Четвертый крик - Лев Ленчик

Церковь

Власть христиан началась с террора. Террора идеологического и поистине беспощадного. Языческие Боги — были немедленно объявлены дьяволами, евреи-отступники — то же самое, а дьявология (или демонология), позволявшая научно, с великодушного соизволения Отца, Сына и Святого духа уничтожать все им неугодное, — стала законной отраслью теологического догмата. Потом, как известно, пошли Богом вдохновенные Крестовые походы, потом пытки и костры инквизиции — все, все по всем нам памятному сценарию строителей светлого будущего. Правда, по масштабу, коммунисты в подметки им не годились.

Первый документированный процесс, связанный с колдовством, профессор С. Лозинский в предисловии к книге «Молот ведьм» относит к 580 году. В смерти трех сыновей французской королевы Фредегунды были заподозрены префект Муммол и несколько женщин, действовавших, якобы под влиянием дьявола. Муммол под пыткой сознался и был сослан в Бордо, а женщины, тоже признавшись, подверглись колесованию и сожжению. Последний нашумевший процесс прозвучал на рубеже ХХ века в Америке. О нем мы все знаем по знаменитой пьесе Артура Миллера «Силемские ведьмы».

«Церковь, всячески распространяя бредни о дьяволе, — пишет Лозинский, — запуталась в собственных противоречиях и сама начала бояться дьявольского наваждения… церковь создала такую метлу, которая, казалось, выметет самую церковь».

О дьяволах на полном серьезе и крайне учено писали и знаменитые теологи (Августин Блаженный, Фома Аквинский и другие), и сами Папы.

По словам Лозинского, Папа Григорий Великий (VI век) рекомендовал употребление святых мощей в качестве средства для изгнания дьявола и рассказывал, как ему удалось изгнать дьявола, принявшего вид свиньи. Но это пока что ягодки. В 1223 году папа Григорий IX, полный ужаса и возмущения, издал специальную буллу, призывающую к истреблению всего «дьявольского».

«Кто может не разъяриться гневом от всех этих гнусностей?! — метал молнии корифей католичества папа Григорий IX. — Кто устоит в своей ярости против этих подлецов?! Где рвение Моисея, который в один день истребил 20 тысяч язычников? Где усердие первосвященника Финееса, который одним копьем пронзил и иудеев, и моавитян? Где усердие Ильи, который мечом уничтожил 450 служителей Валаама? Где рвение Матфия, истреблявшего иудеев? Воистину, если бы земля, звезды и все сущее поднялись против подобных людей и, невзирая ни на возраст, ни на пол, их целиком истребили, то и это не было бы для них достойной карой! Если они не образумятся и не вернутся покорными, то необходимы самые суровые меры, ибо там, где лечение не помогает, необходимо действовать мечом и огнем; гнилое мясо должно быть вырвано» («Молот ведьм», стр.30).

Весь этот святой фашизм получал научно-логическое обоснование в трудах знаменитого идеолога христианства Фомы Аквинского:

«Извращать религию, — блестяще доказывал он, — от которой зависит жизнь вечная, гораздо более тяжкое преступление, чем подделывать монету, которая служит для удовлетворения потребностей временной жизни. Следовательно, если фальшивомонетчиков, как и других злодеев, светские государи справедливо наказывают смертью, еще справедливее казнить еретиков, коль скоро они уличены в ереси. Церковь вначале проявляет милосердие, чтобы обратить заблудших на путь истинный, ибо не осуждает их, ограничиваясь одним или двумя напоминаниями. Но если виновный упорствует, церковь, усомнившись в его обращении и заботясь о спасении других, отлучает его от своего лона и передает светскому суду, чтобы виновный, осужденный на смерть, покинул этот мир. Ибо, как говорит святой Иероним, гниющие члены должны быть отсечены, а паршивая овца удалена из стада, чтобы весь дом, все тело и все стадо не подвергалось заразе, порче, загниванию и гибели».

Мудрость этого «ученого мужа», объявленного в специальной папской энциклике «учителем всей философии и богословия», не знала предела: «Когда от совокупления дьявола с женщиной рождаются дети, — поучал он, — то они произошли не от семени дьявола или того образа мужчины, в который воплотился дьявол, а от того семени, которое приобрел дьявол от другого мужчины. Дьявол, в образе женщины совокупляющийся с мужчиной, может принять и образ мужчины и совокупляться с женщиной».

Упомянутая выше книжонка «Молот ведьм» — это широко известное в средние века пособие по допросам и пыткам, принадлежащее перу двух прославленных инквизиторов. По словам Лозинского, таких пособий было множество, и одно из них «Молот евреев», судя по названию, — о том, как пытать и казнить евреев. Каким-то образом до ушей папства дошло о «синагогах сатаны», вокруг которых объединялись не колдуны, не дьяволы, а те, кто ими «пахнет» — в прямом смысле слова, вне всяких иносказаний. В их состав вряд ли входили евреи, но показательно само соединение синагоги с сатаной. Видимо, «шабаши ведьм» (шабат — суббота) тоже не случайны.

Так в годы инквизиции, в постановлении папы Александра IV, к ереси прибавилось и все то, что «явно пахнет ересью». «Разумеется, — пишет Лозинский, — установление „пахучести“ тела предоставлялось произволу суда, которого нисколько не ограничивала оговорка о „явности“ еретического запаха. Бесконечные схоластические толкования выражения „явно пахнет“ в конечном счете клонились к подведению всякого колдовства под понятие о ереси, подлежащей инквизиционному суду».

Вот чем занимались лучшие умы церкви и отцы победившего христианства.

В созданной ими атмосфере дьяволомании, ересемании и врагомании, подобно сталинской шпиономании, на всем лежала мрачная печать доносительства и фискальства, безумие всеобщего страха и ожидания ночного стука в дверь, как это обычно в таких обстоятельствах случается. И это продолжалось не семь десятков лет, а, по меньшей мере, семь столетий. В этих условиях мракобесия (я их обычно называю светобесием — ведь во имя света и Бога же!) — надо ли было иметь много ума, чтобы состряпать судилище по обвинению евреев в ритуальном использовании христианской крови?!

Через все века и всю христианскую Европу прошагали эти, обставленные по всем правилам передовой юриспруденции, позорные процессы, точно так же, как и очень смешные, конечно, и талантливые карикатуры, с радостью использованные позднее Гитлером. Искусство, надо отдать ему должное, в эти века набрало высот потрясающих. Страдания, войны, Боги, дьяволы, как это ни кощунственно звучит, — хлеб для искусства. Под особо строгий надзор или, так называемое, покровительство святой церкви попала живопись. Нерелигиозных сюжетов — кот наплакал. То же самое — архитектура. Величественные соборы, устремленные в небеса, фреска, лепка. Органная музыка. Выдающиеся композиторы. Нарядные, любвеобильные люди, с детишками и без, ходили в церкви, как на праздничные торжества. «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» — фэ, фэ, такого примитива еще, говорят, не было. Возможно, не было. Но смысл его был. Высокий смысл христианского света был. По крайней мере, на бумаге, в молитве, в декоративном убранстве площадей и богатых кварталов.

Мне, разумеется, не под силу описывать здесь все прелести христианского средневековья. И если черная краска у меня превалирует, то только потому, что таковой была его боевая идеология. Вместе с тем, мы должны помнить, что ужас Гулагов не только в них самих, но и в том, что рядом с ними всегда поют и блещут нарядные, жизнерадостные Красные Площади.

Конечно, костры инквизиции, по простодушию и молодости тогдашнего общественного сознания, горели еще публично. Но люди (ясное дело, прежде всего сами христиане!), попадавшие в застенки пыток выхода оттуда уже не имели, независимо от того признавались они в содеянном или мужественно отрицали. Причем существовали заранее разработанные расценки за каждый вид пытки и инструменты при этом применяемые. Так что несчастной жертве изуверского убийства приходилось за эту услугу платить еще и кошельком.

Но, повторяю, в этом непролазном мраке повального бабизма-ягизма, или сквозь него, пробивалась наука, строились города, праздновались праздники и, вообще, жизнь, как говорится, шла вперед и выше. Не забудем, что и Советская власть строила не одни только Гулаги, а в период Гулагов и заодно с ними подняла Россию на пьедестал одной из сверхдержав мира. Всеобщее образование, удобная и доступная медицина, высокий потенциал науки — все это, как мы теперь особенно убедились, партийная пропаганда отнюдь не выдумала.

Почему же, несмотря на интенсивную христианизацию Европы, евреи, которые, казалось бы, более всех имели право на эту новую триумфальную религию, остались в стороне, отдав предпочтение поражению и долгим мучительным столетиям унизительного, полулегального существования? Вторично потеряв родину, т. е. Иудею, примерно, с тем же героическим энтузиазмом, как за несколько веков до этого Израиль, они вынуждены были загнать свое вероучение в подвалы подполья и духовного гетто, законсервировать его там на века в бессонных и бесконечных штудиях, потому что иудаизм, причем только в таком запакованном, по остроумному слову Даймонта, и готовом к транспортировке виде, оставался единственным средством сохранения разбредшейся по свету нации.