Я потрогал её - Иван Сергеевич Клим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вечные муки ада. Вечные муки ада. Вечные муки ада, – шептал я себе под нос (на самом же деле голос звучал в той части мозга, которая еще не успела выкипеть).
Я и правда думал, что умер, а теперь расплачиваюсь за свои грехи. Мое тело уже благополучно оплакано, переварено и высрано могильными червями, осталась лишь душа, которой теперь из-за долбоебизма своего хозяина суждено вечно мучиться. Ее словно бы разрывали раскаленными крюками на тысячу кристражей.
Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем боль отступила. Я по прежнему был мертв, ведь было темно (как оказалось одна бездушная тварь просто выключила свет). Я начал молиться. Естественно, про себя.
– Да святится имя твое, да будет воля твоя! Прости, Господи! Еси на небеси, не пей из-под крана, не кури марихуану, люби маму… О, рэпчик, надо бы записать…
И тут боль и мучения вернулись снова. Привет вечность.
Оставалось ждать, что все опять прекратится, и я, наконец, смогу помолиться нормально. Прошло пару тысяч лет, и мне представилась такая возможность. Страдания отступили. И я закричал, так громко как мог. Снизу застучали по батареям. Прооравшись я начал молиться опять.
– Прости меня, Господи, пожалуйста, я… Стоп! – в мозгу раздался дзынь – микроволновка закончила работать. – Я же не верю во всю эту мифологию, а значит, молитва ничем не поможет…
Я подождал. Ничего. Ад закончился. Я нашел из него лазейку. Спустя пятьсот ярдов дерьма, я наконец то мог сказать: «Иди на хуй, Шоушенк»! Я понял! Это все для того, чтобы я передохнул и сам догнал, за что страдаю.
Тут включился свет. Там, где кончался ковер и начиналась стена, находились стопы Марты. Приглушенно, словно сквозь яичную скорлупу, я услышал ее голос:
– Чего случилось, ты чего орешь?
Я умер. А значит она говорит с кем то другим. Призракам до этого дела нет. У меня есть дела поважнее, например, узнать от чего я умер.
– Будем рассуждать логически. Я слышал, что от марихуаны не умирают, значит умер я от чего то другого. Но от чего? Марта состояла в какой то секте, одурманила меня, пригласила своих друзей-сектантов, они нарисовали на стене пентаграмму, прибили меня к ней, отрезали мне голову и пришили на ее место козью? Вполне правдоподобно.
Версия была единственная, а потому я решил ее придерживаться. В доказательство осталось найти нож, которым меня обезглавили.
Я смутно припоминаю, что было потом. Я был словно Ежик в тумане, искал не лошадь, но спасение, а долбанный Медвеженок выставил меня за дверь, чтобы я «не дай Бог не натворил хуйни, ведь пошел на кухню и требовал, чтобы мне предоставили нож», а потом этот Медвежонок выставил меня за дверь. В итоге я оказался на улице.
Я сидел на бетонной плите и тщетно пытался вспомнить причины своей смерти. Про обезглавливание сектантами я уже позабыл. Может быть, я выпал из окна? Потрогал голову – не раздроблена. Может, решил поиграть в самурая и сделал себе харакири? Но на футболке не было следов крови. Я разглядывал запястья, порезов на них не было.
А потом вновь начались провалы. И еще паника. Было темно. Было холодно. Помню, что бежал. Не помню от кого. Помню, как уставший приземлился на бетонную плиту у незнакомого мне подъезда незнакомого мне дома. Помню, что плакал, не понимая, от чего же я все-таки умер. Помню, как какой-то мужик предложил мне помощь. А я ответил, что он может мне помочь, если подержит видеокамеру, пока я буду трахать его жену. Мне было совершенно не важно, что я говорю, я же был призраком. После этого уже ничего не помню.
Очнулся я утром на кушетке в отделении острых отравлений.
повесть(придумать название) (Автосохраненный).docx.
Глава 9.
Я поддерживал все фантазии и просьбы Марты. Нам было весело. Мы чувствовали, что может и неправильно, но не совсем бессмысленно коротаем жизнь. И вот одним выходным днем, Марта, расхаживающая по моей комнате в том, в чем мать ее зачала, неожиданно подлетела ко мне с горящим безумием в глазах и весело произнесла:
– Я хочу еще члена. У тебя есть на примете симпатичный друг?
Потом я долго пытался откашляться.
На следующий день я позвонил Максу.
– Привет, – начал я. – Максим, тут такое дело… Ты никогда не думал о сексе втроем?
Я не знал, как подвести друга к фантазии Марты, предложенной накануне, поэтому спросил прямо. Впрочем, не так ли, должны общаться между собой друзья?
– Слушай, Айк, о чем ты? Ты опять накидался?
– Да, но сейчас не об этом. Я тут с девочкой с одной как бы в связи. Трахаться с ней одно удовольствие, но ей меня мало. Нимфоманка она в общем, волосы у нее короткие. Ну ты понял, ты знаешь. В общем, ей хочется секса с двумя парнями. Мне собственно тоже… Бля, не смейся, я имею в виду двое парней и девушка. Короче, выручишь? Примешь участие?
Макс громко выдохнул.
– Дружищ, я подумаю. Перезвоню, как решу.
Трахайся сам и дай другим!
С ответом Макс не заставил долго ждать.
– Давай в центре через пару дней. Тут панк-концерт задорный намечается, я возьму нам билеты. И, в общем, спишемся ближе к дате.
– Супер. Максим, купи, пожалуйста, презервативов, я не хочу, чтобы мы подбрасывали потом монетку в случае, если она залетит.
– Не смешно, – и он положил трубку.
Как потом оказалось, Макс сильно волновался, ожидая нашего приезда. С его слов, он «думал позвонить и отменить встречу, мол, заболел или еще чего-нибудь случилось». Но все-таки похоть и недотрах взяли свое.
Через два дня мы с Мартой отправились на встречу с Максом и групповым сексом. Марта была словно на иголках, да еще и обнюханная. Улыбалась, словно безумная и давилась жвачкой. На ней не было лифчика. В плотно набитом вагоне метро рукой я выяснил, что, более того, на ней не было и трусиков.
На станции, где нам предстояло сделать пересадку и проехать еще пару остановок до клуба, нас терпеливо ожидал Макс. Он явно волновался. Точно так же, как и в тот вечер с проститутками, не зная, что его ждет.
– Привет, я Марта.
– Я – Макс.
Они улыбнулись друг другу. Мне это не понравилось. Я взял Марту за руку. В переходе Макс рассказывал ей о панк-музыке и, в частности, о концерте, на который мы отправляемся. Она взяла его за руку тоже. Так
