную концентрацию. Затем голос произносит: «То, что ты делаешь — опасно. Религия — не пошлина, заплатив которую, можно избавиться от женского образа, ибо от него нельзя избавиться. Горе тем, кто использует религию, чтобы заменить другую сторону жизни души; они заблуждаются и будет прокляты. Религия — не заменитель; её нужно прибавить к другим занятиям души как окончательное завершение. Породи свою религию из полноты жизни — лишь тогда ты будешь благословен!» Пока голос произносит последнюю фразу, я слышу вдали органную музыку. Она чем-то напоминает «Музыку огня» Вагнера. Выходя из здания, я вижу горящую гору и чувствую: огонь, [который нельзя погасить], — священный. (Бернард Шоу, Святая Иоанна: «огонь неутолимый есть святой огонь»)[77]
Паули не был религиозен в традиционном смысле этого слова; сон обращается к тому, что можно называть религиозной позицией — её воплощает голос. Сон показывает, что Паули был склонен уходить в себя, находя успокоение в своих снах и оставляя проблему полной жизни на бессознательном уровне. Однако голос строго говорит ему, что жизнь бессознательным — не замена «другим занятиям души» и предупреждает, что с таким неверным отношением он будет «проклят». Только «в полноте жизни» Паули следует искать свою религию.
Паули покидает «Дом собраний» вдохновлённым. Он слышит «Музыку огня» Вагнера, видит горящую гору и произносит: «Я чувствую: огонь, который нельзя погасить, священный». Юнг предлагает свою оценку сна: [Паули] пришлось признать непостижимый, сверхъестественный характер своего опыта. Он должен был понять, что «огонь неутолимый есть святой огонь». Согласно Юнгу, это было «sine qua — необходимым условием — его излечения»[78].
Опыт бессознательного заставил Паули отойти от привычного представления о том, что всё в жизни можно объяснить с помощью одного лишь интеллекта. Физика привела его к заключению, что Вселенная — больше чем механизм; суть её невозможно понять разумом. Понимание того, что материя не всегда рациональна, однако, не повлияло на его убеждённость в господстве интеллекта. В конце концов, разве не интеллект создал саму науку о материи? Понадобился всесокрушающий опыт бессознательного, религиозный опыт, чтобы убедить Паули, что в самой жизни присутствует иррациональная составляющая. «Неутолимый огонь» открыл ему внутренний мир, находящийся за гранью рационального понимания, осветив тёмный центр.
Мировые часы
После сна о «Доме собраний» Паули посетило чрезвычайно отчётливое видение при пробуждении, оставившее
