Мракобесие атеизма - Мурад Сидярович Алискеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для наглядности приведу две короткие главы из этой книги:
Мой дебют в Нью-Йорке
Мои последние публичные дебаты проходили в мае 2004 года, на симпозиуме в Нью Йоркском университете. Среди участников значился израильский ученый Геральд Шредер, автор научных и религиозных бестселлеров, среди которых особо выделяется книга The Science of God[12], и шотландский философ Джон Джозеф Холдейн, в работе Theism and Atheism споривший с моим другом Джеком Смартом о существовании Бога.
Я удивил всех, ибо с самого начала заявил, что признаю: Бог есть. Дебаты, грозившие перерасти в перепалку, закончились общим исследованием достижений нынешней науки, которые, судя по всему, свидетельствуют о высшем Разуме. На видеозаписи симпозиума ведущий высказал мнение, что из всех великих открытий современной науки наиболее великим является Бог.
Когда на том симпозиуме меня спросили, свидетельствуют ли о деятельности творческого Разума последние исследования происхождения жизни, я ответил:
Да, сейчас я думаю, так и есть… по большей части из-за исследований ДНК. Вещественные факты о ДНК сделали вот что: раскрыв почти невероятную сложность механизма, необходимого для порождения жизни, они показали нам, что для совместной работы всех этих удивительно разнообразных элементов необходимо участие разума. Элементов неимоверно много, они необычайно сложны, а способы их взаимодействия продуманы до мельчайших деталей. Вероятность того, что столь великая сложность и столь ювелирное искусство пересекутся в некий миг совершенно случайно, бесконечно мала. Это невероятно сложная работа, приведшая к подобным результатам, казалась мне подобием творения разума.
Это утверждение представляло для меня резкое изменение курса, но в полной мере соответствовало принципу, который я избрал в самом начале моего философского пути – следовать за доказательствами вне зависимости от того, куда те ведут.
На меня произвело огромное впечатление то, как Джерри Шредер шаг за шагом опроверг «обезьянью теорему»[13]. Ее преподносят в различных версиях и формах как иллюстрацию возможности случайного зарождения жизни, – в виде аналогии со множеством обезьян, которые, усердно клацая по клавиатуре компьютера, в конечном счете могут напечатать шекспировский сонет.
Для начала Шредер сослался на эксперимент, проведенный британским национальным Советом по искусствам. Компьютер поместили в клетку с шестью обезьянами. Спустя месяц активного стучания по нему (а также использования его в качестве уборной) обезьяны напечатали пятьдесят страниц текста, но не смогли получить даже одного единственного слова. Шредер отметил, что это утверждение будет справедливым даже в том случае, если мы учтем самые короткие слова в английском языке, состоящие из одной буквы («a» или «I»[14]) – конечно, имея в виду, что по обе стороны от «a» стоят пробелы. Если мы возьмем клавиатуру с тридцатью клавишами (двадцать шесть букв плюс дополнительные символы), тогда для расчета вероятности получения слова из одной буквы необходимо 30 умножить на 30 и снова на 30, что дает 27 000. Вероятность получения однобуквенного слова – 1 шанс на 27 000 попыток.
Затем Шредер применил теорию вероятности к случаю с сонетом. «Каков же шанс получить шекспировский сонет?» – спросил он. И продолжил:
Все сонеты имеют одинаковый размер. По определению они состоят из 14 строк. Я выбрал тот, который, как я знаю, начинается со строчки «Сравню ли с летним днем твои черты?»[15]. Я посчитал количество букв; их в этом сонете оказалось 488. Какова вероятность того, что после клацанья мы получим 488 букв, выстроенных в такой же правильной последовательности, как в строчке «Сравню ли с летним днем твои черты?» Вы придете к тому, что будете умножать число 26 само на себя 488 раз, то есть получите 26 в 488-й степени. Или, другими словами, 10 в 690-й степени, если в качестве основания брать десятку.
[Так вот], количество частиц во Вселенной – я говорю не о песчинках, а о протонах, электронах и нейтронах, – составляет 10 в 80-й степени. 1080 – это единица с 80 нулями после нее. 10690 – это единица, после которой стоит 690 нулей. Во Вселенной не хватит частиц, чтобы выразить количество необходимых нам попыток; вы исчерпаете весь ресурс к тому времени, как дойдете до 10 в 600-й степени.
Если вы возьмете всю Вселенную и преобразуете ее в компьютерные микросхемы (забудьте об обезьянах), каждая из которых весит одну миллионную грамма и оснащена компьютерным чипом, способным создавать комбинации из 488 букв, скажем, миллион раз в секунду; если вы представите всю Вселенную в виде таких компьютерных микрочипов и эти чипы будут совершать миллион операций в секунду, производя каждый раз случайный набор букв, то количество сделанных ими попыток от самого начала времен достигнет 10 в 90-й степени. Вы снова исчерпаете весь запас попыток к тому времени, как окажетесь перед множителем 10 в 600-й степени. Вы никогда не получите сонета в результате чистой случайности. Размеры Вселенной должны быть больше в 10600 раз. Но мир до сих пор думает, что обезьяны могут сделать это в любой момент.
После презентации я сказал Шредеру: да, вы достойно и убедительно доказали, что «обезьянья теорема» – чушь собачья. А на примере сонета – так просто блеск: данная теорема иногда предлагает использовать пьесы Шекспира, того же «Гамлета». Если теорема не работает даже на одном-единственном сонете, абсурдно предполагать, что куда более сложное творение, к которому относится происхождение жизни, могло появиться в результате простой случайности.
Я сказал Шредеру: да, вы достойно и убедительно доказали, что «обезьянья теорема» – чушь собачья.
Дуэль с Докинзом
Помимо публичных дебатов я принимал участие в различных полемических беседах в письменной форме. Один из ярких примеров – дискуссия с ученым Ричардом Докинзом. Я одобрял его атеистические труды, но всегда критически относился к его учению об эгоистичном гене.
В «Дарвиновской эволюции» я отметил, что естественный отбор на самом деле ничего не порождает. Он лишь устраняет или стремится устранить все, что не выдерживает конкуренции. Изменение не обязано давать своему обладателю
