Поход за последним «тигром» - Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Строд во все глаза смотрел на странные оранжевые цветы, что поблескивали студеным сиянием. «Где я, что со мной?» — подумал он, любуясь цветами. Они померкли вовсе, и Строд увидел узорчатый лед, вставленный в черную раму окна.
В углах слоилась мгла, за оленьими шкурами слышалось скрипение снега, чьи-то негромкие голоса. Строд не мог понять, о чем говорят.
В юрту вошел фельдшер Капралов.
— Очнулся, Иван Яковлевич?
— Где мы? Что с нами?
— Сидим на Лисьей Поляне. Вы тяжело ранены.
— А где пепеляевцы?
— В тайге зализывают раны. Потеряли убитыми больше сотни человек.
— А сколько у нас?
— И мы потеряли многих…
— Нельзя ли поточнее, фельдшер?
— Пятьдесят пять человек потеряли мы.
— Еще одна такая победа — и мы погибли.
В юрту ввалился Дмитриев, его обросшая бородой физиономия заиндевела, иней окольцевал и воротник полушубка, в беспечных прежде глазах теперь затаилась тревога.
— Здравствуй, Иван! Хорошо, что оклемался. Генерал Пепеляев ультиматум прислал, — Дмитриев вынул из-за пазухи конверт.
Пепеляев — Строду
«Вы окружены со всех сторон Сибирской добровольческой дружиной и повстанческими отрядами. Сопротивление бесполезно. Во избежание напрасного кровопролития, исключительно в интересах сохранения жизни красноармейцев, предлагаю сдаться. Гарантирую жизнь всем красноармейцам, командирам и коммунистам».
— Не рано ли празднует победу генерал? Прежде чем ответить, я хочу осмотреть наше место. Дайте-ка доху, — попросил Строд.
Дмитриев и Капралов вывели его из юрты. Строд зажмурился от морозного солнца, снежного света, глубоко вдохнул настоянный на пихтовой смоле воздух. В глубоком небе плыли облака, под ними невозмутимо — темная на голубом фоне тайга. Строд горько подумал: «Природа равнодушна к страданиям и бедам своих детей и даже не заметила того, что здесь произошло вчера».
Строд — Пепеляеву
«Обсудив всесторонне ваше предложение о сдаче, вверенный мне отряд пришел к следующему заключению:
Вы бросили вызов всей Советской Сибири и России. Вас пригласили сюда купцы-спекулянты и предатель эсер Куликовский. Народ не звал вас. С оружием в руках он встал на защиту Советской власти…
Сложить оружие отряд отказывается и предлагает вам сложить оружие и сдаться на милость Советской власти, судьба которой не может вершиться здесь. Ваша же авантюра закончится в Якутии.
Помните, что народ с нами, а не с генералами».
Строд перечитал ответ, подписал его, поставили свои подписи Дмитриев, как начальник штаба, и военком Кропачев.
— Это все, что можем сказать Пепеляеву. А теперь, пока он не начал новой атаки, надо воздвигнуть вокруг юрт ледяные валы, сложить во дворе провиант и боеприпасы. Раненых собрать ко мне в юрту, легче за ними ухаживать, — распорядился Строд. — Парламентером пойдет пулеметчик Пожидаев. Пусть говорит Пепеляеву все, что угодно о бедственном положении нашем, все равно тайны не выдаст. Пепеляев знает, что мы долго не продержимся.
Строд замолчал, собираясь с мыслями.
— Разъяренный генерал может поставить Пожидаева к стенке, — сказал Кропачев.
— Я не боюсь смерти. Пусть будет, что будет, — ответил Пожидаев.
Дружинники задержали Пожидаева на опушке и привели к полковнику Андерсу.
— Парламентер? С ответом? Завяжите ему глаза и тащите за мной.
В юрте, около железной печки, сидело пятеро офицеров, шестой стоял, заложив руки за спину. Был он в красной вязаной фуфайке, оленьих камбузах, черная курчавая борода придавала ему внушительный вид.
— Мне нужен генерал Пепеляев, — сказал Пожидаев.
— Я Пепеляев. Здравствуйте! Парламентер от Строда? Прекрасно! Вы коммунист? — спросил он Пожидаева.
— Я? Нет.
— Давно не видел живого коммуниста. А Строд?
— Строд? Не знаю.
— Правда ли, что он латыш?
— Говорили — да, а так ли — не скажу.
— Латыши упрямы разуму вопреки, но бывают обстоятельства, перед которыми упрямство становится глупым и вредным. Где ваше письмо?
Пожидаев передал пакет. Прежде чем вскрыть, Пепеляев похлопал им по ладони с апломбом военного, ожидающего весть о безоговорочной капитуляции противника. Прочел ответ, скривил губы в едкой усмешке:
— Братья офицеры! Строд предлагает сдаться на его милость…
Офицеры дружно рассмеялись.
— Ну и наглец этот Строд! Переговоры закончены, начинаются военные действия. Кстати, какой чин у вас?
— У красных нет чинов.
— Я и забыл. У нас ведь тоже отменено чинопочитание: «брат солдат да брат генерал» — вот как мы разговариваем друг с другом. А Строд рехнулся, так и передайте ему, — сказал Пепеляев. — Не надо завязывать парламентеру глаза, пусть видит, сколько у нас солдат и пулеметов.
Строд сидел на лавке, — кутаясь в оленью малицу, было больно говорить и больно дышать, но сознание ответственности за бедственное положение отряда превозмогало боль.
— Пепеляев уверен в победе, но мы лишим его уверенности, — Строд прислонился к заиндевелой стенке юрты, проследил за солнечным лучиком, проникшим в пулевое отверстие в кожаном верху, лучики, словно бледные линии, разрезали темный воздух, передвигались по измученным лицам раненых.
— Следует немедленно оповестить о нашей трагедии командующего войсками, — сказал Кропачев.
— Напиши письмо Байкалову, отправь с ним в Якутск Алексея Вычужина, он не заблудится.
— Лучше послать двоих. Погибнет первый, дойдет второй.
— Хорошо. Пусть идут Вычужин и Мирушни-ченко, они— охотники, и лишь смерть помешает им добраться до Якутска, — согласился Строд.
Поздней ночью, прикрываясь туманом, Алексей Вычужин и Сергей Мирушниченко обошли стороной пепеляевцев и выбрались на Охотский тракт. Теперь только от их быстроты, выносливости и мужества зависела судьба красного отряда на Лисьей Поляне.
А Строд, полулежа на скамье, ожидал новой атаки. За тонкой стенкой скрипел снег, потрескивал мороз, раздавались шаги красноармейцев, но все эти звуки гасли в предостерегающей тишине.
— Почему так тихо? — удивился Кропачев. — Может, Пепеляев снял осаду?
— Хоть бы скорей они начинали! — простонал кто-то из раненых.
— Лучше ужасная смерть, чем ужас без конца…
Строд хотел возразить, но передумал, бывают положения, когда слова не имеют цены. Он приподнялся на локтях и своим движением разбудил военкома. Кропачев провел ладонью по заиндевелым волосам:
— Даже башка к юрте примерзла! Сегодня пепеляевцы из тайги и носа не высунут.
— А ты все же проверь караулы, — приказал Строд.
Кропачев оделся и вышел из юрты, за ним выскочил Капралов. Морозная завеса повисла над Лисьей Поляной, скрывая не только окопы, но и тайгу. Военком вздохнул и, словно обожженный, сплюнул, слюна звякнула ледышкой у его ног.
— Такой мороз якуты называют звездным шептанием, — вспомнил Капралов. — Дышать больно, а тут, словно на смех, шепот
