Круги в пустоте - Виталий Каплан

Купец нервно вздохнул.

— Не желаете ли, господин, ошейничек приобрести? — только и спросил он. — Или вы его так поведете? За три медяшки бы уступил.

— Благодарю, любезный. Не требуется. От меня, знаешь ли, сбежать сложно, а дома я подберу паршивцу соответствующую сбрую. Ну что, мальчик, — положил он руку на плечо Митьке, — пойдем.

И они пошли — вдаль от досок площадки, от сарая, от напряженно глядевшего им вслед купца Айгъю-Хоу.

4

Виктор Михайлович прошел на кухню и включил конфорку под чайником. Есть ли в нем вода, он проверять не стал — знал, что есть. Потом вооружился мочалкой и полотенцем и принялся за скопившуюся в мойке гору посуды. Вот так тебе, тарелка — каплей «фэрри» тебя, и мочалкой, и насухо полотенцем, и в шкаф… теперь вилка… сказано, вилка, а не попавшийся под руку половник.

Мытье посуды успокаивало, смягчало медленно растекающуюся по всему телу ярость. А злиться не следовало, нужно разобраться во всем спокойно, по возможности не нарушая закон.

Виктор Михайлович выкрутил кран и прислушался. В комнате сына вроде было тихо. Ну, слава Богу, уснул. Этого и следовало ожидать — кроме валерьянки, тот выпил растолченную в ложечке таблетку димедрола. До ночи точно проспит, а хорошо бы и до утра. Утром все будет лучше. Конечно, никакой школы, он его просто не пустит, пускай отлеживается. Психотравмы быстро не проходят, они вообще никогда не проходят, лишь прячутся в темные глубины, откуда время от времени и выплывают — как хищные рыбы… Да и все равно, учебный год фактически завершился, ничего страшного, если Лешка последнюю неделю побудет дома, оценки и так ясны, а Татьяне Сергеевне надо будет позвонить и предупредить, что так вот сложились обстоятельства. Разумеется, в курс дела учительницу вводить не стоит, он разберется с этой историей сам.

Хорошо хоть Настя поехала на этот свой трехдневный бухгалтерский семинар. Сейчас пришлось бы поить лекарствами не только сына, но и жену. А учитывая, что ее последняя кардиограмма ни к черту не годится… Лешку нужно будет предупредить, чтобы матери ни полслова. Он умный, он поймет.

А этих поганцев он найдет, и лично, своими руками… Виктор Михайлович усмехнулся, с сомнением глянув на свои руки. С его ростом метр семьдесят, весом пятьдесят пять кило, ранней лысиной и язвенной болезнью — и впрямь сомнительно. Судя по Лешкиным словам, поганцы уже вполне сформировались, лет по пятнадцать, не меньше. Как раз подходящие силы, чтобы втроем издеваться над десятилетним мальчишкой.

Он с силой сжал челюсти. Нет, конечно, не сам. Найдутся и другие руки, покрепче. Виктор Михайлович еще не решил, пустить ли дело по официальным каналам, или попросить заняться этим ребят-оперативников. Те, разумеется, с радостью возьмутся, но все-таки это породит тенденцию… опасную тенденцию. Использовать возможности Управления в личных целях — о, как это заманчиво! Особенно когда цели благородны, а возможности велики. Но где раз, там еще раз, и еще много-много раз… И в чем же тогда отличие от любой другой структуры? А отличаться надо, незачем было и огород городить.

Чайник засвистел, зафыркал и разразился в пространство плотной, клубящейся струей пара. Виктор Михайлович выключил газ, ополоснул заварочный чайник, плеснул внутрь кипятку — прогреть. Привычные манипуляции успокаивали.

Он осторожно, стараясь не шуметь, подошел к комнате сына, аккуратно приоткрыл дверь. Слабый ветерок, вливаясь в раскрытое окно, чуть шевелил занавеску, невидимыми пальцами гладил листья герани на подоконнике, развешанные по стенам рисунки, колыхал края брошенной на спинку стула одежды.

Лешка спал, разметавшись по кровати, обхватив руками подушку. Одеяло почти сползло на пол, худенькие лопатки под майкой вздрагивали.

Виктор Михайлович минуту постоял рядом, сдерживая дыхание и еще что-то — вязкое, мутное, поднимающееся со дна. При мысли о том, что подонки собирались сделать с его сыном, в груди разрасталась гулкая пустота, и он все сильнее стискивал пальцы. Потом поправил одеяло, осторожно укрыл Лешку и на цыпочках вышел, прикрыв за собой дверь.

Ну что ж, медлить действительно некогда, пора действовать.

На кухне он, плюхнувшись за стол, подтянул к себе старый, многократно роняемый телефонный аппарат и принялся накручивать диск.

— День добрый! Будьте добры майора Дронина. Что? Это Петрушко его беспокоит. Нет, девушка, никаких шуток. Не Петрушка, а Петрушко. «О» на конце. Виктор Михайлович Петрушко. Коля знает. Девушка, я, конечно, могу перезвонить и позже, но вот у вас будут неприятности. Да? Неужели? А вы все-таки по селектору доложите, так лучше будет.

Он перевел дыхание, пока в трубке висела ватная пауза.

— Ну вот видите, девушка. Что? Нет, все в порядке, работайте. Привет, Коля! Я гляжу, за такими девочками ты как за каменной стеной. Вашему министру, наверное, дозвониться легче. Нет, зачем же по мобильному, если можно и по служебному? Как жизнь, Коля? Трудишься? Спасибо, да. Слушай, Коля, у меня тут дело к тебе есть. Ты не мог бы подскочить ко мне? Что? Нет-нет, домой. Адрес-то помнишь? Дом тринадцать, квартира пятьдесят четыре. Да я понимаю, но тут действительно дело тонкое, помощь твоя нужна. Через час? Годится. Все, Коля, жду.

Виктор Михайлович пошарил в холодильнике. К чаю всяко бы нашлось, но при встрече с Колей не помешает и что-нибудь покрепче. Он извлек из недр буфета пузатую бутылку коньяку. Хороший коньяк, его Мартьяныч года два уже как подарил, а вот все стояло, случая ждало. Да, он надеялся употребить этот коньяк по более веселому поводу…

В ожидании гостя Виктор Михайлович подмел пол, вымыл плиту, протер стол. Больше убирать было нечего, он оседлал табуретку и бездумно глядел в окно. Деревья, окутанные облаками яркой, молодой еще листвы, слегка колыхались под ветром, в открытое окно доносились детские крики, визг автосигнализации, лязг трамваев. Окно выходило на север, солнце здесь не показывалось, оно сейчас заливало Лешкину комнату. Хорошо он догадался задернуть там занавески. Лешке не стоит сейчас просыпаться. Главное и так уже сказано, а официальный протокол можно и позже сделать, и не здесь.

Нет, как все-таки хорошо, что Настя семинарничает во Владимире. Ну вот как бы он объяснил Колин визит? Когда в семье беда, гости бывают лишними. Если это, конечно, просто гости. А с другой стороны, с чего бы это к скромному старшему инженеру Петрушко пришел майор МВД, да еще из уголовного розыска?

Настя вот уже двенадцатый год их брака была уверена, что благоверный ее, Виктор Михайлович, трудится старшим инженером в проектном институте (ставшим позднее акционерным обществом «Заготскотпроект»), не хватая звезд с неба и получая средние по нынешним временам деньги, четыре тысячи рублей. Так было правильно, так было нужно. Ей совершенно незачем было знать, что ее лысенький Виктор Михайлович — полковник, начальник аналитического отдела в УКОСе, то есть в управление по контролю за оккультными сообществами. В стране вообще не более двух-трех десятков человек знали о существовании такой организации — и то включая президента и министров-силовиков. Острые на язык укосовцы порой именовали родную контору коротко и емко — Инквизиция.