Прародитель Магии Том Последний (СИ) - "Swfan"

Альфия описывала весь процесс очень детально. Маргариту слушала её, слушала, воображала всё происходящее и кивала. Когда же рассказ закончился, принцесса стала кидать головы рыбёшек на пол, подкармливая свору дворцовых кошек.

— Тебе их не жаль? В смысле, эльфов, — вдруг спросила её Альфия.

— Альфик, ты ведь сама эльф. Это я должна тебя спрашивать, вообще-то.

— Это не важно. Я спрашиваю, тебе их не жаль? Ты всегда была… Ты всегда казалась мне доброй, — сказала девушка немного растерянно.

Маргарита улыбнулась:

— Жаль, ну так. Немножко. На пол капельки… Я их не вижу, не знаю. Это нужно папе, и я не хочу ему мешать. Я могу просто о них не думать, и мне будет всё равно, Альфик. Но… Знаешь, наверное, если бы я увидела их своими глазами, мне было бы очень грустно. Поэтому лучше не видеть, да? — ответила юная принцесса и бросила ещё одну рыбную голову — зазвучало протяжное мяуканье.

Альфия замолчала на ответ принцессы. Она молчала, пока не докурила свою сигару, а потом закрыла окно, повернулась и пошла по коридору:

— Ты похожа на него… На своего отца, — сказала девушка, остановившись в конце коридора, и пропала за поворотом. Маргарита задумалась, закинула голову, смотря в плоские голубые небеса, и радостно улыбнулась…

…

…

— Ты ошибалась, Альфик… — прошептала Маргарита, склонившись над шестигранным камнем. Она крепко держалась руками за грани алтаря, на котором лежал его ларец, чтобы ноги её не подкосились, и она не свалилась на колени; Маргарита тяжело дышала и пристально, с болью в глазах смотрела на камень. Смотрела она долго, и всё не могла решиться, и думала, так напряжённо, что даже не услышала шагов у себя за спиной. Девушка опомнилась в самый последний момент, когда раздался громкий стук. Она встрепенулась, повернулась и увидела за спиною мужчину в белом и с медными обручами на ногах. Возле него лежал факел. Лицо его, потому что так падал свет, было сокрыто во тьме. Но было видно, что грудная клетка его напряглась, готовясь издать мощный крик, обещающий разорвать затхлый воздух подземного туннеля.

Девушка немедленно схватила камень и исчезла.

И крик таки вырвался наружу. Ему ответили другие крики внутри храма, им ещё другие, и вскоре уже всё громадное здание гудело от вибрации сотен голосов. Моментально город наводнили стражи. Моментально чёрные улицы озарились факелами. Но стены были толстыми, и некоторые жители спали так крепко, что даже такой гомон и шум не мог их потревожить. В одном доме, на окраине города, старик дремал в одной кровати со своей внучкой. Рядом была ещё одна кровать, — пустая. Громкий храп заполнял всё помещение, но девочку он не беспокоил. Она была слишком уставшая, чтобы не спать. На храп своего дедушки она отвечала тихим сопением.

Но вот личико девочки побледнело, губы её приоткрылись, лишились последней кровинки, а сопение превратилось в тяжёлое, но тоже тихое, едва различимое дыхание. А потом оно притихло, совсем.

Ночь продолжалась. Старик замотался в одеяло и стал во сне тесниться на правый край кровати, — на другом её краю лежало что-то очень неприятное и холодное.

Когда в комнату стали пробираться первые лучи солнца, старик долго пытался разбудить свою внучку. Дёргал её за плечо, закутывал в одеяло, пытался согревать её, кормить, поить. Потом в комнату ворвались стражи и оттащили его от мёртвой девочки. Его бросили в темницу, его допрашивали весь день. Ему вырывали ногти и ему давили пальцы, но он ничего не отвечал, просто не мог ответить, и взгляд его глаз был совершенно мёртвым.

С наступлением вечера он погиб, даже не от ран, а как-то так, просто, и его тело бросили вместе с многими другими в костёр, один из многих, пылавших по всей протяжённости Священного города.

Маргарита наблюдала за их пламенем с высоты сторожевой башни. В какой-то момент девушке стало тошно смотреть, и она отвела свой мрачный взгляд к звёздам.

— Забери меня… — прошептала принцесса, и сразу же за плечо её схватила и потянула куда-то крепкая рука.

И вот снова Маргарита стояла на ногах, среди белого песка, и смотрела на голубую звезду высоко на небосводе. Девушка опустила взгляд. У неё за спиной раздался ровный, глубокий женский голос:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тот, кого ты знаешь как Абсолютного не может вмешиваться сам. Пока. Поэтому он использует другие методы. Всё что с тобой произошло, было не волей случая. Это была его преграда. Он пытался остановить тебя жалостью. Моралью. У него не вышло. Он может попробовать снова, а может сменить подход. В следующий раз тебе нужно быть готовой. Чем ближе ты к Пробуждению, тем сильнее будет его влияние.

Маргарита слушала и не кивала. Вскоре Тереза замолчала. Молчание продолжалось некоторое время, после чего женщина вдруг вздохнула и произнесла:

— Плачь.

Маргарита растерянно к ней повернулась. Глаза юной девушки были красные, но в них не было ни слезинки.

— Плачь, — повторила Тереза и прикрыла веки.

— Будь жалкой и плачь; и пусть плачь твой будет уродлив. Он будет оскорбителен для всех, кого ты убила. Если бы они могли видеть твои слёзы, они бы проклинали тебя, но всё равно, — плачь. Не ради них, но ради самой себя.

Голос женщины разносился подобно ветру среди пустыни мёртвой луны. Маргарита вздохнула, с трудом, и вздох её перерос в хныканье. Девушка свалилась на колени. Её схватила дрожь, принцесса как будто заикалась, глаза её заблестели, и вдруг девушка разразилась пронзительным, как у ребёнка, плачем; она спрятала лицо ладонями и плакала, плакала, просто ревела; её слёзы просачивались через пальцы и капали на белый песок. Маргарита плакала. Не по кому-то, но ради самой себя. Выплёскивая болезненные крики своего ноющего сердца.

Женщина смотрела сверху вниз на её дрожащее тельце. Руки Терезы были собраны за спиной. Голова немного наклонена.

Глаза женщины пылали холодным и расчётливым золотистым светом, пока юная девушка изливала горячие слёзы.

237. Удар

237. Удар

Пришла в себя Маргарита через некоторое время, когда выплакала всё, что могла, когда глаза её высохли сами по себе, и когда на сердце осталась только неприятная сырость. Девушка снова взглянула на голубую жемчужину в небе, — твёрдым, яростным взглядом.

А потом принцесса задумалась о своей новой Профессии; всё произошло так спонтанно, она была настолько не в себе, — чудо, что у неё вообще вышло пройти Перерождение… Пробуждение, — что девушка совершенно не успела обдумать свои новые силы. Правда, и думать было особенно нечего. Бессмертный титан всего лишь обладал огромным запасом жизненных сил. Все раны на его теле немедленно заживали, конечности отрастали, ни одна болезнь или яд, даже магические, были ей или ему ни по чём, и… Собственно всё. Довольно полезная Профессия.

Интереса ради Маргарита, со смачным мощным хрустом, сломала себе указательный палец. И действительно, он выпрямился почти моментально. Девушке вдруг захотелось попробовать ещё что-нибудь себе сломать, ещё раз испытать эту вспышку боли, но она себя сдержала. Очень важно всегда держать себя в руках, — так говорила Альфия. Юная принцесса глубоко вздохнула, повернулась к своей учительнице и посмотрела на неё совершенно спокойными глазами:

— Что теперь? — спросила она будто не своим голосом.

— Второй урок, — ответила женщина, и сразу же у неё за спиною брызнули искры, и между ними открылась зияющая чёрная бездна. — Идём, — сказала женщина и ступила в неё. И пропала.

Маргарита взглянула на искрящуюся прорезь немного прищуренными глазами и пошла следом. И снова перед девушкой замелькали хвосты тропических рыбок, и снова всё поглотила тьма… А потом она растаяла, медленно проявляя мир.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В этот раз всё вокруг снова было чрезвычайно… Странным. И в то же время каким-то заурядным. Девушка оказалась в помещение с очень низким потолком, совершенно белом, посредине которого стоял тяжёлый, кажется дубовый стол. С боку от него было широкое, во всю стену, окно — открывался вид на сплошную темноту, как будто снаружи стояла темнейшая ночь. У Маргариты было острое зрение, но даже присмотревшись, даже используя магию, девушка ничего не различала по ту сторону стекла. Там был лишь сплошной глубокий мрак. Закончив всматриваться в него, юная принцесса повернулась к мужчине во главе стола.