Прошлое в настоящем - Иван Парфентьев

— Была вчера в парке? — спросил я.

— Была, вас ожидала, а вы, оказывается, научились обманывать.

Ночью я долго думал: какие струны мог продавать Дегтярев. И мне пришла в голову мысль, что по глупости Дегтярев платину не отличил от струн и продавал ее, как обычные струны, не подозревая, что в его руках богатство. Сейчас я сидел и думал: а что, если в упор спросить Зою про струны?

И решил.

— Скажи, пожалуйста, а какие такие струны продавал вчера Васька? Не платину ли, что украл на заводе?

— Никаких струн я не видела, честное слово даю.

— Ну, а если не видела, я тебе напомню. Он показывал эти струны Маркову, и там были вы. Может, позвать сюда Маркова?

— Я не видела, — снова, уже менее уверенно, соврала она.

— Что же, придется садиться в тюрьму, ничего не поделаешь, Зоя.

— За что в тюрьму?

— Как за что? За струны! Ведь они семьдесят пять тысяч стоят.

— Вы не имеете права, — заплакала она. — Я буду жаловаться!

— Нечего плакать, коль виновата. Ключ Ваське давала?

— От чего ключ? — всхлипывая, переспросила она.

— Не от своей квартиры, конечно, а от сейфа.

На этот вопрос Зоя ответила резким отказом и разревелась пуще прежнего. Я попросил ее обождать в коридоре, а сам остался один в кабинете. Струны не давали мне покоя. Неужели я ошибся? Нет, я не мог так ошибиться. Да и Марков вчера разговаривал загадочно. Ошибся не ошибся, но я приказал Зою отправить в КПЗ.

Я сидел и думал о краже, когда позвонил Марков.

— Привет. Ты один? — послышалось в трубке.

— Один. А что?

— Понимаешь, совесть мучает, давно хотел тебе рассказать, что Дегтярев с Мишкой еще дней десять назад договорились «треснуть» кассу. Вот они ее и «треснули». Там на заводе Зойка кассиршей работает.

Я слушал Маркова, и как мне ни было жалко его, но помочь ему я ничем не мог.

— Знаешь что, Саша, — сказал я. — Сам иди к Туманову и все ему расскажи, так будет лучше.

— Я боюсь, иди сам доложи, — надрывным голосом сказал Марков.

«Неужели Саша предатель, — думал я. — Как можно знать о краже и молчать? Мы ищем, а он знал еще до того, как ограбили кассу, что ее ограбят».

— Не хочешь к Туманову идти, — сказал я, — иди к Жакову — натворил, расхлебывай.

— Не пойду, — наотрез отказался Марков.

Я спрятал папку в сейф и поднялся на второй этаж к Туманову.

— Можно, Александр Алексеевич?

— Входи. Что-нибудь новое есть?

— Да, товарищ начальник. У нас в уголовном розыске работает предатель.

— Кто? — с раздражением спросил Туманов.

— Марков, — сказал я.

— А какие у вас есть основания, чтобы так заявлять о своем товарище по работе?

— Вот основания.

И я рассказал Туманову о разговоре Дегтярева с Михаилом Никитиным, о том, как они договорились ограбить кассу на заводе, где кассиршей работала Зоя. Я сказал, что при этом разговоре присутствовал Марков, и он рассказал мне об этом только сегодня.

— Марков, даже струны видел, — добавил я.

— А что за струны? — спросил Туманов.

— Платиновые, стоимостью в семьдесят пять тысяч.

— Задержите Дегтярева и Никитина. Но прежде основательно допросите Зою.

— А как быть с Марковым? — спросил я Туманова.

— Маркова доставьте ко мне.

— Слушаюсь, — ответил я и вышел из кабинета.

В коридоре я встретил Маркова и пригласил его к Туманову. Теперь он согласился пойти — знал, что я обо всем доложил начальнику отдела. Я проводил его к Туманову. Маркова допрашивал он сам, а я занялся Зоей. Но как ни уговаривал я ее рассказать, она отказывалась. Пришлось снова отправить ее в КПЗ.

Вечером я был на допросе Дегтярева. Допрос вел сам Туманов.

— Дегтярев, вы предлагали Маркову струны? — спросил Туманов.

— Предлагал.

— А где вы взяли эти струны?

— Нашел, — ответил Дегтярев.

— Да, находка у вас ценная, семьдесят пять тысяч рублей стоит.

— И где же сейчас эти струны?

— У меня в шкафу лежат, в толстой книге.

— Ну ладно, пусть лежат. Возьмем позже. Скажите лучше, как вы достали ключи?

— Зоя рассказала?

— Да, Зоя, она в КПЗ сейчас, — пояснил я Дегтяреву.

— Сколько вам досталось денег? — спросил Туманов.

— Мне дали четыре и струны. Остальные у Никитина и у Зойки.

— А что же досталось Маркову? — поинтересовался Туманов.

— Маркова на деле не было. Он только присутствовал при разговоре.

Дегтярева попросили выйти и привели Зою.

— Вот, читайте показания, — сказал я и протянул ей протокол допроса Дегтярева.

— А где он? — спросила она.

— Введите Дегтярева, — попросил Туманов работника.

Как только Дегтярев увидел. Зою, лицо его перекосилось, и он, не скрывая злости, сказал:

— Продала, сволочь!

— Напрасно, Васенька, волнуешься, — ответила она ему, — тюрьма одна, а дороги разные.

Рано утром я уже ехал на вороном в Заборье.

СМЕРТЬ КАЗНАЧЕЯ

Федор Степанович Петров работал на Центральном телеграфе. Работал честно и аккуратно.

Должность казначея кассы взаимопомощи требовала этих качеств. И эти качества — честность и аккуратность — создали Федору Степановичу уважение сотрудников и благосклонность начальства. Отличала Федора Степановича только необычная замкнутость, неразговорчивость, редкая улыбка.

Размеренно, день за днем, текла жизнь казначея. В восемь утра уходил на работу. В шесть вечера — домой, к семье. Жена Ольга Ивановна и дочь Вера — студентка. Федор Степанович аккуратно приносил жене зарплату.

Жили дружно. Отец отдыхал вечером за чтением газеты, дочь грызла гранит науки, в праздники собирались всей семьей на демонстрацию. Федор Степанович становился в головную колонну, нес портрет, пел с коллективом песни, поздравлял товарищей с праздником, и замкнутость его исчезала.

«Хороший человек», — говорили о нем сослуживцы.

В этот яркий весенний день ничто не радовало Федора Степановича. На душе было тяжело. Необычный случай вывел его из привычного равновесия. Заболел товарищ по работе. Федор Степанович пошел к больному, и деньги исчезли: то ли потерял, то ли вытащили в троллейбусе.

Мир померк для Федора Степановича.

Что делать? Как быть? Поверят ли, если сказать правду?

Решение пришло после долгого раздумья. Взял деньги в «своей» кассе взаимопомощи без ведома руководства, отдал их больному.

Время шло.

Выхода не было. Зарплаты на погашение долга не хватало. Продать нечего. Поиски выхода ни к чему не привели.

Очень удивились сослуживцы, заметив однажды, что от Федора Степановича попахивает спиртным. Но ни председатель месткома, ни его заместитель ничего не сказали. «С кем не бывает», — говорили, зная Федора Степановича как положительного товарища.