Тайны уставшего города - Эдуард Хруцкий

Вот его-то я и встретил через несколько лет в МУРе. Оказывается, гражданин Ковалев был не только журналистом, но и последователем знаменитого Пана.

Ранней весной 1958 года следователю горпрокуратуры Власову в кабинет позвонил дежурный милиционер из проходной.

— К вам на допрос гражданин Фридман.

— Я его не вызывал, — ответил Власов.

— Он говорит, что вчера в 21 час у него делали обыск.

— Давай его ко мне, — распорядился Власов.

Выяснилось, что накануне в 21 час в квартиру директора мехового магазина Фридмана пришли участковый в форме и следователь горпрокуратуры Власов, пригласивший понятых, молодого парня и девушку, и начали обыск. Изъяли крупную сумму денег, драгоценности, составили соответствующие документы на изъятие и велели Фридману на следующий день прибыть в горпрокуратуру.

Как выяснилось, «следователь Власов» говорил с украинским акцентом.

А через двадцать дней «опергруппа» пришла в квартиру директора овощной базы Парамонова.

Так за три месяца были «залеплены» четыре разгона у цеховиков и торгашей.

Эдик Айрапетов, занявшись разгонами, то есть самочинными обысками, определил, что всех четверых объединяла страсть к бильярду, а катали они шары в Доме журналистов. И в компании их всегда находился журналист по фамилии Ковалев. Когда начали его разрабатывать, то выяснили, что у него достаточно устойчивые связи в московском криминальном мире.

Итак, в бильярдной Дома журналистов появился новый игрок, директор мехового ателье. Он прекрасно играл, широко держал стол, маркер из бильярдной рассказал, что он очень богатый человек.

Десять дней на квартире «директора ателье» сидела засада. И когда ее уже хотели снимать, пришел-таки «следователь Власов» сотоварищи.

О несметных богатствах меховика маркер рассказал Ковалеву. Но это была улика косвенная. Никто из арестованных не дал на него показания.

Кстати, фамилию Власова главарь банды, Гунько, выбрал не случайно. Два года назад он проходил свидетелем по делу о квартирной краже именно у этого следователя.

Вот и вся история двух известных наводчиков — редкой и ушедшей воровской профессии. Теперь она не нужна. Нынче все просто — садись на должность и можешь вскрыть любой сейф без наводки и риска.

Браслет мадам Рябушинской

Город — это не только пространство, но и время, объединяющее всех живущих в нем. В моей истории три разных периода из прошлого Москвы. Три листка из старых календарей, которые связывают людская алчность и честность, преступления и кровь. И соединить эти разрозненные кусочки криминальной истории мог один человек, старый столичный опер, который держал в руках знаменитый браслет Рябушинской.

Я начал звонить ему еще в марте, но он откладывал встречу, ссылаясь на гипертонию. Понять его было можно: Борису Сергеевичу стукнуло восемьдесят пять, а жизнь он прожил не самую легкую — угрозыск, фронт, потом опять угрозыск.

Последний раз я разговаривал с ним в начале апреля, он обещал позвонить мне сам, когда оклемается.

Шли дни, и я уже потерял надежду. Восемьдесят пять — возраст весьма опасный, тем более когда высокое давление не дает покоя.

Но вдруг пятого мая Борис Сергеевич позвонил мне и сказал, чтобы я приезжал на чаек.

Я приехал на Хорошевку, позвонил в знакомую квартиру. Мне открыл хозяин. Мы не виделись два года, но он почти не изменился, был не по годам крепок. С силой пожал мне руку.

И я увидел на запястье желтый, будто плетеный браслет из циркония, тот самый, который так часто рекламируют на телеэкране. В полумраке прихожей он казался весьма элегантным и дорогим.

Борис Сергеевич поймал мой взгляд:

— Внучка в конце апреля подарила.

— Помогает?

— Как видишь, оклемался малость, даже с тобой встретился. Пойдем в комнату, чайку попьем и о другом браслете поговорим. Ты знаешь, история эта странная. Бывает, пойдет пруха — и все разом срастается. Вот так же и у меня вышло в июне 1957 года.

Нас в Фили вызвали, в филиал седьмого универмага на кражу со взломом. Когда приехали, то я сразу увидел пробитый потолок, зонтик раскрытый, полный штукатурки, стремянку, стоящую на полу напротив пролома.

Урки поганые ночью открыли дверь Ремстройконторы, располагавшейся над магазином, сделали дырку в полу, просунули в нее зонтик, раскрыли его, а потом начали долбить пол. Здоровые куски штукатурки беззвучно падали в зонт. Сделали дырку и на веревке спустились в торговый зал.

Все дело в том, что в пятницу в ювелирный отдел магазина для плана привезли сто штук золотых часов «Победа» и триста обручальных колец. Но выкинуть в продажу их решили в начале недели, во вторник. Как ты помнишь, тогда по понедельникам во всех магазинах был выходной день.

Итак, в воскресенье ночью фартовые ребятишки проникли в магазин, открыли дверь подсобки ювелирного отдела и, без труда подобрав отмычку, вскрыли сейф фабрики металлоизделий, забрали коробки с часами и кольцами, взяли стремянку и через лаз в потолке ушли.

В понедельник пришли служащие Ремстройконторы и подняли тревогу. Было совершенно очевидно, что грабители шли по четкой наводке. Они знали, что в сейфе лежат часы и кольца; знали, какой системы металлический ящик; знали, где стоит стремянка.

Мы начали отрабатывать сотрудников магазина. И сразу же выяснилось, что уборщица Козлова дважды судима за кражи, а сын ее Витька, по кличке «Рогатый», вор-рецидивист.

Я взял двух сотрудников и поехал на Ордынку к Козлову. Когда мы пришли, Витка спал, в маленькой комнате так воняло перегаром, что дышать было нечем. Я разбудил Витьку, он вылез из-под одеяла в одних трусах, демонстрируя целую галерею татуировок. Сел на стул. Налил стакан гриба. Выпил, закурил и спросил нагло:

— Тебе чего надо, начальник?

— Ты где, Рогатый, был в ночь на воскресенье?

— На свадьбе у соседа. А что?

— Кто подтвердить может?

— Да вся свадьба. Я, начальник, завязал. Вместе со всем народом строю коммунизм, очень хочу пожить при полной халяве, — нагло осклабился фиксатым ртом Витька.

И действительно, на этот раз мы не могли ему помешать дожидаться на воле великой халявы. Пятнадцать человек подтвердили, что он был на свадьбе и играл на аккордеоне.

Но в разработку семейку Козловых мы взяли.

Пока суть да дело, нас вызвал комиссар Парфентьев и вломил так, что мало не показалось.

Два дня мы трясли всех золотишников: воров, промышлявших драгметаллом, перекупщиков. Никакого результата.

А тут мне позвонил агент и сказал, что у него вчера был человек, который предлагал партию золотых часов «Победа». И будто эти часы спрятаны на блатхате у Борьки Пономаренко на Большой Дорогомиловской.