Сила культа. Что делает человека фанатиком и как этого избежать - Аманда Монтелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже когда я была еще маленьким ребенком, в рассказах отца о Синаноне меня больше всего увлекал особый язык группы, такие термины, как «в Игре» и «вне Игры», «любовное состязание» (подразумеваются браки в Синаноне), «предумышленное поведение» (требование сохранять хладнокровие вне Игры и не вымещать злобу на людях до следующей Игры), РВ (родительская вахта, ротация взрослых, случайно выбранных в качестве вожатых детских бараков), «двери здесь нет» (подсказка для последователей, чтобы они знали, что им запрещено выходить из комнаты) и многое другое. Этот курьезный жаргон был самым надежным проводником в мирок группы.
Как дочь ученых, я полагаю, что некое сочетание характера, воспитания и историй о Синаноне, которые я слышала с детства, сделало меня очень недоверчивой, и с ранних лет я всегда остро воспринимала риторику, звучащую как сектантская, но иногда обманывалась ею. В средней школе я дружила с мальчиком, чья мать была новообращенной христианкой. По воскресеньям я иногда тайно прогуливала свою еврейскую школу и сопровождала лучшего друга и его семью в евангелическую церковь. Я была глубоко восхищена манерой речи прихожан – едва переступив порог здания, все переходили на «евангелический диалект». Это не была Библия короля Якова на английском языке, диалект звучал современно, смысл слов был совершенно ясен. Всякий раз, посещая богослужения, я начинала использовать их лексикон новомодных словечек, только чтобы посмотреть, как прихожане изменят свое отношение ко мне. Я выбирала такие фразы, как «в моем сердце» (синоним – «на моей памяти»), «возлюби ближнего своего» («выкажи свою любовь ближнему»), «в Слове» (библейские чтения), «отец лжи» (Сатана, зло, которое «правит миром») и, наконец, «осужденный» (тот, кому предназначено свыше совершить какой-либо поступок). Моя речь стала напоминать шифрованный язык эксклюзивного клуба. Хотя эти специальные термины не содержали ничего, что нельзя было бы сказать на простом английском языке, их использование ко времени и месту напоминало ключ, открывающий двери к признанию членов группы. Меня сразу же приняли за свою. Язык был паролем, маскировкой, сывороткой правды. Он оказался очень эффективен.
Специальный язык, который употребляют с целью воздействия на поведение и убеждения людей, так эффективен потому, что речь – это первое, что мы хотим изменить в себе, и последнее, от чего мы отказываемся.
В отличие от бритья головы, переезда в коммуну или даже переодевания, новая терминология усваивается мгновенно и (по-видимому) не требует никаких обязательств. Например, вы пришли на духовное собрание из чистого любопытства. В самом начале ведущий обратился к участникам с просьбой повторно пропеть псалом. Скорее всего, и вы запоете вместе с остальными. Возможно, сначала это действие покажется вам странным, и возникнет сопротивление общественному давлению, но вас же не просили подарить кому-то свои сбережения или совершить убийство? Что здесь такого? Язык культов функционирует так эффективно (и незаметно), что формирует наше мировоззрение не хуже гуру, и как только он усваивается, его уже не «отдерешь». Вы отрастите волосы, вернетесь домой, удалите приложение (избавитесь от чего угодно, что бы это ни было), но специальная терминология останется с вами. Во второй части этой книги мы познакомимся с человеком, которого зовут Фрэнк Лайфорд. Он пережил «Врата Рая», «культ самоубийц» 1990-х годов, и спустя 25 лет после дезертирства и отречения от их системы верований, продолжает набирать телефонные номера двух своих бывших лидеров, называет их прежними «монашескими» именами Ти и До, он называет группу «классной комнатой» и вспоминает мрачную судьбу бывших соратников, употребляя при этом эвфемизм «покинувшие Землю», как его научили более 20 лет назад.
Идея этой книги пришла мне в голову, когда моя лучшая университетская подруга решила бросить пить и записалась в общество «Анонимных Алкоголиков». В то время ее и меня разделяло расстояние в 5000 километров, так что мы виделись всего несколько раз в год, и я не могла наблюдать за событиями в ее жизни. Но однажды отправилась к ней в гости – в первый раз после того, как она отказалась от алкоголя. В тот вечер мы никак не могли определиться с меню на ужин, и с ее уст сорвалось следующее предложение: «Я весь день сидела голодная, злая, одинокая, уставшая, я с трудом удерживалась от слез на работе, но стараюсь не форсировать события. Уф, давай просто займемся ужином: как говорится, обо всем по порядку!»
Я воззрилась на нее как на трехголовую гидру. «Голодная, злая, одинокая, уставшая»? «С трудом удерживалась от слез»? «Старалась не форсировать события»? Да что же такое она говорит?[37] Три месяца среди «Анонимных Алкоголиков», и этот человек, который был мне до такой степени близок, что я могла иногда точно угадать смысл ее покашливаний, вдруг заговорил на чужом языке. У меня мгновенно сработала эвристическая реакция – я испытывала то же самое чувство, просматривая старые фотографии Таши Самар в пустыне, такая же реакция была у отца в тот день, когда он впервые ступил на землю Синанона. Выживший в Джонстауне однажды сказал мне: «Говорят, культ как порнография. Как услышишь его язык, так сразу узнаешь». Или, если вы такой же человек, как и я, узнаете его, когда услышите. Специфика культовых выражений является самой серьезной подсказкой. Разумеется, «Анонимные Алкоголики» – это не Синанон, они изменили жизнь подруги к лучшему. Но я не могла не различить новые слова в ее лексиконе.
Однако инстинкты – это не социальная наука, и, по правде говоря, я действительно не знала, что АА – это «культ». Но меня не покидало чувство, что там, в глубине, спрятано нечто серьезное и таинственное. Надо зреть в корень. Требовалось понять: каким образом язык группы подчинил себе мою подругу с такой быстротой? Как функционирует язык: к лучшему или к худшему, как он заставляет людей погрузиться в ревностную идеологию групп с неподконтрольными лидерами? Почему же они не выплывают из этого водоворота?
Я начала этот проект из-за болезненного пристрастия к культовым байкам у лагерного костра, которые знакомы многим. Но быстро
